Геном хищника. Книга пятая (СИ) - Гарцевич Евгений

Оставил их и пошел бродить дальше. Посмотрел на воду, потом на редкие деревца. Потом снова на воду и принялся рубить всё, что могло стать хоть плохим, но плавательным средством. Какой бы уровень гипероксии у меня ни был, но в эту воду я полезу только в крайнем случае. Желательно, когда уже буду видеть вход в лабораторию Древних.

Когда рядом появилась Оса, я уже пилил шкуру арари, намериваясь обвязать ею собранный плот. Даже не плот, а что-то типа сапборда, который должен был выдержать двоих.

— Доброе утро, — сказала Анна и вытянула руку, показывая на область, где в первый раз объявился арари. — Там должен быть вход. Чувствуешь что-нибудь?

— Нет, — я покачал головой. — Утро, на удивление, спокойное. Пару москитов всего видел, и даже падальщики не всё растащили. Как ты?

— Нормально, — Анна сладко потянулась, будто всю ночь проспала на мягкой кровати, а не закорючкой возле остывшего костра. — Считай, что у меня ремиссия. Я живу в трёх стадиях: рабочая до определённого момента, потом чистка и снова рабочая.

— А третья?

— Эту я не люблю, — усмехнулась Оса. — Я после чистки будто впадаю в спячку. Сначала накатывает слабость, потом нападает жор. Мы, кстати, завтракать, что будем?

— Странно.

— Что странно?

— Ну, — протянул я усмехнувшись. — Стадия у тебя вроде рабочая, но, видимо, жор на тебя нападает всегда. Сухпаёк закончился, свежее мясо тоже. Есть что-то типа протеинового коктейля.

— А не свежее? Ты же говорил, что падальщики не всё забрали? — вполне серьёзным тоном спросила Анна, но быстро сдалась, не выдержав моего нахмурившегося лица. — Да шучу я, давай свой коктейль.

Фух, отлегло. Я ведь на секунду действительно представил, как мы с падальщиками за провизию дерёмся. Но нет, а шутки это хорошо. Жаль, что мы мало общались на Земле, и очень хорошо, что Феликс так и не смог её сломать. Возможно, все эти попытки пошутить, не что иное, как защитная реакция. Но она всё-равно молодец.

— И ещё раз спасибо, я уже не помню, когда последний раз чувствовала себя в безопасности, чтобы выспаться, — сказала Анна, потрепав шакрасика между ушей. — И тебе спасибо!

Пока Оса собиралась, я припрятал наши винтовки под защитой голодных цветочков. На водной прогулке от «десятки» толк только в роли весла будет. А в подводной — уже в роли якоря.

Якорь мне не нужен, а что-то типа весла я соорудил из длинного, кривого деревца. Забрал шакрасика на плечо, иначе он отказывался идти с нами на воду. И мы стартанули — в тесноте, да не в обиде. Анна впереди, в роли штурмана, а я — и капитан, и боцман, и матрос, и гребец в одном флаконе.

Чуйка расслабленно молчала, Оса не охотник, так что приходилось ориентироваться только на шакрасика. Под нами промелькнула пара мелких теней, и что-то прошлось по веслу, чуть не вырвав его у меня из рук. Но в остальном первые пять метров мы прошли спокойно. Самодельный сап держался на воде лучше, чем управлялся.

Оса раскинула руки, словно она на «Титанике». И будто накаркала, потому что мы сразу же врезались во что-то под водой. Меня шатнуло вперёд, я приобнял её, уткнувшись в рюкзак. И тут же чертыхнулся на шакрасика, решившего по моей голове перескочить на Анну. Мелкий зашипел, а то, во что мы врезались, выдало порцию пузырей. Масляная плёнка вздулась, но сразу не лопнула. Натянулась до предела, будто кто-то там мыльный пузырь выдувает из-под воды. Причём не очень умело, пузырики, наконец, начали лопаться, и в воздухе запахло тиной.

— Замри, — прошептал я на ухо Анне и отступил, доставая из-за спины «пятёрку».

Прицелился в круги, пошедшие от пузырей, но там уже никого не было. Я подхватил весло, поймав его на краю сапа, и погреб дальше, оттолкнувшись от дна. Метров десять мы ещё протолкались таким макаром, а потом дно ушло совсем. Скорость снизилась, но уже минут через десять Оса попросила остановиться. Снова раскинула руки и закрыла глаза, запрокинув лицо.

