Ворон, который меня пленил (СИ) - Началова Екатерина

— Ты куда? Мы ж только начали.

— Т-с-с, ты, безмозглая морда! Гробовщик девице меч пошел показывать.

— А-а-а… Ты это, ворон, клинок не застуди! Показал — и сразу в теплое, понял?

— А я? А мне?

— И мне не показал, эка незадача.

— Ну рожей ты не вышел… Я тебе тоже б не показал.

— Эй, кто хочет на мой меч посмотреть? У меня большой!

Цокнув языком, Рейтор обернулся, одновременно показывая сразу всем зубоскалам что-то на пальцах. Я не видела, но подозревала, что жест неприличный. В ответ гогот грохнул с удвоенной силой.

— Извини, их часто били по голове. — Рейтор наклонился над моим ухом. — По отдельности каждый из них вполне воспитан и разумен, но толпой… Их заносит иногда.

Кивнула. Я и не обращала внимания, но все равно мучительно краснела и старательно прятала глаза — то ли от множества пошлых предположений, бесстыдно озвученных вслух, то ли от откровенно-заметных проверок Мари, то ли от осознания, что прилетела сюда по доброй воле и Рейтор должен это понимать, то ли от того, что он снова говорил «ты». А может меня слишком смущали аккуратные касания его пальцев к спине, которые пробуждали воспоминания о разбойнике в темноте. Не знаю…

Мы вышли из амбара, спустились ниже к реке. Иней с Мари куда-то скрылись. Пропустив меня к замерзшим мосткам, Рейтор ненадолго удалился и вернулся с двумя щедрыми ломтями хлеба, на которых дымились горячие куски жареного мяса. Один ломоть Рейтор протянул мне. Устроившись на мостках, мы молча вгрызались в мясо, периодически посматривая друг на друга и синхронно отводя глаза. Прохладный воздух холодил нос, горячий мясной сок прыскал во все стороны и тек по подбородку, и я поспешно ловила его мякотью душистого черного хлеба.

Мужской гогот и звон мечей звучали за спиной приглушенно. Гораздо громче звучала река — лед резко, с треском лопался у берегов. Щелк! Щелк! К реке подкрадывалась весна и лед дрожал, удивленно и радостно поднимался, а затем распадался на осколки. Щелк! Щелк!

— Весна обнимает реку, — сказала я, вслушиваясь в щелчки.

— Я слышу иное. Весна ломает зиме кости, — откликнулся Рейтор.

— Тебе жалко зиму?

— Я опасаюсь этой весны.

— Почему?

— Она несет изменения.

— Думаешь, плохие?

— Не знаю.

Откинувшись назад, Рейтор задумчиво глядел на реку. Быстро глянув на него, я тоже посмотрела на треснувший лед.

— Мне кажется, что хорошие, что все налаживается… по сравнению с прошлым годом. Год назад я общалась только с Мари, а в этом уже столько знакомств… Работа интересная. Я рада, как складывается. Нет, я бы точно не хотела в прошлый год. А если в этом хорошо, представь, как может быть хорошо в следующем?

Рейтор поднял брови.

— А ты редкая оптимистка, — констатировал он, с усмешкой.

— Ну не совсем… Просто не хочу впускать в себя плохие мысли… От них сладко не становится.

— Да уж…

— Почему тебя называют гробовщиком? Ты… убивал?

Отрицательно качнув головой, Рейтор погладил темные ножны.

— Не та причина. Я на деревьях тренировался. Не с этим мечом… С тренировочным. Щепки летят, кора… Увидели, конечно, начали зубоскалить. Кто-то пошутил, что я всем гробы строгаю. Так и стал гробовщиком.

У меня отлегло от сердца.

— Мрачное прозвище. А почему тот Бык — Принцесса?

— Волин? Изначально его нарекли принцем, потому что его отец называет себя королем обуви. Кличка Волину не понравилась, пошумел он… — Рейтор говорил неторопливо. — И дошумелся. В отместку стали звать принцессой. Ничего он сделать не смог. Клички как имена — их дают, а не выбирают. Потом он привык, сейчас даже посмеивается. А его отец обувь действительно хорошую делает. Я рад, что ты прилетела.

Последнее Рейтор сказал без паузы. Щелк! Лед громко щелкнул, я невольно посмотрела в ту сторону, а затем на Рейтора. Он прямо смотрел на меня.

— Хотел, чтобы я увидела, как ты сражаешься? — я попробовала его поддеть.

