К сожалению, тогда я еще не ведала всей истинной подоплеки межрасовой войны, положившей конец счастливой жизни Блентайра. А вступая на нелегкую стезю ученицы гильдии Чародеев, я даже и не подозревала о том, что вскоре мне предстоит узнать сокровенные тайны реальности, которые могут оказаться намного страшнее всех доселе услышанных или прочитанных сказок и легенд…
Человеческий разум способен на многое, но он тоже не является безграничным, отступая перед нерушимой силой времени и будучи не в силах остановить неумолимый бег мгновений. Время похоже на песок, безостановочно пересыпающийся в колбе бытия, опирающейся на подпорки из человеческого разума. Мы не властны заново придумать или исправить наше прошлое, ибо оно не зависит ни от чего и ни от кого. И точно так же мы не имеем возможности заранее узнать будущее, ибо ежесекундно выковываем звенья длинной цепи-жизни, питающейся нашими мыслями, словами и поступками. Но как бы там ни было, мы должны бережно хранить предания о прошлом, ведь только они и могут подсказать, каким станет наше ближайшее будущее, неотделимое от дней ушедших и возникающее как их закономерное продолжение. И только в этом состоит единственная минимальная власть над частицами времени, милостиво подаренная нам богами и природой.
Проходя через одну из площадей, мы с Джайлзом обратили внимание на группку бездеятельно шляющихся ротозеев, собравшихся вокруг невысокого тощего мальчишки, облаченного в некогда роскошный, а ныне сильно потрепанный парчовый плащ, небрежно залатанный лоскутами из более дешевой ткани.
— Он не имеет ничего общего с членами какой-либо гильдии, — удивилась я, с отнюдь не праздным интересом рассматривая худое, бледное, но поразительно одухотворенное лицо сего совершенно не поддающегося классификации персонажа. — Раньше я никогда не встречала людей, похожих на этого мальчика.
— А чем конкретно он так сильно тебя зацепил? — с любопытством поинтересовался Джайлз, останавливаясь и присоединяясь к небольшой толпе. — Вроде бы человек как человек — ничего особенного.
Но в его глазах уже зажегся неяркий испытующий огонь, вызванный моей наблюдательностью и неуемной жаждой новых знаний.
— Нет, он точно не такой, как все. — Я негодующе мотнула головой, выражая протест. — В нем присутствует нечто возвышенное, выбивающееся за рамки обычной повседневной приземленности.
— Для скромной воспитанницы приюта ты проявляешь слишком зрелую проницательность и поразительно тонко чувствуешь людей, — с одобрением проговорил чародей, ласково погладив меня по плечу. — Ты начинаешь вызывать у меня огромное уважение, Йона.
Я смущенно покраснела:
— Так кем же все-таки является этот мальчик?
— Пилигримом и уличным бардом, — коротко пояснил Джайлз, шаря в кармане своей мантии и извлекая серебряную монету достоинством в один риель. [5]— Они не входят официально ни в одну из гильдий, просто свободно скитаются по Лаганахару и самостоятельно зарабатывают себе на хлеб. Пикантная особенность его судьбы заключается в том, что подобных мальчиков обычно кастрируют еще в раннем младенчестве, дабы избежать утраты красивого тонкого голоса.
— Кастрируют? — не поняла я.
— То, что мешает плясать плохому танцору, тем более не поможет хорошему певцу, — с ноткой презрения рассмеялся чародей, бросая монету мальчишке, ловко поймавшему ее прямо в полете. — Присмотрись к нему повнимательнее, и ты поймешь, что на самом деле он далеко не так молод, каким кажется на первый взгляд.
Желая лично удостовериться в правдивости слов мага, я шагнула ближе, остановившись как раз напротив певца. От этих движений мой капюшон немного сдвинулся назад, частично открыв уши и волосы. Я быстро поправила плащ, но мальчишка уже впился бдительным взглядом в неосторожно рассекреченные детали моей необычной внешности и потрясенно вскрикнул.
— Эль… — шокированно начал он, но тут его расширенные от возбуждения зрачки в упор встретились с моими сиреневыми глазами.