— Мы на месте, — прошептала девушка. — Вход под нами. Осталось только его открыть. Дай мне минутку…

Она повернулась сначала в одну сторону, потом в другую. Вертелась так, будто её тело — это стрелка компаса. Нащупала что-то видимое только ей и наклонила голову. Теперь будто бы прислушиваясь.

— Туда, — одна рука опустилась, а вторая указала на маленький островок, больше похожий на большую кочку.

Не знаю, что она там увидела. Я пока видел только двухметровый участок суши, заросший высокой травой. В центре торчала витиеватая коряга, возможно, когда-то давно бывшая деревом. Таким же кривым, как все остальные здесь. У неё только цвет отличался — серая с фиолетовым отливом и гладкая, давно потерявшая кору.

— Сто пудов туда, — воодушевилась Оса, когда мы начали сближаться с островком.

Она же первая на него и спрыгнула, даже не дождавшись, когда нос сапа вклинится в заросли. Оса выхватила меч и начала выкашивать дорогу к коряге. И когда я закрепил плотик и присоединился, Оса уже старательно что-то вынюхивала в сухих корнях.

— Помоги сдвинуть, — попросила девушка, взявшись за один край.

Сдвинуть удалось только сантиметров на пятнадцать. Дальше всё застряло намертво, и в принципе древесина оказалась неестественно тяжёлой. Я попробовал перерубить, но только руку отбил. С трёх ударов даже зарубки не появилось.

— Это какое-то неправильное дерево, — запыхавшись сказал я, хлопнув себя по затылку. — И появляется какая-то неправильная мошкара… Не, — я посмотрел на прибитое насекомое, размазанное по ладони, — нормальная, обычный слепень. Практически как дома.

— Надо копать, — Оса не оценила моего энтузиазма. — Сколько здесь уже эти старпёры не живут? Не отвечай, это риторический вопрос.

— А что мы вообще ищем?

— Это тоже риторический вопрос, — фыркнула Анна и припала к земле, вырезая траву целыми пластами.

Я услышал металлическое клацанье, меч Осы обиженно цокнул по чему-то не менее крепкому.

— Нашла, — чуть ли не хрюкнула от удовольствия Оса. — Давай ты, а то у меня расход сил на рывки слишком большой.

Она отступила в сторону, пропуская меня к центру коряги и довольно большой квадратной ямке. В основании квадратной, в глубине вся геометрия была нарушена и в первую очередь, потому что там виднелся инородный для болота предмет. Там был рычаг! Прямоугольный короб, частично засыпанный землёй, а из него торчала короткая ручка. Такая же грязная и скользкая на вид.

Прежде чем тянуть или толкать, я полностью разгрёб всю канавку и протёр ручку. Проступил серый металл Древних, на котором помимо разводов нашлась и гравировка. Я признал общие с браслетами мотивы и прежде чем применять грубую силу, облапал всё в поисках сенсорных кнопок. Фиг там, если они и были, то функционал свой давно растеряли.

Схватился за ручку и потянул.

Хер там плавал, а вместе с ним и выдры воровки, и арари и прочие обитатели подводного мира.

— Отойди-ка, — я отпихнул шакрасика, сующего свой нос в яму.

Попытка номер два — тоже мимо. Попытка пнуть — вообще закончилась ничем, я только поскользнулся и чуть не рухнул на корягу. А на третьей попытке я вспомнил, что у меня есть ученический браслет. Активировал его и аккуратно положил руку на рычаг.

Что-то получилось. Браслет растянулся, от общего контура отделились тонкие ленточки и потянулись к рычагу, обхватив его, как когда-то пистолетную рукоятку. В складках орнамента появились искорки и начали мигать, будто невидимая система подбирала код. Когда мерцание закончилось, я ощутил лёгкий толчок в ладонь. Рычаг будто бы призывал к тому, чтобы его подтолкнули.

Дело пошло.

Где-то на целых два миллиметра. Потом раздался хруст, будто в механизме застряла песчинка, и всё застопорилось.

— Давно здесь уже эти старпёры не живут, — процедил я сквозь зубы, напрягая руку для активации «Крепкой кости».

Костяшки побелели, хотя ученический браслет их не усилил. Я надавил. Ещё надавил. Упёрся поустойчивее ногами, пробуксовывая на траве. И активировал «Спринт», толкнув так, будто от этого моя жизнь зависит.