Прием Чаплина (СИ) - Вишневский Сергей Викторович

Кэт втянула голову и уперла взгляд в пол.

— Прости… просто… Он бьет дома супругу, собаку… Я видела, как она шла к нему, виляя хвостом, а он ее ногой… Он страшный и жестокий человек.

— Это не отменяет того факта… — начала было мать, но тут вмешалась Сьюзи.

— Кэт, то, что он плохой человек, не значит, что от него должны страдать другие, так?

Екатерина глянула на сестру, затем на мать и неуверенно кивнула.

— А то, что работа не выполнена — это не хорошо. Ты ведь не понесешь документы вместо него. Так?

— Ну, как бы… — начала было Кэт.

— Тогда в следующий раз ты не будешь его гнать, а будешь предупреждать Евгения о том, что это очень плохой человек. Думаю, он не будет против, если иногда… Будет прислушиваться. Я думаю, для него не проблема попросить, чтобы ему прислали другого курьера. Так? — девушка глянула на мать.

— Не вижу в этом никакой проблемы, — кивнула та.

— Я закончил! — объявил мальчишка на другом конце стола, что с высунутым языком резал морковь. — Смотрите, какие солнышки!

Мальчишка сделал на прямой морковке прямые борозды, вырезав из корнеплода полоски, после чего тонко нарезал ее, получив в результате приличное количество морковных солнышек.

— Молодец, — кивнула ему Мария и глянула на Сьюзи. — Лук?

— Готов, — кивнула младшая дочь и, забрав у мальчишки получившиеся поделки, достала сковороду для поджарки.

— Итак, — тем временем взглянула мать на старшую дочку. — Надеюсь, мы с тобой договорились? Прежде, чем что-то делать, особенно если это касается дел Евгения, ты должна с ним об этом поговорить. Понятно?

— Понятно, — поджала губы девушка и кивнула.

— Хорошо, — вздохнула женщина и взглянула на Федора, который с задумчивым видом слушал все это. — Федя, как у тебя дела? Расскажешь, по какому поводу приехал? Надеюсь, Никодим не решился на…

— Я один, — подал голос Горт. — Я сам приехал.

Женщина, что уже отвернулась к кастрюле, удивленно замерла, не донеся ложку до кипящего бульона, и спросила:

— Он знает, что ты здесь?

— Наверное. Братья сказали, — ответил он, заметив, что спустился Евгений и встал облокотившись на столб, что визуально отделял гостевую от кухни. — Я сам… ушел.

Тетя Мария повернулась и, с тревогой глядя на племянника, спросила:

— Что случилось? Он распускал руки? — спросила она. — Никодим иногда бывает очень жестоким, но не со зла. Он…

— Он меня не бил, — мотнул головой Федор и чуть более слышно добавил: — Бил бы, не так обидно было бы.

Мария Прокофьевна недовольно сжала черпак, глянула на старшего сына, что молча спустился к ним, после чего спросила:

— Почему ушел?

Федор шмыгнул носом, утер его кулаком и принялся рассказывать:

— Он и раньше шибко-то на меня не смотрел. Ни дела не поручал, ни разговаривал толком. А тут… С полгода от него ни слова не услышал. Ругал бы, так рад был, а он… Вроде как и нет меня. Вроде чужой прибился. А тут… — Федор вздохнул и покосился на Сьюзи. — В общем, он решил меня сапожнику нашему местному отдать.

— Сапожник —это тот, кто делает сапоги? — подал голос Дмитрий, смотрящий на двоюродного брата с жалостью.

— Он самый. Только вот платы за учебу нет. За еду и кров по сути работаешь, — кивнул Федор и глянул на тетю. — А по весне прошлой Дубовая по селу ходила. Всем чашку совала с отваром и дуть на него заставляла.

— Зачем? — растерялась Мария Прокофьевна.

— Силу искала, — вмешалась Кэт. — Ведуны так проверяют, есть ли сила у человека. У тебя же пар синий пошел, да?

— Угу, — кивнул Федор. — Только Дубовая молчит. Не сказала, есть ли сила у меня или нет. И сколько — не говорит. Словно тайна это великая.

— Занятно, — подал голос Евгений, стоявший позади. — А здесь ты зачем?

Мать тут же недовольно глянула на старшего брата, но ничего не сказала.

— Я в сапожники не пойду, — буркнул Федор, оглянулся и с вызовом глянул на парня, что с сомнением его рассматривал. — Я магом буду!

