По воле богов - Брантуэйт Лора

Профессор Хаксли обнаружился неподалеку: он руководил Френсисом, который мощными движениями снимал пласты земли с какого-то места, представляющего, по мнению профессора, особый интерес.

Луиза сияла, как зеркальце, на которое падает солнечный луч, и едва не лопалась от гордости.

— Профессор Хаксли! — позвала она голосом, по которому сразу можно было бы обо всем догадаться.

— Да, Луиза? — Он повернулся к ней и прищурился на солнце.

Френсис тоже оставил свое, вне всяких сомнений, увлекательное занятие и посмотрел на нее вопросительно.

— Посмотрите, что я нашла! — объявила Луиза со всей скромностью, на которую была способна.

Профессор надел очки, которые болтались на цепочке на шее, наклонился.

— А-ах!

Кристиан бы присвистнул. Френсис не издал ни звука. Он молча и жадно вглядывался в статуэтку, и Луизе казалось, что она чувствует, как его взгляд скользит по ее ладони.

— Лу-иза… — От волнения голос профессора дрожал.

Она встревожилась.

— Да?

— Тебе кто-нибудь говорил, что особо ценные находки, которые могут оказаться еще и хрупкими, нельзя трогать?

Луиза обиделась. Она к нему с самым драгоценным, а он…

— Не думаю, что Луиза заслужила выговор, док, — заметил Френсис, не отрываясь от статуэтки.

— А я и не выговариваю. Я… так. Можно мне?

— Конечно. — Луиза отдала ему статуэтку. Неприятный осадок остался.

Уже через двадцать минут все знали, что Луиза Гаррот нашла удивительнейшую вещь, композитную статуэтку работы древних мастеров, вероятно изображавшую какую-то почитаемую богиню, сведения о которой утрачены (по мнению индолога Кристиана Митчелла), и, возможно, эта статуэтка станет центральным экспонатом среди коллекции находок из Мхараджани.

Кристиан выбрал момент, когда Луиза осталась одна, и пружинной походкой подошел к ней. Она взглянула на него с опаской.

— Луиза, прости меня, но ты дура, — в сердцах сказал Кристиан.

— Да это давно всем было понятно. Когда я согласилась выйти за тебя замуж, — огрызнулась она.

— Нет, не в этом дело. Дело в том, что ты могла вернуться в Англию миллионершей, как этот… — Кристиан не нашел нужного слова, но и не сплюнул на землю, что похвально. — А вместо этого… — Он бессильно махнул рукой.

— Да о чем ты? — Луиза искренне не понимала.

— О статуэтке! — взорвался Кристиан. — Ты представляешь, сколько она стоит?!

— Нет, но…

— А теперь без «но»! Все равно ты ее отдала… Эх, почему она попалась тебе, а не мне?

— Может, не хотела, чтобы ты на ней наживался? Не хотела быть проданной какому-нибудь эстетствующему банкиру и стоять у него в шкафу до скончания времен?! Может, ей больше по душе быть на виду, предметом восхищения тысяч и сотен тысяч людей, которые придут в музей? А?

— Ну-ну. Скажи еще, что она с тобой говорила. И сама тебе поведала свою волю.

— Нет. Мне действительно не пришло в голову присвоить ее себе, — с достоинством, на этот раз абсолютно спокойно ответила Луиза. — И я этим горжусь.

Она повернулась и ушла. Победа осталась за ней, она точно это знала.

Вечером, когда Луиза сидела на остатках каменной стены и смотрела на едва видимый за верхушками деревьев край огненного диска, к ней подошел Френсис.

— Как дела? — буднично спросил он.

— Нормально. А как у тебя?

— Хорошо. Я знаю очень много алчных женщин, которые удавились бы за эту статуэтку, убили бы и продали душу дьяволу.

— Да, Кристиан мне уже намекнул, что я сделала глупость, — усмехнулась Луиза.

— По-моему, ты поступила правильно.

— Я не знаю. — Луиза пожала плечами. — Но я иначе не могла, не видела другого выхода из этой ситуации, понимаешь?

— Понимаю.

— Я сказала об этом Джил, а Джил ответила, что, если человек видит только один выход, он шизофреник.

— Думаю, ты исключение из правила… — рассмеялся Френсис. Видно было, что он в хорошем настроении. — Она очень красивая. Правда.

— Да. Настоящее чудо.

