Искра (СИ) - Видум Инди

Матвей задумался.

— Новой, Петр, точно не купишь. Позакрывались все лавки с такой одеждой. Тебе точно нужна?

— Без вариантов.

— Только у старьевщика разве что глянуть.

— Так он все уже в Гарашиху свез поприличнее че, — радостно заявил мужичок. — Одни обноски осталися. А я ему чумадан не продал, мало давал. А че, он у меня лежит, есть-пить не просит. Травками от моли женка обложила. Че еще надо?

Ему удалось меня уговорить посмотреть. Чемодан действительно оказался приличных размеров, хоть слона перевози, да только полупустой. Видно, все, что подходило, предприимчивый мужичок уже прибрал.

Хорошо хоть, костюм и ботинки обнаружились. Причем весьма хорошего качества, правда, пересыпанные какой-то травяной трухой. Чехлы под одежду и обувь валялись отдельно, вперемешку с подтяжками, галстуками, носками и…

— Вона какое исподнее, токмо гляньте, — расхваливал товар мужичок. — Нежное, как кожа с жопы младенца. Сам бы такое носил, но малы мне.

Он растянул указанный предмет гардероба на руках, показывая одновременно и качество, и размер. А еще — общую поношенность.

— Чужие подштанники мне без надобности, свои есть. Сколько будет костюм, рубашка и…

Про ботинки я спросить не успел.

— Токмо комплектом идет, вместе с чумаданом, — уперся мужичок. — За все про все — сто рублев.

— Новый костюм сшить за четвертак можно, — возмутился я.

— Шейте, рази ж я возражаю, — хитро ухмыльнулся мужичок. — Как раз до седнешнего ужина успеете. Тута эта самая хорошая цена. Лучше не найдете, хоть весь Дугарск обойти.

— Савелий, наглеешь, — уверенно бросил Матвей. — Не токмо у тебя жильцы помирали. Походим с Петром, найдем и получше че.

— Да где ж получше, покойный был как раз статью в Петра, — уверял мужичок. — Ежели что и найдете, будет он пугалом в мешке. А мож, и не найдете, богатенькие к нам редко приезжают, чтоб помереть-то. Ентот хотел перед Марией Васильевной покрасоваться. Вот и помер ни за что ни про что.

— Грят, он здесь от Черного солнца прятался, — неожиданно сказал Матвей.

Мне сразу вспомнилась приметная татуировка на втором убийце.

— От какого черного солнца? — внешне невозмутимо поинтересовался я.

— Гильдия такая есть, убивцев.

— А почему Черное солнце?

— Дык они все метку носят на себе, — пояснил Матвей. — На левом плече.

— Но их же просто выявить по такой примете?..

— Артефакты для сокрытия есть.

— Их выявить можно.

— Это ежели будет за что выявлять. Они чисто работают, следов не оставляют. Ежели на что подрядятся, то жертву везде достанут. Отбой дают, токмо ежели заказчик передумает.

Мужичок обнаружил, что мне рассказ Матвея куда интереснее, чем поношенный костюм, и заволновался.

— Глупости енто все. Откель у нас убивцам взяться? В Дугарске кажный новый человек на виду.

— Мож, и здешний кто на них работает, — совершенно серьезно ответил Матвей.

Мне резко поплохело. Это значит, что не только Вороновы знают, что я выжил, но и представитель гильдии, которая на меня охотится. И если у них есть какой-то альтернативный способ общей связи, то, возможно, меня уже вычислили. Не зря же Валерон про артельщика говорил, крутящегося возле дома.

— От ведь, Матвей, навроде и взрослый ты, а в сказки веришь. Нету никакого Черного солнца. От тварей жилец помер, не от убивцев, неча мне покупателя пугать. Ему эта одежа как раз будет. Да вы примерьте, господин хороший.

Он вытащил изрядно помятый пиджак и протянул мне. Под ноги он бросил половичок, и на меня внезапно нахлынуло воспоминание о барахолке еще в том мире. Когда продавцы покупателям под ноги картонку клали, а после примерки уверяли, что покупатель — вылитый граф.