— Хотел показать тебе свой большой меч. — Рейтор белозубо улыбнулся, возвращая поддевку. Я опустила ресницы, понимая, что он дразнит меня за Мари. Улыбка очень шла ему — освещала лицо как луч света темноту.

— Прости за Мари. Она…

— Любит проверки? — Рейтор угадал. — Смотри.

Он потянул меч из ножен и тот вышел с тихим тонким звоном. Простая черная рукоять, никаких украшений. Только сталь холодным бриллиантом сверкнула под рассеянным солнечным светом.

— Ковали под мою руку. Достаточно легкий, но длинный, чтобы я мог дотянуться. Центр массы у рукояти, заточка только на верхней трети. Видела, как Волин рассекает воздух? У него рубящий меч. Мой — колющий, — едва касаясь, Рейтор бережно провел кончиками пальцев по клинку. Я проследила за его руками, отмечая любовные, почти страстные прикосновения.

— Почему ты любишь мечи? Это же не родовое оружие…

— Разве любят за что-то?

Он снова взглянул на меня — строго, глубоко.

— Просто люблю. Да, оружие не родовое. Меч — не ножичек на каждый день, это престижное, турнирное оружие. Как парадная форма. Для боя… Пожалуй, нет. Конечно, для меня эффективнее иное оружие. Вряд ли мы с Волином встретимся на поле боя с мечом против меча. Маловероятно. Разве что, заранее договориться, чтобы по чести…

— Но для чего тогда? — я не понимала, но понять очень хотела.

— Для души, — серьезно улыбнулся Рейтор. — Разве ты не слышала, как он поет, когда выходит из ножен? Разве меч не красив, Касия? Возьми его в руку.

Придвинувшись, он внезапно положил меч на мои колени. Что делать, я не знала, и Рейтор сам положил мою руку на теплую тяжелую рукоять.

— Сожми. Приподними. Почувствуй вес. Вес важен. — Рейтор накрыл мои пальцы, заставляя сжать и приподнять рукоять.

— Вес… Вес есть, — пискнула я. Меч поднять я могла, но запястье с непривычки ломило.

Солнечный луч прокатился по прямому клинку от основания до навершия. Щелк! Громко хрустнул лед на реке. Теперь я подумала, что у зимы сломана еще одна кость.

— Слышишь его зов? — тихо спросил Рейтор на ухо.

Зов? Я смотрела на меч и не была уверена, о каком зове говорит этот странный Ворон. Меч в руке был тяжелым, чужим и неповоротливым, а вот мужское тело сзади, пальцы, крепко сжимающие мои… Я скорее слышала тот недвусмысленный зов.

— Нет, меня он не зовет… Он только терпит меня, потому что ты позволяешь… Ты его хозяин.

Я знала, что говорю совершенные глупости, но остановиться не могла.

— Прекрасный слух, миса, — отметил тихий голос около уха. Рейтор отстранился, забирая меч из моих пальцев. Резко махнул клинком, рассекая воздух. Глядя, как Рейтор смотрит на меч, я невольно позавидовала мечу.

На моих коленях осталось эфемерное ощущение тяжести меча. На руке тоже — ее как будто все еще сжимали мужские пальцы в черных перчатках.

— А куда он зовет тебя?

Над ответом Рейтор даже не задумался, сказал сразу:

— Вперед, вверх. Завоевывать. Побеждать.

— Кого?

— Всё. Всех.

— Зачем тебе всё и все?

— Это не только мне.

Спросить «для кого», я не успела. Вернулась Мари, с ней — Иней. Их разговоры и перепалки мгновенно развеяли наше хрупкое уединение, и Рейтор уже почти не говорил, больше отвечал односложно. Потом его потребовали мечники, я еще немного послушала их разговоры, посмотрела на несколько схваток, и мы с Мари улетели.

А ночью Рейтор мне приснился.

Глава 17. Темаскаль

Ранней весной ночи еще прохладные, порой с заморозками. Хозяйка дома, у которой я снимала комнату, экономила, топила еле-еле, и я часто замерзала, поэтому спала в полном облачении: в шерстяных штанах, толстых носках, рубахе и даже ночном колпаке. Но этой ночью почему-то стало жарко. Неужели дамиса расщедрилась затопить печку? Проворочавшись с час, и так и не дождавшись холода, я решительно скинула с себя совершенно все и забралась под одеяло, с наслаждением ощущая, как прохладная ткань скользит по обнаженной коже. Зарылась носом в подушку и вдруг ощутила свежий травяной запах.