Чужие интересы. Окталогия (СИ) - Шебалин Дмитрий Васильевич

— Бертран, — протянул нам руку парень. — Но можно просто Берт. Спасибо за помощь. Как будет ваше дежурство, можете на меня рассчитывать.

— Горунар, — ответил басом великан, пожимая руку.

— Мазай, — не остался я в стороне. — Буду признателен за помощь в будущем. Вместе проще.

На что Бертран утвердительно кивнул, поглядывая за тем, как юный Ступка с кислой рожей размешивает что-то в котелке над костром.

Еще через полчаса вернулся десятник, который тут же откуда-то взявшейся ложкой зачерпнул из котелка и попробовал получившееся варево.

— Съедобно, — с небольшой паузой вынес он вердикт. А оглядев развернутые палатки, он и вовсе позволил себе немного похвалы в наш адрес. — Вижу, что не все пропало, и может хоть какой-то толк из вас выйдет. Выступаем с рассветом. Нас ждет длинный переход, поэтому ешьте и отдыхайте. Через 2 дня мы прибудем в тренировочный лагерь нашего отряда. Там мы из вас попробуем слепить подобие бойцов, способных достойно пережить хотя бы одно сражение.

После чего снова удалился, предоставив нас самим себе. Наевшись хлеба и сытной каши, в которой даже было немного мяса, я отправился на боковую, предварительно шепнув Горунару и Бетрану, что не плохо было бы этой ночью подежурить по очереди. Риск грабежа и последующего дезертирства сейчас был наиболее велик. Когда мы прибудем в лагерь, такое провернуть будет сложнее. Не хотелось бы лишиться своего серебра, а попутно и жизни, будучи, например, по-тихому задушенным ночью. Судя по виду половины нашего десятка, такие умельцы тут были.

Бертран снова многозначительно кивнул, а Горунар взял первую смену, так как, по его словам, если уж он уснет, то мы его до утра не разбудим никак.

Не то чтобы я доверял этим двоим, и спал в этот раз все равно вполглаза, но других вариантов не было. Ночь прошла на удивление тихо. Может от того, что во время своего дежурства, я заметил такого же «дежурного» в противоположном углу нашей 6-ти местной палатки…

Утром мы также втроем собрали палатки и отнести обратно в обоз. За котлом опять кашеварил Ступка, пытаясь из полученных припасов приготовить съедобный завтрак.

Переход действительно оказался непростым. Даже с моей подготовкой под конец дня я чувствовал себя разбитым. А остальные новоиспеченные контрактники и вовсе валились с ног. При этом я заметил, что бойцы из регулярных десятков Вепря, меняясь по установленному графику, ехали в телегах. Но почему-то до вновь образованных десятков эта привилегированная очередь так и не дошла…

Вечером десятник Творген назначил двух новых дежурных, впрочем, повар при этом не поменялся.

— Наш Ступка так готовит, что предлагаю позволить ему заниматься этим на постоянной основе, — все также нагло улыбаясь, вещал заводила по кличке Ярый. — Кто за?

Пятеро как по команде подняли руки, улыбаясь во всю ширину лица. Ого, итого в его группе уже шесть человек, считая его самого. Этот Ярый времени зря не терял. Да и рожи, я смотрю, все как на подбор.

— Ну наш повар и сам не против. Ведь так, Ступка? — впрочем, ответа он не ждал. — А раз так, то одобрено большинством.

Причем на слове «большинство» он сделал недвусмысленный акцент. Однако, впрягаться сейчас за незнакомого мне парня, который не смог твердо сказать «нет», тоже смысла не было. Ну посмотрим, как далеко заведут Ярого его наглость и амбиции.

На очередную походную ночевку люди Ярого заняли целиком одну палатку, особо не спрашивая остальных. Мы же опять с Горунаром и Бертом условились дежурить. В целом парни оказались нормальные. И в дороге мы даже немного успели поговорить. Сколько из их историй было правдой, сказать трудно, но вряд ли больше половины. Особенно если учесть, что в моей этой правды и вовсе было лишь на самом донышке… Но иногда впечатление может сложится и просто от манеры общения, естественных жестов и мимики. Всего того, что трудно контролировать, если ты этому не обучен. И что первый, что второй показались адекватными людьми со своей целью и мотивами.

