Я (не) буду вашей истинной! (СИ) - Влади Мира

– Понимаешь, при выходе в "запас", каждый выбирает своё направление. Охотник или защитник. У защитника те же навыки, но функция не уничтожать, а охранять объект от таких, как мы, – Алекс говорил ровно, будто объяснял учебный материал. – Да, и такое бывает.

– А ты? Кем был ты? – не удержалась я.

Алекс слегка усмехнулся, его глаза вдруг потемнели.

– Охотником. И да, я убивал. И очень много.

Я замерла, пытаясь осмыслить его слова. Получается, всякий раз, когда он уходил по делам или задерживался на работе, он… Ком подступил к горлу, и я еле выдавила:

– Охренеть…

– Что, маленькая, уже не так нравлюсь тебе, как раньше? – Алекс усмехнулся, но в его глазах не было ничего, кроме горечи.

Мне хотелось что-то ответить, но я не смогла. Только смотрела на него, осознавая, что передо мной человек, которого я думала знаю, но который оказывается гораздо опаснее, чем я могла представить.

– За что ты ненавидишь Тенегард? – я не сдержалась.

Это было так очевидно, что ненависть к этому месту буквально витала вокруг Алекса. Она была ощутима, как густой дым от его сигареты.

Он усмехнулся, но его глаза помрачнели.

– Мы же не сразу поняли, что близких будут вырезать. Об этом никто не предупреждал, – он сделал глубокую затяжку, словно собирался с мыслями. – Это же, после случая с моим другом Дэмом, я понял, во что ввязался.

– Дэм? – я подняла брови, удивлённая. Алекс редко говорил о ком-то из прошлого, да ещё и с таким оттенком тоски.

– Да, не смотри так, Даша, у меня тоже были друзья, – он горько улыбнулся, но в его словах не было самоиронии. – Уйдя на вольные хлеба, он встретил девушку. У них начался роман, который перерос в сильное чувство. Красивая пара была, я даже на их свадьбе был.

Я молчала, не в силах представить Алекса на чьей-то свадьбе, улыбающегося, поздравляющего молодожёнов. Это казалось чем-то совершенно не его стилем.

– Дом купили, Дэм старался, как мог. Поэтому и выбрал защиту. Хотел быть лучше, – Алекс задумчиво посмотрел на тлеющую сигарету, словно в её пепле можно было найти ответы на все вопросы. – Она была на шестом месяце беременности... Звонит он как-то вечером мне и просит приехать.

Его голос стал глухим, как будто воспоминания сами по себе были пыткой.

– Я, когда в дом зашёл... Даже мне, видавшему многое, стало не по себе. Они не просто её убили, Даша, они сделали это демонстративно жестоко.

Я не могла дышать. Слова застряли в горле. Слишком много ужаса и боли было в его словах.

– Я еле остановил его тогда, – Алекс опустил голову, затушил сигарету и потёр лицо рукой. – Поэтому, когда Дэм узнал, что я начудил, он сразу предложил свою помощь.

Мой мозг отказывался переваривать всё, что он рассказал. Сколько смертей, сколько боли и горя сопровождали тех, кто пытался вырваться из этого ада.

– Как вы вообще попали туда? – спросила, решив сменить тему, чтобы отвлечься от тяжести рассказа.

Алекс посмотрел на меня с тем выражением, которое бывает у человека, осознающего что-то, но не желающего это принять.

– Понятия не имею. Сколько себя помню, я был в Тенегарде. Думаю, мы отказники. Вряд ли какая-то нормальная женщина отдаст им ребёнка.

Я задумалась, глядя на него. Его слова звучали как правда, но мне казалось, что за этим есть ещё что-то. Я решилась задать вопрос, который давно мучил меня.

– А то, что мы с Киром вместе… Ты знал об этом?

Его глаза вспыхнули, но он быстро взял себя в руки.

– Конечно, – спокойно ответил он, хотя в голосе послышались нотки напряжения. – Мы узнаём очень быстро все интересные новости из Тенегарда. Особенно такие. Кир — самый хладнокровный и закрытый из нас. Машина для убийств.

Алекс усмехнулся, но это был совсем не весёлый смех.

