Корж за свой авторитет не боялся. Он, как жена Цезаря, был выше субординационных условностей.
Должность у Коржа не ахти какая. Он — старший оперуполномоченный уголовного розыска, но все зовут его начальником угро, и известен он далеко за пределами района. Известность эта — следствие его деловых качеств и обстоятельств, благодаря которым он появился в Кедровке.
Шесть лет назад он неожиданно для всех был переведен из областного управления в Кедровский райотдел на равнозначную должность. И хотя сверху объясняли перевод личным желанием Коржа — этому мало кто верил. Ибо никому и в голову не приходило, что такой специалист, как Корж, мог добровольно поехать в «болотный полюс» области — Кедровку.
Наиболее «осведомленные» предполагали, что перевели его за какую-то провинность. Говорили даже о «роковой любви» к генеральской дочке. Но образ жизни Коржа, его отношения с женой Любаней, приехавшей к ним из Н-ска, поставили крест на второй версии, а первая, просуществовав чуть дольше, тоже растаяла как дым, не получив подтверждения. Да и откуда его можно было получить?
Местное начальство Коржа не знало истинных причин перевода. Сам же он к породе людей, жалующихся на превратности судьбы, не относился и в разговорах с кедровчанами темы перевода никогда не касался.
Знакомство Кроева с Коржом произошло при обстоятельствах, похожих на анекдот из жизни работников уголовного розыска.
Проработав в Кедровке неделю, Кроев получил в производство уголовное дело о покушении на убийство гражданки Клемасовой. Соседи потерпевшей говорили, что у нее был сожитель с буйным характером по фамилии Паникеров. Существовал ли Паникеров на самом деле либо это был плод фантазии Клемасовой — женщины, не вполне психически здоровой, — никто не знал. Соседи, слыша о нем, никогда его не видели, а потерпевшая помочь следствию ничем не могла, так как находилась в больнице в бессознательном состоянии.
Версию «Паникеров» Кроев отрабатывал с Денисовым — подчиненным Коржа, старавшимся во всем походить на своего начальника.
В один из сентябрьских дней Денисов сообщил следователю, что участковым задержан бродяга, который отказывается назвать себя.
— Какое отношение имеет он к моему делу? — спросил Кроев Денисова, когда пришел в райотдел.
Денисов в ответ глубокомысленно поднял вверх указательный палец, что означало: если человек не желает, чтобы его опознали, значит, есть за ним какой-то криминальный грешок. Иначе зачем темнить?
Денисов тут же позвонил в дежурку и распорядился привести задержанного.
Минут через пять бродягу привели. Это был мужчина лет сорока в сапогах и клетчатой фланелевой рубахе с закатанными по локоть рукавами. Лицо цвета кирпича, свидетельствующее о частом употреблении крепкого чая, обилие татуировок блатной тематики, кривая улыбка не оставляли сомнений, что он неоднократно бывал в местах «не столь отдаленных».
Денисов, оглядев задержанного, начал без предисловий:
— Давно от хозяина?
Задержанный взглянул на него лениво и произнес, показывая большим пальцем в сторону дежурки:
— Я там все сказал.
Денисов, не ожидавший такой наглости, даже поперхнулся, а неизвестный закинул ногу на ногу, сцепил руки на колене и, покачиваясь на стуле, загнусавил:
Прокурор мне сказал,
ты бродяга,
Прокурор мне сказал
посажу…
На внутренних сторонах предплечий неизвестного красовались: кинжал с узорной ручкой, дюймовые витые буквы 3ЛО, огромный крест на маленьком могильном холмике и слово СЛОН, исполненное так же крупно, как и ЗЛО. При чем тут слон, подумал Кроев. Может, это кличка? Или фамилия?
Денисов, словно уловив мысли следователя, спросил:
— Фамилия?
Неизвестный покачался еще немного и ответил:
— А ты сам узнай фамилию, тебе за это деньги плотют. Узнай, и тогда побазарим. А сейчас, — он сладко зевнул, — спать хочу.
Возникла пауза, и Денисов сорвался.
