Радиус 227 книга шестая (СИ) - Матюшенко Артем

Ну да, там каждый второй бывший зека, оказавшийся здесь без копейки денег, которому, считай, пожизненное впаяли, хоть и назвали такую ссылку «жизнью с чистого листа». А тут тоже почти новая жизнь, но уже двое из трех жителей Ягодного — переселенцы по здоровью, которым при помощи магического эфира удалось побороть свой недуг. Там бедность, тут веселье и достаток! Пусть достаток напускной и не для всех, но он есть. И Дохлый твердо решил заработать столько денег, чтобы со временем обосноваться в Ягодном в числе тех, кто, ни в чем себе не отказывая, вкушает плоды этого достатка.

Вот только дома тут стоили целое состояние и отдавать большую часть своих монет и монет, доставшихся ему от Шрека, Дохлый был не намерен. Пока не намерен. Зачем тратить последнее, если возле серых земель много поселков стоят заброшенными? Тот же Латат, через который раньше заезжало больше всего переселенцев, сейчас никому не нужен. Там даже областная администрация таможенный пункт контроля за поступающими в Радиус товарами открывала, но проработал тот недолго. И сейчас дом, расположенный возле дороги, всего метрах в ста от серой зоны межмирья, стоял пустым, но вполне пригодным для жилья.

Первым делом Дохлый решил еще раз проверить свой новый дар и появившуюся в связи с этим теорию. Он решил совершать вылазки в эти серые земли, что простирались теперь за границей Радиуса. Примерно неделю назад, когда только слетел дымчатый купол, им по делу колдуна пришлось вдвоем с Кузякиным — Шреком скататься до приграничной деревушки. Там Дохлый первый раз проверил себя на выносливость, подтверждая наличие полученной после бури силы и свою догадку. Там Саша и предложил своему дружку обследовать видневшийся вдали дом. На машине заехать в серую зону не вышло, она заглохла, проехав всего метров десять, и они вдвоем вытолкали ее обратно.

Дохлый прошел по серой зоне около полукилометра, может, чуть меньше. А вот его здоровяк-дружок не одолел и половины этого расстояния. После первых ста метров его начало пошатывать, еще через сотню несколько раз вывернуло, выплеснув из желудка весь завтрак и вдобавок пошла носом кровь. А вот Дохлый чувствовал себя сносно, ну по сравнению со Шреком, конечно — головокружение ощущал и он. Когда Шрек сказал — «ну его нахер, такие прогулки!» и повернул назад, Дохлый прошел еще метров двести и только тогда у него сдавило голову словно металлическим обручем. Он стал ощущать нехватку внутренней силы, что понемногу тянул из сгустка внутри себя. Пройдя еще три десятка шагов, ощутил и у себя во рту металлический привкус и сильную тошноту. Только тогда он повернул назад, но все равно чувствовал себя победителем в этом нечаянном соревновании. Шрек же, показав слабость, еще больше злился и доводил своего подельника тупыми шутками и подколками, видно, компенсируя свою беспомощность за пределами Радиуса.

Уже потом, задавая некроманту наводящие вопросы, Дохлый уяснил, что внутренняя сила инициированного — это мана и ее можно развить, прокачивая, как атлет мышцу. Теперь же Дохлый, поселившись в Латате, решил проверить свои догадки, узнать наверняка — прокачается ли его мана, если делать ежедневные вылазки в серую зону межмирья. Нет, он понимал, что скорее всего, уйти через серые земли во внешний мир вряд ли удастся. У него были насчет этих вылазок другие мысли — он придумал как использовать свою внутреннюю ману, чтобы разбогатеть здесь.

Дохлый делал в день по две, а то и три вылазки за бывшую границу Радиуса, с каждой вылазкой проходя на полтора, а то и два десятка шагов больше. Он и сам ощущал, что сгусток силы внутри или мана, как назвал ее колдун, становилась все насыщенней, сильнее, делав сильнее и его самого. Прокачка маны отражалась не только в расстоянии, которое он мог пройти по серой зоне, но и в его фокусе — создании перед собой мерцающего зелеными сполохами воздушного экрана. Сейчас экран стал больше, почти в рост человека и намного плотнее, даже самому Дохлому казалось, что еще немного и в середине экрана появится сначала небольшое, а потом все разрастающееся оконце — выход во внешний мир. Но окно не появлялось, а всей его внутренней силы хватало всего на пять минут поддержки такого воздушного экрана.

