Леденцы босоногой графини (СИ) - Семина Дия

Проехали несколько домов, и вот справа довольно большой, ровный участок. Дом солидный, зажиточный, а ближе к нам скотный двор. Хороший такой, крепкий.

— Вот здесь этот красномордый упырь и его сынок живут.

Крикнул Миша и показал на дом. Да и так понятно, что староста теперь себя считает королём местных угодий, а мы ему помеха.

Как-то неспокойно стало, подгоняю Фрейю, а она вдруг громко заржала. Остановилась, головой крутит и ни с места!

Ржёт теперь, словно у неё гвоздь под копытом.

Мы ничего понять не можем…

— Да что с ней такое?

Не успеваю даже испугаться, ведь она накануне Офелию понесла сломя голову и в болоте увязла. Так, Офелия была опытной, а я еле в седле держусь. Муж быстро взял мою лошадь за недоуздок и прислушался.

— Ей кто-то из сарая отвечает.

Сквозь деревенский шум, лай собак, крики перепуганной птицы мы отчётливо расслышали громкое ржание из крепкого сарая старосты.

— ИЗУМРУД! — завопил Мишка. — Это он! Его голосина! Он сейчас биться начнёт! Этот гад нас и поджёг.

Я ничего не успела. Не понять, что произошло,

Не удержать мужа и Мишку от глупого поступка. Они пришпорили своих коней и помчались вперёд, по узкому проулку спустились на тракт и теперь уже долбят в ворота.

— Открывайте, паскуды! Конокрады, чёртовы! Подожгли в усадьбе конюшню и теперь думаете, что вам это сойдёт с рук.

Я что есть сил вцепилась в поводья и позволила Фрейе пробежать вниз.

Перевес сил не на нашей стороне.

Но уже поздно, мы назвали вещи своими именами. И сейчас начнётся бойня.

Мне осталось только молиться, что дознаватели не засидятся в таверне слишком долго и приедут до кровопролития.

— Кто такой смелый! Сейчас дробовиком-то встречу! — из дома вышел тот самый красномордый и заорал так, что в ушах зазвенело.

— Новый хозяин усадьбы! Ты нашего коня украл, и убытки причинил, поджёг конюшню, и по этой причине моя жена чуть не утонула! Открывай ворота, показывай, что у тебя в конюшне!

— Анфим! Тащи дробовик! Щаз мы этих новых графьёв учить будем.

— Это бунт? Эти земли мои! Я и мой муж — хозяева, мы не продлим более с тобой контракт, ты изгоняешься как угроза для общества! Полиция и дознаватели уже едут! — кричу, что есть сил.

— Нашла чем пугать, юродивая!

Этому придурку уже притащили какое-то ружьё, и он его заряжает, стоя на пороге.

Нам бы сбежать, да наудачу парень с нашей стороны забора подбежал к воротам и завопил:

— Тятя! Чо случилось?

Петрович, не будь дураком, мгновенно обмотал вокруг шеи сыночка кнутом, ловко получилось и опасно.

— Я вздёрну твоего сына, сломаю ему шею, если ты только посмеешь выстрелить! Считаю до трёх! Открывай ворота! — в этот момент мы услышали весь диапазон голосины моего мужа. ПОДПОЛКОВНИК! Это вам не деревенский староста.

Народ собрался на шум, мужики, дети, пацанва постарше!

Когда все поняли, что жизнь сыночка старосты висит на волоске, а мы ещё раз прокричали свои обвинения. Всё мгновенно стихло.

Дошло наконец, что это не шутки. Дело пахнет реальной тюрьмой и каторгой.

Вдруг из толпы вышел парнишка, щуплый, бедно одетый, явная шестёрка сынка старосты, испуганно смотрит, понимая, что если с боссом не церемонятся, то с ним явно тоже не будем, а вот стрелки на него перевести более богатые бандиты шанса не упустят.

Можно сказать, очная ставка состоялась, он открыл рот, да всю правду-то и излил:

— Дяденька, я там был! Но я невиноватый. Пусть эти подлюки ответ держат. Этот Фома, сынок старосты позарился на красоту графини, хотел её. Поймал у реки, нам приказал держать, но она отбилась, и в разодранном платье умчалась. А Фомка решил отомстить и поджёг сарай-то.

Петля на шее подлеца затянулась ещё сильнее, Фома заорал: «Помогите! Убивают! Тятя!», и ворота распахнулись…

Покрасневший от гнева староста выбежал и смотрит на Петровича, на меня, и на своего сыночка, которому вот-вот крепкий кнут перекроет кислород навсегда…

Петрович так и сидит на коне, а Фома стоит рядом на дрожащих ногах и, кажется, обмочился.