Евгений тяжело вздохнул, покосился на мать и произнес:

— Я не слежу за учебой в магическом университете, но по-моему, набор не скоро. Отсюда вывод, что ему надо где-то жить, что-то есть. Не думаю, что у него есть деньги на съем жилья и питание, — кивнул он на Федора.

— У твоего двоюродного брата, — поправила Мария Прокофьевна. — У твоего двоюродного брата скорее всего нет денег на съем жилья и пропитание.

— А это значит, что мой двоюродный брат рассчитывает, что он будет жить здесь и питаться за наш счет, — стараясь держать нейтральный тон, произнес Евгений и глянул на Федора. — Я правильно понимаю?

Горт быстро смекнул, к чему ведет старший сын тети, вздохнул, опустив взгляд и кивнул.

— От одного лишнего рта мы не обеднеем, — вмешалась Мария Прокофьевна. — На пятерых готовить или шестерых — разница не принципиальная. Финансово мы это и не заметим.

— И где же он будет жить? — вздохнул Евгений.

— Чердак, — пожала плечами мать. — Там тепло и достаточно светло. Надо только прибраться. Старый топчан там вроде бы был, даже одеяла старые там же найти можно. Не вижу проблемы.

Евгений вздохнул, поглядел на Федора и произнес:

— Мам, я тебя искренне люблю. Съездила в родную деревню — не вопрос. Не с пустыми руками? Ладно. Однако, твоя тяга помогать всем и вся иногда… иногда выходит за рамки того, что можно считать нормальным состраданием.

— Это. Твой. Брат, — отчеканила Мария Прокофьевна. — Ты откажешь в помощи брату?

— В помощи нет, но хочу напомнить, что львиная доля денег в бюджете семьи состоит из сотрудничества с Никодимом. А этот… Федор ушел из дома. Явно без одобрения отца.

— С Никодимом я сама поговорю, — отрезала Мария. — Это наше с ним дело.

— Ладно, — кивнул Евгений. — Ничего не имею против. До поступления он может жить тут.

Парень отпрянул от столба и спокойно направился наверх, к себе.

Мария же глянула на Сьюзи, что уже вовсю жарила морковь с луком на шкворчащей маслом сковородке.

— Тёть Мария, я… как бы не хотел, чтобы… — начал было Федор.

— Не обращай внимания, — отмахнулась та. — Женечка — не крохобор. Просто он очень радеет за нашу семью. Он один тянет дело с Никодимом. По сути он нас и обеспечивает. Сьюзи, думаю, пора.

Женщина приняла сковородку у младшей дочери и, взяв лопатку, принялась высыпать в уже доходящий суп поджарку.

— Не обращай на него внимания. Он пусть и взрослый член нашей семьи, но порой тоже слишком держится за правила.

Федор молча кивнул и вздохнул.

— Так, давайте накрывать на стол, — скомандовала тетушка. — Пять минут, и у нас будет изумительный суп.

— Я принесу скатерть! — подал голос Дмитрий.

— Я расставлю тарелки, — поднялась Екатерина.

— Нет! — тут же отрезала мать. — Посуду расставляет Сьюзи. Катенька — принеси нам хлеб и сыр из кладовой.

— Вот и стоит десятку у груди держит, — заканчивал рассказывать Лев Павлович. — И смотрит на мальчишку этого. Ну, я глядь на того, а в нем злоба так и кипит. Ну, и, от греха подальше денюжку забрал и чемоданы в дом потащил.

Семен Гаврилович, слушавший рассказ прикормленого слуги, недовольно сморщился.

— Чувствовал ведь, что не так что-то, — пробормотал он. — Дальше?

— А дальше он ушел, хотя Светлана Семеновна и остановить его пыталась. Я за ним потом поехал, высматривал, но тот словно в воду провалился.

Мужчина умолк и с надеждой смотрел на главу рода Кузнецовых. Тот с прищуром смотрел на картину на стене и не замечал взгляда. Спустя секунд двадцать тишины он глянул на Льва Павловича и подался к столу.

— Хорошо поработал, — произнес он.

— Ну, так… было бы лучше, если бы выловил его, когда тот ушел, — начал принижать свои достижения тот.

— Если все так, как ты говоришь — не поехал бы он с тобой.

— Так, скрутил бы, чего уж тут…

Семен Гаврилович, доставший из стола полтинник, положил его на стол и глянул на подкупленного слугу чужого, пусть и дружественного, рода.