Певец тут же прикусил язык и замолчал, а я в свою очередь заметила широкие седые пряди, мелькающие среди его белокурых локонов, и паутинку из морщинок, предательски змеящуюся возле глаз. Бродячий певец оказался далеко не мальчишкой, хоть и умело пользовался своей обманчиво юной внешностью.
— Ты… — экзальтированно шептал он, не отводя от меня своего безумного взора. — Ты — Наследница! Я чувствую присутствие могучего крылатого зверя, слышу его рев, вижу оскал острых зубов… И он стоит у тебя за плечом…
— Мальчишка пророчествует! — возмущенно охнул какой-то дюжий мужлан в одежде метельщика.
— Скорее бредит, — ехидно поправил тощий целитель. — Возможно, он обкурился конопли.
— Сумасшедший! — боязливо взвизгнула какая-то женщина. — Гоните его в шею, чтобы он не накликал на нас беду!
— Да-да, гоните! — слаженно подхватила толпа.
— Не сметь! — Джайлз повелительно вскинул ладонь, мгновенно оборвав все негодующие вопли. — Разве вы не знаете, что все помешанные особо любимы судьбой, а через их уста пророчат сами боги? Кто посмеет обидеть избранника богов? Не ты ли? — Его палец обличающе указал на трусливо отшатнувшегося крепкого парня, подпоясанного кожаным фартуком мясника. — Или ты? — Он язвительно хмыкнул в сторону визгливой бабы, тут же молчком увильнувшей в сторону.
— Правильно! — донеслось из толпы, зачарованной силой убеждения молодого мага. — Безумец неприкосновенен!
Я восхищенно сглотнула, получив наглядное подтверждение недавнего урока Джайлза, сумевшего подчинить себе толпу.
— Спой нам, пророк! — между тем мягко попросил чародей, обращаясь к замершему певцу. — И не бойся, здесь тебя не тронут.
— Какую песню ты желаешь услышать, заступник? — сипло выдавил еще не оправившийся от испуга певец.
Джайлз едва открыл рот, намереваясь озвучить заказ, как вдруг я ощутила острый укол интуиции и попросила, невежливо перебивая чародея:
— Спой нам то, что подсказывает твое сердце!
Джайлз изумленно хлопнул ресницами, но утвердительно кивнул, поддержав мою просьбу.
— Я сам не помню, когда и от кого узнал эту необычную песню, — негромко пробормотал бродячий бард, вынимая маленькую гитару из привешенной за спиной сумки. — Я не понимаю, о чем в ней говорится, но сейчас мне почему-то хочется спеть именно ее…
Он немного помолчал, а потом плавно тронул струны своего инструмента, рождая непривычную нашему слуху мелодию, нежную и печальную. После вступительных аккордов в музыку гармонично вплелся его голос — звонкий, высокий, но при этом невыразимо плачущий и дрожащий, словно исполняющий гимн утерянной любви. Толпа зачарованно замерла, внимая разливающейся над площадью песне.
Я умоляю — промолчи
О том, что с нами не случилось,
От счастья выбросив ключи,
Я отдаюсь судьбе на милость.
Я не твоя, и ты не мой,
Чужие мы, и в этом горе
Не примет небо нас домой,
Волной холодной смоет море.
Ведь нынче в выборе своем
Мы предпочли пески разлуки,
Остался в сердце ты моем,
А я в твоем, себе на муки.
Меж нами тайны страшной грех,
Что, не сдержавши зова плоти,
Презрели сложности помех,
Соединив сердца в полете.
Так не ропщи в плену оков,
Себя судьбе своей вручи,
Мы много взяли у богов,
От счастья выбросив ключи…
Судя по содержанию и стилю, эта песня должна была исполняться женщиной, а отнюдь не мужчиной и волшебным образом передавала ауру невыносимого горя, постигшего героиню стихов. Я напряженно вслушивалась в куплеты, и мне показалось, будто они предназначены только для меня, но вот, увы, я пока не в состоянии постигнуть глубокий смысл, вложенный в их строчки. Однажды я, уверена, все-таки узнаю имя автора этих стихов и непременно разберусь в тайном смысле печальных слов, очевидно имеющих непосредственное отношение как к моему прошлому, так и к моему будущему. А возможно, я даже сумею помочь в том страшном горе, что причинили неизвестной мне девушке, проникновенно оплакивающей свои безвозвратно ушедшие чувства…