Картина ужасная, моё тело окаменело от напряжения, ничего не понимаю и боюсь за Мишу и Даниила.

Стоит моему злющему мужу коня хотя бы рысцой пустить и насильнику конец, а это же статья?

Но оказалось, что в этом обществе вендетта вполне реальный способ сатисфакции.

— По закону, за такое преступление против моей жены, я имею право убить тебя прямо сейчас! Выводи коня, подлец!

— Остановитесь! — услышав издалека этот вопль, я выдохнула, и чуть не грохнулась с Фрейи. От напряжения и страха вспотела, и еле дышу…

Господин дознаватель догнал нас.

Вся удаль и прыть слетела со старосты, как шелуха с лука.

Он упал на колени и опустил голову. Фому забрали у Петровича и связали преступникам руки, под вой и причитания старостихи.

— Миша, пока здесь дознание проводим, проводи кучера из полиции, разгрузите в усадьбе поклажу и возвращайтесь сюда за преступниками, — первым спохватился Даниил, отряхнул руки, Сомов такое решение полностью поддержал.

— Хорошо! Скоро вернёмся, ответил младший следователь.

Мишаня пересел на полицейский экипаж и повёз их в поместье, а мы остались. Дознание началось прямо во дворе старосты. Кто-то вывел Изумруда из хлева, и мы наконец, увидели этого потрясающего серого в яблоко коня с белыми гривой и хвостом…

У меня и Даниила на секунду пропал дар речи. Невероятное животное, просто невероятное.

Но пришлось немедля достать документы из сумки, доказывающие, что хозяйка — я. Описание и приметы коня совпали полностью.

Сначала дознаватель потребовал рассказать про покушение на жизнь Офелии, то есть мою. Оказалось, что когда она купала коней в реке, трое деревенских гопников поймали её, пытались завалить, но ей тогда Изумруд и помог, пошёл на таран и отпугнул насильников. Ничего ужасного не случилось, но платье разорвано, и девочка испугалась. А пожаловаться и некому.

В тот же вечер Фома поджёг конюшню, за отказ стать полюбовницей и принять «защиту». Заступник хренов нашёлся.

Офелия кинулась спасать своё последнее богатство, неразлучные Фрейя и Изумруд мчались вместе, но кобылка испугалась и понесла, не разбирая дороги, и остановило её только болото. А конь вернулся, пытался, наверное, позвать на помощь, но вместо помощи староста поймал его и спрятал у себя, не понимая, насколько ценный это конь и что сотворил его сынок накануне ночью.

Или, наоборот, всё прекрасно понимая.

Мне пришлось задрать рукава и теперь стало понятно, что огромные синяки — это следы борьбы с деревенскими дебилами.

Бум!

Удар в челюсть, но не кулаком, а лещом, но таким, что Фома отлетел под стол и завизжал, как недорезанный порась.

И пинок…

Не стерпел муж, хорошенько приложился.

Дознаватель решил не препятствовать. Даже слова не сказал.

Всё записано, мы подписали, преступников, как есть закинули в «обезьянник» и напутственными словами стало предположение господина Сомова, что за такое тяжкое преступление против своих господ, да ещё по отношению к беззащитной девице, плюс угрозы в таверне, кража коня, всё это тянет на большой штраф и каторгу.

— Неожиданно, не думал, что такое непростое дело быстро раскроется. Преступление спонтанное, следов почти нет. Но украсть такого жеребца — это надо совершенно тупыми быть. Право слово, поражаюсь я некоторым. Настолько им жадность и безнаказанность мозги пудрит, что, кажется, ощущают себя бессмертными.

— Так, староста ещё и подговаривал нас пакостить, налоги не платить, и посевы графские вытоптать, подлецы! — крикнул какой-то мужик из толпы. Похоже, что судебный процесс будет внушительным, как и срок, на какой себе эти придурки накрутили делов.

— Благодарю за помощь, не подоспей вы, поубивал бы их на месте! — мой муж крепко пожал руку дознавателя Сомова.

И мы разъехались, полиция в город, а безутешная старостиха долго бежала за экипажем, но ей уже сказано, чтобы собиралась и съезжала, этот дом продадут, сумму штрафа, вычтут, и остатки денег ей, возможно, отдадут. Как землевладельцы, мы имеем право выселять, особенно бунтарей и преступников.