— Хочешь, я расскажу тебе о чудесах?

Луиза посмотрела на него и увидела в его глазах рыжие искорки. Отблески заката, что ли…

— Хочу, — в тон ему, игриво отозвалась она.

— Пойдем. — Он протянул ей руку.

— Затащишь меня в джунгли, а потом бросишь?

Луиза не знала, откуда вдруг взялась эта легкость в их отношениях.

— Хм. Я еще не решил. Но все равно пойдем.

Она оперлась на его ладонь и спрыгнула вниз, неожиданно для себя ловко и просто. Все-таки чертовски приятно, когда тебя понимают!

Было душно, одуряюще душно. От этой духоты самый воздух звенел. Или это звенело в ушах? Сладковато пахло какой-то преющей влажной травой и пряными листьями. Свет с откуда-то взявшимся легким оранжевым оттенком дробился, разливался геометрически правильными ручьями — лучами. В густом янтарном воздухе, как пышная бахрома на богатом ковре, висели птичьи голоса. Они шли около получаса в сторону, противоположную той, где стоял Майр-агенди, а потом Луиза услышала шум — как будто сильный ветер рвет листву.

Вечер стоял тихий, как вода в стакане.

— Что это? — Луиза безотчетно коснулась руки Френсиса.

— Это к разговору о чудесах. Я нашел его вчера и хотел тебе показать. Подожди немного, сама увидишь.

Через несколько минут они вышли к лесному водопаду.

У Луизы дух захватило от красоты пейзажа. Ей всегда казалось, что такие места существуют только в мечтах — художников да неиспорченных еще жизнью детей.

Со скалы, увитой местами то ли экзотической разновидностью плюща, то ли еще какими-то ползучими плетьми, падал ручеек. Даже речкой не назовешь — узкий, Луиза без труда перепрыгнула бы его, и чистый, как жидкий хрусталь. У подножия каменной стены, воздвигнутой и украшенной самой природой, образовался мелкий бассейн с прозрачнейшей водой и каменистым дном.

Луиза застонала от восторга.

— Боже, как красиво…

— Я знал, что тебе понравится.

— Спасибо… — Она благодарно сжала руку Френсиса и поспешила к воде. Сбросила кроссовки. Разгоряченные ступни обожгло холодом. — Ай!

Луизе было больно, но хотелось смеяться — по-детски счастливо, от восхищения окружающим миром и радости его воспринимать. Она зачерпнула в ладони воды и плеснула на Френсиса. Тот едва увернулся от брызг.

— Ты что делаешь?! — завопил он притворно грозно.

Его накрывало волной того же счастья, которое испытывала она. Френсис скинул обувь и, нарочно высоко поднимая ноги, чтобы было больше брызг, помчался к ней. Ей пришлось убегать очень быстро, но это было дело безнадежное: ноги скользили по гладким, замшелым камушкам, и в конце концов Луиза все-таки споткнулась…

— Ты как? — не на шутку испугался Френсис.

— Ничего. — Она сидела в воде — какая теперь разница? — и смотрела, как по мокрой ладони растекается кровь из ссадины. — Так, пустяки, в детстве бывало гораздо хуже.

— Отважная разбойница, — покачал он головой. — Дай, надо промыть.

Он взял ее за запястье и повел к водопаду. Подставил ее руку под струю ледяной воды. Луиза хотела вскрикнуть — но зачем? Она подчинялась ему как завороженная и не могла представить, что будет иначе.

От холода заломило тонкие кости в кисти.

— Хватит… — попросила Луиза.

Френсис выпустил ее руку.

— В лагере нужно будет перевязать.

— Зачем? Это же просто царапина.

— Не забывай, где находишься. Местная микрофлора несколько отличается от лондонской…

Луиза вздохнула. Ей не очень нравилось, когда кто-то брался ее опекать, благо желающих находилось мало. Она посмотрела на свою посиневшую руку, потом снова на него…

Глаза Френсиса казались прозрачнее и синее воды в этом ручье. Нечеловеческие почти глаза… И сейчас — странные. Луиза вдруг увидела себя его глазами: загорелая, немного чумазая, с выбеленными солнцем волосами и по-детски коротко обрезанными ногтями…

И все равно — женщина. Желанная молодая женщина, под мокрой майкой — упругая грудь, трепещет жилка на шее, обтянутые мокрыми шортами загорелые бедра, ставшие крепче за последние дни…