Лицеисты - Московкин Виктор Флегонтович

— Без оружия, без восстания не обойтись, — продолжал Мироныч прерванную мысль. — Вооружаться, создавать боевые дружины и не откладывать ни на один день.

— Где его возьмешь, оружие? — неуверенно спросил кто-то. — Не валяется.

В темноте угла забеспокоился парень, кашлянул смущенно. Посмотрели на него, ожидая, что скажет.

— Я так думаю, — от волнения парень говорил хрипло, оружие у фараонов отбирать можно. Не валяется, а по городу ходит.

Это был Костя Сляднев, которого Калачев просил прислать себе на смену. Светлый чуб спадал на крутой лоб, блестели крупные глаза.

Костя служил разносчиком в редакции газеты «Голос», был отчаянным и храбрым до бесшабашности. Раз передали ему листовки «Уроки войны». Рассовал по карманам и пошел по городу. Идет, опускает в ящики для писем, кидает через заборы. Проходил мимо полицейской части, решил, что городовым тоже полезно знать «Уроки войны». Не долго думая, свернул листовку в трубочку, приладил камешек и зашвырнул в форточку: «Нате, фараоны, читайте!»

Пришел домой, а там еще пачка дожидается — только что принесли. Говорит торопливо матери:

— Дай скорее попить чаю, жажда одолила.

Не успел за стол сесть, в дверь врываются полицейские.

— Здесь живет Минеев?

Очевидно, кто-то видел, как он бросал листовку в форточку.

Парень глазом не моргнул. Указал на флигель, где жил старик пряничник. Полицейские быстро повернули, а он свежие листовки за пазуху и стрелой из дома.

Поздно вечером его все-таки арестовали. В участке отказался давать показания — отправлен был в Коровники, в одиночку.

Просидел он в Коровниках месяца полтора. Вышел и опять стал разносить газеты, а заодно и листовки.

— И этот источник по необходимости придется использовать, — поддержал Мироныч парня. — Но в основном будем доставать через военные организации и изготовлять сами…

В дверь с клубами морозного пара вошел Калачев. Иззяб, стоявши возле дома.

— Костя, ты чего околачиваешься тут? Пригрело? — недовольно обратился он к Слядневу. — Кто сменять должен?

Передал парню шубу, встал к печке греть руки.

Расходились поздней ночью. Мироныч остался у Калачева — на своей квартире его могли арестовать.

На этаже тянуло запахом кислых щей, горелым. С лестницы неслось невеселое треньканье балалайки. Родным, знакомым повеяло на Артема, когда он бродил по корпусу.

Искал он Егора Дерина. Заглянул в каморку, обегал коридоры — парня нигде не было. Досадно. Отец наказал, чтобы быть вместе и как можно скорей.

Артем хотел уходить и столкнулся с Марфушей — шла из кухни с блюдом пирожков. Была в стареньком ситцевом платье, босая. Стесняясь, Артем по-взрослому поклонился:

— Доброго здоровья, Марфа Капитоновна.

Марфуша чуть не села. Прыснула смехом, обняла свободной рукой смутившегося подростка, зацеловала.

— Тёмка, родной ты мой. Совсем одичал… Капитоновна! — И опять засмеялась. — Ha-ко пирожок съешь. — Выбрала самый румяный, протянула.

Артем, не глядя, взял, разломил. Пахучий дымок шел от печева. Пирожок оказался без начинки.

— С аминем, — заметил Артем.

— Да уж какой дали, ешь, — сказала Марфуша, любуясь им. — Ни разочка ведь не зашел, как уехали из каморок. Будто чужой совсем.

— Некогда, — хмурясь, сказал Артем.

Марфуша жалостливо спросила:

— Все учишься? Чай, трудно? Долго еще?

— Последний год.

— Ну и ладно, — обрадовалась она. — Конторщиком потом поставят. Легче, и уважение есть. Ты чего тут?

— Егора ищу. Мать говорит, с работы пришел час назад, куда-то удрал. Папаня зовет.

Марфуша погрустнела, задумалась.

— Помнишь, как папаню из Коровников ждали? Маленький ты был, заснул прямо на траве. А я все боялась: иззеленишь рубаху — попадет обоим. Родя меня тогда все от ворот прогонял, пугал ружьем: уйди да уйди. Все вижу, как вчера было… Зачем он вас с Егоркой зовет?

Артем пожал плечами. Ковырял пол носком валенка и молчал.

— Да уж не говори, раз нельзя, — ворчливо сказала Марфуша. — Все вы заговорщики… Пойдем, обедать соберу.