— Посмотрим, — с угрозой сказал он, — как ты с Коржом говорить будешь.
Лейтенант заиграл желваками, обиженно засопел и стал похож на мальчишку, обещавшему обидчику встречу со старшим братом.
— Мне все одно, хыть корж, хыть бублик, хыть дырка от него… я все сказал, — отрезал задержанный.
— Ну, ну, — ответил Денисов и позвонил в дежурку.
Пока за бродягой шли, он совсем распоясался. И явно для Денисова вполголоса запел:
Купаться будем мы
в электробане,
Летать мы будем
на электроплане,
Лечить нас будут
электродоктора…
В это время вошел дежурный, бродяга поднялся со стула и, выходя из кабинета, закончил:
Ловить нас будут
электромусора.
— Позвоню Коржу, — сказал Денисов Кроеву.
Следователь пожал плечами. Что может сделать какой-то Корж в такой ситуации?
Спустя полчаса Денисов знакомил своего начальника с Кроевым.
— Молодое пополнение? — спросил Корж. — В наш надзорный орган. Не жалеешь, что в Кедровку попал?
— Нет, — соврал Кроев.
— Правильно. Начинать надо на периферии: самостоятельности больше. — И Корж доверительно и ободряюще подмигнул Кроеву, подмигнул так, будто знал, что творится у следователя на душе.
Потом Корж сел за стол и стал слушать Денисова.
— Стоп, — сказал он через несколько минут, — я его не видел еще, но знаю о нем больше, чем ты на момент беседы. Однако даже этого мало, чтобы его разговорить или на чем-нибудь сыграть. Если взялся беседовать с человеком, который по каким-то причинам не хочет с тобой разговаривать, — узнай о нем как можно больше. Может, что и сгодится. Где его задержали? Кто его знает? Ты выяснил, есть ли у нас его корешки? Кедровка — не Н-ск, на четырех железных дорогах не стоит, чтобы в ней оказаться проездом. Так?
— Так, — ответил Денисов, — задержали его у деда Згурского.
— Вот видишь, уже теплее. У Згурского сын в колонии. Федька, так?
— Так, — промямлил Денисов.
— Привет он, наверное, деду привез от Федьки да отдохнуть заодно решил в глуши, не зная, что у нас участковые не то, что в Н-ске, обо всем знают больше, чем все о себе.
— Но Згурский может не знать его настоящую фамилию. Тот тертый калач, так он деду и открылся.
— А нам и не нужен Згурский, не нужен, приглашай задержанного.
Дежурный вновь привел неизвестного. Корж указал ему на стул, а сам стал набрасывать что-то на листе бумаги, вложенном в картонную папку. Кроев и Денисов молчали. А Корж продолжал строчить, изредка поглядывая на задержанного. Во всей его фигуре чувствовался хозяин положения. Вот сейчас он допишет… вот сейчас. Но Корж продолжал черкать бумагу, казалось, совсем забыв о задержанном, и тот стал нервничать.
«Да, — подумал Кроев, — игра с Коржом для бродяги будет не из приятных». Стопроцентная уверенность в себе начальника Кедровского угрозыска не оставляла задержанному шансов на выигрыш.
Наконец Корж закончил свои упражнения с листом бумаги и обратился к неизвестному, как бы мимоходом, будто тот для него не представлял никакого интереса:
— Ну что, Колёк, не узнаешь меня?
Колёк заерзал на стуле, видимо, напрягая память, но, ничего не вспомнив, промолчал.
— К деду зачем заявился? — спросил Корж, как будто все вопросы уже были решены. — Привет от Федьки привез? Так?
— Нет, — ответил было задержанный, — я…
Но Корж не дал ему договорить.
— Коля, — сказал он, заглянув в какую-то папку и пробежав глазами по несуществующим строчкам, — тебе уже сорок два, а ты все еще дурака валяешь. Сорок два, я не ошибся?
— Не ошибся, — ответил обескураженный Коля, при этом открыв рот. Впрочем, рот открыли и Кроев с Денисовым, не понявшие, откуда Корж мог знать точный возраст Колька.