Дохлый не только совершал прогулки по дороге, но и обследовал брошенные дома серой зоны, частенько находя то инструмент, посуду, книжки, то вполне пригодное ведро или таз в пустой бане. Но опускаться до бедолаги барахольщика, торгующего в Ягодном на развале всякой всячиной, был не намерен — потренировавшись неделю и заметно усилив свою ману, приступил к следующей части своего плана.

Приехав в Ягодное, Дохлый стал захаживать в небольшие кафешки, подсаживался к одиноким, но, судя по одежке, не совсем бедным людям. Подливал им водки,предлагая выпить за знакомство и потом намекал им в разговоре, что знает человека, способного открыть портал и вывести людей из Радиуса во внешний мир. Он изображал из себя изрядно выпившего и когда посетитель, заинтересовавшись, переспрашивал — прижимал палец к губам и мотал головой, делая вид, что уже и так сболтнул лишнего. Кто-то посмеивался над его откровениями, кто-то крутил пальцем у виска или махал рукой, не веря, а то начинал в ответ травить другие байки и легенды Радиуса.

Но на третий день ему повезло. Мужчина лет сорока в мятой шляпе и очках, которого Дохлый запомнил как Бориса бывшего журналиста какой-то захолустной газетенки, сам подсел к нему, едва он зашел в заведение и стал расспрашивать про возможный исход. Дохлый для вида немного поотказывался от своих слов, но потом, сделав страшные глаза, шепотом назначил встречу этому мужчине на улице, в проулке, через пять минут.

— Ну, что вам еще? — немного сварливо спросил он очкастого Бориса, — Это сложно и требует много магических сил. Просто забудьте то, о чем я наболтал вам по пьяни!

— А вы маг? — с придыханием поинтересовался бывший работник пера и блокнота, — Вы правда можете вывести меня из этого проклятого места?

Дохлый еще немного поспрашивал Бориса, который жил в Ягодном уже второй год. Как легко было догадаться, Борис был переселенцем по здоровью. Он давно выздоровел, но его навязчивой идеей стало возвращение и воссоединение с семьей — сыном-подростком и женой, которая отказалась, как некоторые другие жены, бросать работу и следовать за мужем в добровольную ссылку, словно жена декабриста. Она и на письма, когда еще было сообщение с внешним миром, отвечала все реже. Как лирик, который сам в свободное время сочиняет стихи, Борис отвергал мысль, что жена давно могла найти ему замену. Он верил, что если вырвется из этой ямы, где оказался не по своему желанию — все сразу наладится, жена вновь воспылает к нему чувствами, кинется в объятья и разрыдается на его груди. Дохлый не стал разубеждать Бориса, которому сейчас приходилось работать диспетчером в местной жилищно-эксплуатационной конторе и частенько вечерами подрабатывать грузчиком в магазине. Он поманил того пальцем и прошептал:

— Пятьсот долларов или серебром по курсу.

— Сколько⁈ — даже отшатнулся от него Борис, — Вы с ума сошли, это неподъемные для меня деньги!

— Ну смотрите сами, — пожал плечами Дохлый, — не я к вам пришел.

— А вы правда, можете вывести меня домой через эти серые земли? — все еще сомневаясь, задал он вопрос.

— Могу, но об этом всем знать не следует! — строго сказал ему Дохлый, — Представляете, что здесь начнется, если об этом станет известно всем переселенцам? А я могу вывести за раз не более трех человек и потом восстанавливаться буду пару недель, а то и больше!

— Но почему вы сами не уйдете отсюда?

— А куда мне идти и главное — зачем? Тут у меня дом, а там ни кола, ни двора, да и магии, с которой я уже свыкся, там нет. -развел руками Дохлый, — Ладно, некогда мне с вами лясы точить, пора ехать. О нашем разговоре — никому!

— Постойте, товарищ… -смущенно позвал его Борис, когда Дохлый сделал вид, что уходит, — Неужели нельзя сделать скидку для меня? Я помнил бы о вашем благородстве всю оставшуюся жизнь. Поймите, мне просто необходимо выбраться отсюда, к жене, к сыну, к моей работе. К моей прошлой жизни, в конце концов!