Жнец. Книга восьмая (СИ) - Дарт Макс

Кей разочарованно вздохнула, а окружающие меня гости тем временем начали приходить в себя. Сила моего Дара была окончательно раскрыта, но никто из людей сбежать не стремился. Еще бы, они были аристократами, большинство из которых привыкло смотреть в глаза смерти. Да и причин, по которым я могу начать здесь мясорубку, по факту-то и не было.

Забавнее всех выглядел граф Миссурийский. Парень банально не мог поверить в то, что что-то могло пойти не по его плану. Его былая уверенность куда-то испарилась, а сам он растерянно крутил головой, все чаще и чаще поглядывая на побледневшего графа Грошева, не сводящего с меня своего взгляда.

Надо же, а парень-то оказался ведомым, что было, откровенно говоря, очень плохо. Это значит, что над Миссурийским стоит кто-то еще. Следовательно, его смерть не остановит исчезновения людей по всей империи, разве что ненадолго замедлит.

— Избавиться от нарушителя, — на сцене подле Грошева и Миссурийского появился князь Долгоруков и указал на меня пальцем.

«Никогда мне не нравилась его семейка», — мыслеречью заключила Кей, на что мне оставалось молча согласиться.

— Сначала приглашаете, а теперь стремитесь избавиться, — оскалился я, сделав первый шаг к сцене. — Негоже так поступать, Ваше Сиятельство, — в следующий момент я преодолел расстояние, нас разделяющее, с помощью Теневого Шага, чтобы оказать рядом с князем и проговорить ему в лицо: — Разве ваш брат об этом не рассказывал?

Секундного замешательства со стороны Долгорукова было достаточным для того, чтобы я поставил на его душу Печать Ограничения.

Огонь Мастера столкнулся с моим телом, после чего плавно стек на землю. Все же не хотелось понижать ранг Долгорукова ниже, чтобы его кто-нибудь не прибил ненароком. А на уровне Мастера он мне ничего противопоставить не сможет.

— Что ты со мной сделал, Новиков? — глядя на свои руки, без страха спросил князь.

Я склонился к Долгорукову, чтобы прошептать ему на ухо:

— Своими действиями вы защищаете преступника, Ваше Сиятельство, — по движению души князя я понял, что моим словам он не шибко-то поверил, что совсем неудивительно. — Надеюсь, вам хватит здравого смысла не вмешиваться и сохранить жизни своим людям, стремительно приближающимся к нам.

Удивительно, но князь все же поднял свою руку вверх, заставив своих людей остановится возле линии, начерченной Чайей на земле. Излюбленная фишка богини: тот, кто ее пересечет, зачастую лишается жизни.

Кивнув князю, обошел его и встретился взглядом с отцом Оксаны. Усмехнувшись, я произнес:

— Какова ирония, не так ли, Владимир Сергеевич? — спросил я. — Не так давно я привел вашу дочь к вашему дому, освободив ее из плена. Затем, когда ко мне обратились за помощью, я выступил в роли защитника, сразившись за руку Оксаны на арене, — по лицу графа было видно, что он начал понимать, к чему я клоню, но мне не удалось сдержать себя от того, чтобы продолжить: — Забавно, что сейчас я выступаю в роли того, против кого когда-то сражался, — разведя руки в стороны, я добавил: — Разница заключается лишь в том, что я действую более нагло просто потому, что могу себе это позволить. И чтобы вернуть свою невесту, то Джону Миссурийскому, палачу Рода Новиковых, всего лишь нужно будет одержать победу надо мной в войне на полное уничтожение. Или! — оскалившись, я внезапно поднял палец вверх, словно спохватившись, и добавил: — Наш дорогой Джон просто поклянётся своим Даром, что никак не причастен к похищению людей по территории всей Российской империи? — я посмотрел на отца Оксаны и проникновенно вымолвил: — В таком случае, даю вам слово, я верну вашу дочь в эту же секунду!

Грошев требовательно взглянул на Миссурийского, на что тот затравленно опустил глаза.

— Александр Петрович, как он может быть не причастен, если занимается поисками пропавших людей и их похитителей? — спросил уже пришедший в себя Долгоруков.