Горунар, был лесорубом, и лес начал валить еще в 12 лет, так как уже тогда был ростом и комплекцией со взрослого мужчину. А потому сам свою судьбу не выбирал, а делал то, что многие в семье и деревне считали его призванием — тяжелую физическую работу. А вот сам Горунар всегда хотел посмотреть мир. Но как часто бывает, судьбу отдельного человека определяет его окружение, которое за него решает, что для него правильно, а что нет. И чаще всего, мы с этим соглашаемся. Из этого круга Горунар смог вырваться только после того, как его жена решила от него уйти, по причине что детей у них так и не случилось, и видимо уже не будет. Все-таки 10 лет прожили вместе. А особой любви не задалось. Вот тут-то бывший лесоруб и решил порвать с прошлым и отправиться смотреть мир, оставив жене все что было нажито. Но ничего лучше, чем вступить в отряд наемников, не придумал. В свои 30 лет, без ратного опыта, все, на что он мог рассчитывать, это авантюрный контракт от Свирепого Вепря, который, не глядя, и подписал.

Бертран же работал помощником в крупной кожевенной мастерской в Солнечной заставе. Не подмастерьем, а именно помощником, считай разнорабочим. Хотя родители отдавали его туда еще подростком именно с целью обучения. И вместе со своим сыном в мастерскую передали внушительную сумму денег. Вот только родители Бертрана погибли при пожаре спустя всего год. Обучение вдруг как-то резко закончилось, а вместо этого парня начали нагружать подсобной работой, за которую при этом никто не собирался платить. Все, что предоставляла мастерская за проделанную работу, это кров и питание. Парень не сдавался, продолжал подглядывать за работой других, запоминал технологические процессы, практиковался потихоньку на остатках материалов, пытался все-таки учиться. Но время шло, а на его карьерные запросы никто внимания не обращал. Ему было 21, когда он все-таки не выдержал и сначала обвинил главу мастерской в присвоении денег его родителей, а когда тот велел ему убираться с глаз, в этот самый глаз еще и дал. Со всей души… В итоге он остался на улице и без средств. Пару лет перебивался подработками, так как нормально устроится в Солнечной после такого скандала шансов почти не было. Он уже собирался отправиться искать счастья на восток княжества, но тут наткнулся на глашатая, что активно зазывал в поход за легкими деньгами.

Последняя ночевка перед прибытием в тренировочный лагерь ознаменовалось попыткой дезертирства. Получив легкий толчок от Бертрана, я проснулся и огляделся. Ночную тишину нарушал лишь тяжелый мужицкий храп, в промежутках которого слышался тихий шорох в дальнем углу палатки. Когда глаза привыкли к темноте, я заметил, как один из контрактников свернул все свои вещи и готов уже был прорезать ткань палатки ножом, чтобы скрыться в ночи.

— Палатку не трожь, — прошептал я. — Коли свалить решил, так вещи оставь и иди на все четыре стороны. А за порчу палатки с нас вычтут.

Мужик резко оглянулся, и увидел, что мы с Бертом не спим и наблюдаем за ним.

— Вещи заберу и уйду, — шепотом ответил он.

— А ты за них из своего кармана платил или из будущего жалованья? Сдается мне, что второе, — Берт тоже не остался в стороне. — А значит эти вещи ты не отработал и принадлежат они десятку. Ты, значит, за них серебро на рынке получишь, а за потерю десяток отвечать будет?

— А вы, получается, такие правильные? — шепот дезертира становился громче и злее. — Вы еще не поняли, что нас на убой ведут? Давайте вместе, а? Берем вещи, хоть по серебрушке за них получим. Я места эти знаю, до ближайшего города недалеко. А если правильно все сделать, то можно и побольше выручить.

При этом он кивнул в сторону троих спящих товарищей. После чего отпускать его как-то расхотелось совсем…

*****************

Лавлиен был в ярости. Он злился и на вконец оборзевших наемников, что по формальным причинам наплевали на подписанную им бумагу. И на своего нерадивого ученика, которому самоуверенность неожиданно ударила в голову, да так, что пол-лица теперь было похоже на сливу. Злился он и на Стамира с его увальнями стражниками, которые не только не смогли изловить беглеца, но и заставили его скрыться. Я же им всем ясно дал понять, что нужно было поговорить, а не нападать!