– Я знал, что вы вместе. И каждый раз искал возможность вернуться как можно быстрее. В конце концов, когда я нашёл монету, то уже просто признался себе, что потерял тебя. А потом узнал новость о том, что тебя казнят. Хитрый гад, – он хмыкнул, но за этой фразой стояла вся боль прошлого. – Я тут же сорвался в Тенегард. Я был на площади и не мог до конца поверить, что это не дешёвый спектакль, а реальность.

Я невольно задержала дыхание.

– Ты был на площади? – переспросила, не веря своим ушам.

Алекс кивнул, его взгляд потемнел.

– Да. И когда хотел вмешаться, верёвка оборвалась. Дальше ты знаешь.

Мы замолчали. Комната наполнилась только звуками дождя и раскатами грома. Алекс снова посмотрел на часы. Его лицо стало напряжённым.

– Осталось двадцать минут. Собирайся, – тихо сказал он, поднимаясь с кресла.

Алекс убирал ноутбук в сумку, его движения были размеренными, но напряжёнными, как будто он боролся с внутренним конфликтом. Я же буквально приросла к дивану, не желая двигаться. В горле встал ком, а слёзы предательски потекли по щекам. Бессилие захлёстывало, затапливало меня с головой. Всё, что происходило вокруг, казалось, находилось вне моей власти, словно кто-то другой писал сценарий этой абсурдной пьесы.

Он повернулся, заметив моё состояние. Лицо Алекса, обычно скрывающее эмоции за маской самоуверенности, сейчас выглядело иначе — уставшим, но удивительно искренним.

– Даш, я сам этого не хочу. Самому хочется пойти и всё проверить. Но это не шутки, – его голос звучал ровно, но я слышала в нём горечь. – Один раз я уже подумал, что умнее других. Кир дал нам время, мы должны им воспользоваться. Иначе его жертва будет напрасной.

Я упрямо мотала головой, цепляясь за диван, как будто он был последним островком безопасности. Алекс вздохнул и, щёлкнув брелоком, запустил двигатель машины. Мелодичный сигнал, свидетельствующий о работе двигателя, показался издевательским. Он присел передо мной на корточки, чтобы быть на одном уровне, и заглянул мне в глаза.

– Я не могу тебя потерять. Ну, чего ты? – в его голосе не было ни насмешки, ни раздражения, только искренняя забота. Его взгляд, обычно полный дерзости и вызова, сейчас был мягким, почти беззащитным. Он провёл подушечками пальцев по моим мокрым щекам, стирая слёзы. – Ты же боец. Давай, маленькая, пойдём. Не заставляй меня тащить тебя силой.

Я кивнула, но ноги не слушались. Собраться, подняться, пойти — всё казалось непреодолимой задачей. Внезапно я почувствовала, как его близость стала мне приятной. Я уже не хотела оттолкнуть его или бежать прочь. Воспоминания нахлынули, одно за другим — о том, каким он может быть, как было с ним хорошо. Но за ними пришли и другие — те, что напоминали о боли.

– Не смотри так на меня, Даша, – тихо, почти шёпотом произнёс Алекс. Его голос был хриплым, будто он и сам с трудом удерживал свои эмоции. Он обнял мои ноги, крепко, но бережно, словно боялся, что я исчезну.

В этот момент дверь распахнулась, впуская порыв холодного воздуха. На пороге стоял Кир, мокрый до нитки, с которого вода текла, будто он только что вышел из ливня. Без лишних раздумий я вырвалась из рук Алекса, обогнула его и бросилась к Киру. Ткань его одежды промокла меня насквозь, но мне было всё равно. Я обняла его крепко, до боли, и, уткнувшись в его шею, зарыдала, выплёскивая весь страх и напряжение последних часов.

– Никогда… Никогда больше так не делай! – всхлипывала я, сбиваясь. – Я так испугалась…

Кир обнял меня в ответ, его руки были тёплыми и надёжными. Он начал медленно гладить меня по спине, словно успокаивал маленького ребенка.

– Тише. Ты чего? Я уже тут. Всё хорошо, – его голос был низким и мягким и успокаивающим.

Я стояла, сжимая его, пока не почувствовала, что эмоции постепенно утихают. Одежда промокла насквозь, но мне было всё равно — только бы он остался здесь.

– Ну, вот! – раздался голос Алекса, в котором слышалась смесь притворного возмущения и облегчения. – Я уже машину прогрел. Надо же было тебе успеть!

Я бросила на него взгляд. Алекс стоял, облокотившись на стену, и улыбался той самой своей улыбкой, в которой была и насмешка, и скрытая радость.