— Знаете, вы правы, Ваше Сиятельство, — обернулся я. — Получается, поклясться не может… Значит, я не могу вернуть Оксану… — на моем лице в очередной раз за этот вечер взыграл оскал. — Следовательно, будет гораздо занимательнее наблюдать за реакцией граждан нашей с вами страны на то, как падает восходящая звезда Российской империи, — вновь взглянул на Миссурийского: — До встречи на войне, дорогой Джон.

Спокойным шагом направился на выход со сцены, ненадолго остановившись возле князя Долгорукова:

— Даю вам слово, Ваше Сиятельство, ваше ограничение спадет через несколько часов после моего ухода, — тихо произнес я, после чего с улыбкой добавил: — Не подставляйтесь.

Уже тогда, когда я спустился со сцены и оказался рядом с Чайей, из толпы аристократов показалась Екатерина, которая тут же замерла, столкнувшись со мной взглядом.

— Саша, так нельзя! — пространство вокруг принцессы разом опустело, что позволило ей встать свободнее. — Нельзя просто взять и похитить человека, угрожая всем и каждому!

— Скажите, Ваше Императорское Высочество, — от моего обращения у Романовой дернулось лицо, как от хлесткой пощечины, на что я просто продолжил: — имеете ли вы право говорить мне, что нельзя, а что можно?

— Он точно с ума сошел, раз решил окончательно испортить отношения с императорской семьей, — послышался насмешливый голос откуда-то из толпы гостей.

Екатерина молчала, а я сверлил ее взглядом, пока, наконец, не решил продолжить:

— Я ведь преступник! Предатель! Негодяй! — воскликнул нарочито громко. — Бандит, которого наказал сам император! — по щеке принцессы потекла одинокая слеза, но меня было не остановить. — Я ведь просто спасал жизнь своей сестры. Ах да, Ваше Императорское Высочество, вы же тоже присутствовали в том барьере. Получается, и вашу жизнь я также спас. А можете ли вы сказать, Ваше Императорское Высочество, сколько раз я спасал вашу жизнь прежде?

Екатерина виновато поджала губы, и я уже было подумал, что она промолчит, и хотел продолжить, но принцесса внезапно произнесла дрожащим голосом:

— Могу… Трижды… Трижды ты спасал мою жизнь, порой рискуя своей собственной, — уже позабывшие об этом остальные аристократы удивленно ахнули.

«Похоже сестра императора решила пойти против воли своего венценосного братца», — констатировала Чайя.

— Тем удивительнее становится то, что преступника наградили Орденом Велеса, верно? — насмешливо спросил я. — Может тогда мы вместе поведаем собравшимся здесь людям, кто первый сразился с иномирцами, выйдя из этой схватки победителем? Кто остановил бесчинствующую банду Черепа, пока государство боялось Дара ее главы? — я оглядел гостей и, разведя руками, произнес: — Да, господа, вы верно поняли: все тот же преступник. Так почему же мне сейчас говорят, что нельзя поступать так, как я поступил? — удивлённо спросил я. — А оклеветать меня и мой Род, можно? Оставить его на растерзание стервятникам в лице Курчатова и Сахарова, можно? Запретить помогать моей сестре тем, кто этого искренне желает, можно?

Удивительно, но в глазах собравшихся здесь на торжестве аристократов появилось сомнение. Они начали понимать то, что им последние полтора года втирали откровенную дичь. Этого, пожалуй, достаточно.

«За то, что ты сказала, Катя, тебе влетит», — мыслеречью сказал я принцессе, которую Кей во время моей речи подключала ко мне.

«Пускай», — решительно ответила девушка, явно наученная тому, как общаться невербально.

Я улыбнулся.

— Разумеется, вы можете считать меня хвастуном, который кичится парой своих достижений. Разумеется, вы можете встать на сторону всеобщего любимчика. Тем слаще будет видеть на ваших лицах смятение, подобное сегодняшнему, — продолжил я для толпы, а Кате мысленно добавил: — «Наташа хотела тебя видеть.»

Решив, что на этом можно и заканчивать, кивнул Чайе, на что та воскликнула команду на иномирном языке, после которой среди гостей раздались испуганно-удивленные возгласы. От них в воздух взмыли Тени, которыми являлись подопечные богини. Девушки были истинно красивыми, поэтому затесаться среди аристократок для них не составило никакого труда. Они прибыли сюда еще задолго до нашего прихода.