Пиджак я примерил, брюки приложил. Все выглядело, как будто корова пожевала и выплюнула. Одежда была мне великовата, как и обувь. Но на такую малость, что можно было не обращать внимания. А вот на что я обратил внимание, так это на записную книжку, нащупанную при примерке в кармане пиджака. Незаметно достать и посмотреть возможности не было никакой. Как этот мужик просмотрел такую вещь? Или она для него ценности не представляла?

— Я ж говорил: тютелька в тютельку, — тем временем распинался продавец.

— Широковат в плечах-то, — намекнул Матвей.

— Широк — не узок. Походит с вами в зону-то и как раз заполнит, — уверенно возразил мужик.

— Савелий, сбрось цену-то, — гудел Матвей. — Петру токма пиджак нужон. Чумадан другому продашь.

Упоминать, что мне одного пиджака мало, я не стал — было видно, что мужик пошел на принцип и собирается продать мне целиком ненужное ему чужое имущество. Я заметил, что в Дугарске остались лишь те, кто зарабатывал на походах в зону, и те, у кого жадность перевешивала чувство самосохранения. Исключения бывали, но мало, и этот мужик к ним не относился. Вон как глаза горят при одной мысли о возможном доходе.

— Токма все вместе. А нет — идите к другим, ищите нужное.

— Рвач ты, Савелий.

— Зато по миру не пойду, када Дугарск накроет, — отрезал обиженный мужик. — В убыток продавать не буду. Не берете все за сто и не надо, другому продам.

— Давай за пятьдесят. Хорошая цена-то.

— За пятьдесят у меня старьевщик забирал.

— Ну вот, он цены-то знает. Давай пятерку сверху — и по рукам?

— По миру меня пустить хошь? — взвился мужик. — Целковый еще могу уступить, а дальше — сплошное разорение.

— Какое разорение? Вещи тебе за так достались.

— Мне жилец за проживание остался должон.

— Хошь сказать, что он у тебя на сто рублев нажрал? — скептически усмехнулся Матвей. — У тя тут ресторация столичная?

— Он не один день жрал. А стирка? А уборка? — не сдавался мужичок. — Ладно. Девяносто восемь — и по рукам. От сердца отрываю.

— Исподнее? — хмыкнул Матвей. — Побойся бога, Савелий.

Они торговались, не обращая на меня внимания. Я вздохнул и принялся разглядывать чемодан. Был он относительно новый и хорошего качества, а размеры позволили бы устроить апартаменты для Валерона. Может, взять под это дело? Будет спать на шелковистом исподнем и меньше мне капать на мозги по поводу отсутствия корзинки. Чемодан же намного лучше.

Так-то я уже понял, что брать придется: если Матвей торгуется, а не предлагает пойти смотреть другие варианты, значит, этих вариантов нет. К князю на ужин в рабочей одежде я прийти не могу — это, можно сказать, официальное мероприятие с определенным дресс-кодом.

Матвей и Савелий продолжали вовсю ругаться. Последний раскраснелся и отчаянно жестикулировал, не желая уступать ни копейки, хотя под напором Матвея снизил цену до восьмидесяти трех рублей. На мой взгляд, за одежду на один-единственный ужин цена была непомерной.

— А напрокат можно взять? — прервал я их беседу.

— Какой еще прокат? — не понял Савелий.

— Взять на один вечер и вернуть.

— Тридцать рублев, — оживился Савелий. — И ни копейки не спущу. И так почти даром. А нам потома и чистить, и гладить. А мож, загадишь так, что не отчистим.

— В таком ракурсе лучше все забрать, — вздохнул я, сообразив, что если ужинов будет несколько, то я разорюсь на аренде одежды для выхода.

Матвей опять вернул Савелия в торговый спор, а я принялся рассматривать содержимое чемодана, благо что его было не так много. Сдается, ушлый хозяин часть все-таки продал, а остальное оставил, потому что предложенная цена не устраивала.

Кроме исподнего и нескольких рубашек, в чемодане оказался плащ и галоши. Можно сказать, самые необходимые для меня вещи. В следующий раз буду отбиваться от тварей галошами — точно испугаются, особенно если я в черном плаще на бой выйду. Решат, что бешеный, а таких даже твари обходят.

Вещи были чистыми, но мятыми. Последнее не проблема: использую артефактную вешалку — и будет все отглаженное, как после лучшего ателье.