— Нет, — отказался Артем. — Егора найти надо.

Егор, Васька Работнов и Лелька Соловьева на пустыре за корпусом играли в шары. Было темно. Игра не клеилась, но и прекращать ее не хотели.

— Вот, давай сюда, — обрадовался Егор, завидя Артема. — Бери Васькин шар, а то с ним помрешь со скуки.

Васька обиженно возразил:

— А ты не подыгрывай ей. Больно интересно…

Лелька шмыгнула носом и азартно чикнула ногой свой шар. Он не то чтобы попасть в Васькин — не долетел даже. Егору удобнее было бить в Лелькин шар — и ближе, и на бугорке, — но он приметился и точно запустил по Васькиному.

— Видал! — с отчаянием обратился Васька к Артему. — Играй с ним… — И покорно подставил нос для щелчка.

Носы у обоих распухли. У Васьки оттого, что много проигрывал, Егор мужественно принимал щелчки за себя и за Лельку — выходило не меньше.

— Ты нужен, — объявил Артем Егору. — К отцу надо.

— Подожди, — попросил тот. Не хотелось ему уходить от Лельки. — Может, ее возьмем? Не смотри, что такая, язык за зубами держать умеет.

Лелька, услышав, что говорят о ней, бесстыже уставилась на Артема.

— И я с тобой, — требовательно объявила Егору. — Мамка дома, я могу допоздна гулять.

Егор взглянул на хмурого Артема, вздохнул и заискивающе сказал девчонке:

— Приду, в коридоре посидим. Выйдешь?

Лелька заносчиво тряхнула головой, обвязанной по-старушечьи платком, и, даже не подняв своего шара, горделиво зашагала прочь. В душе Егора боролись два желания: догнать, сказать что-нибудь ласковое и другое — остаться с Артемом, проявить характер.

— Подумаешь! — крикнул он Лельке. Тут же накинулся на Ваську. — Чего смотришь? Подбери ее шар и отнеси.

— А сам-то не можешь? — благоразумно заметил Васька.

— Слышишь! — кивнул Егор Артему. — «А сам-то…» Он еще рассуждает. Не догадается, что человеку некогда, ждут его.

Егор взял свой шар, послушно направился за Артемом. Долго молчали, пока шли мимо корпусов. Потом Егор не выдержал:

— Ты не злись на нее. Она хорошая.

Пытаясь быть безразличным, Артем сказал:

— Мне какое дело.

На самом-то деле он был обижен на Егора, ревновал его к Лельке. «Связался с рыжей, все забыл».

— Посмотри-ка, — похвастался Егор шаром. — Под цвет бомбы сделал. В случае чего, пригодится…

Шар был новенький, искусно выкрашен в стальной цвет и тяжелый — Егор проковырял в разных местах дырки и влил туда свинец. Все еще дуясь, Артем принял шар, повертел.

— Хоть бы мне сделал.

— Сделаю, — пообещал Егор.

В маленькой комнатке Крутовых, кроме Федора, были Варя Грязнова и Родион Журавлев. Федор стоял у печки, засунув руки в карманы, был серьезен. Варя, не раздевшись, сидела у стола. Родион по-деревенски присел на пороге.

Увидев фельдшерицу, Егор почему-то смутился.

— Как твое здоровье? — спросила Варя. — Не болит, ничего?

Егор вместо ответа оттянул рукав пальто, сжал кулак. На руке вздулись жилы.

— О, молодец! — похвалила она. — Подковы гнуть можешь.

— До подков мне еще далеко, — поскромничал Егор.

Варя ушла. Федор велел ребятам присаживаться.

— Завтра поедете в Ростов с утренним почтовым поездом. Во всем слушаться Родиона. Он солдат, ему и командовать. Давайте обговорим, как будем действовать.

«Дело-то нешуточное», — догадался Егор.

— Алексей, могу я завтра воспользоваться фабричной лошадью? Всего на несколько часов?

— Тебе, кажется, ни в чем не было отказу. Правда, Антипа я отпустил в деревню. Возьмешь другого кучера.

— Спасибо. Кучера мне не надо.

Выпрямляясь, Алексей Флегонтович зло скрипнул стулом. Спросил, распаляясь гневом:

— С ним хочешь поехать?

Варя подняла голову, немножко удивилась резкости его тона. Брат водил ложкой в тарелке. Лицо становилось жестким и непроницаемым. Видимо, острого разговора сегодня не избежать. Что ж, она давно готовилась. Хорошо, что нет рядом его жены Лизы. При ней Варя не смогла бы говорить начистоту.