Клуб лжецов. Только обман поможет понять правду - Карр Мэри

Я присела на корточки, чтобы поднять очки, и заметила, что бабушка пролила что-то розовое и на вид липкое на линзы очков. По ним ползали небольшие красные муравьи, которых мы называли «сахарными муравьями». Этой весной я выпустила всех муравьев, которых Лиша держала на своей муравьиной ферме, и мне хотелось загладить свою вину перед сестрой и найти ей новых муравьев. Под кроватью я нашла коробку из-под обуви и задумалась было как заманить муравьев с очков в коробку, когда мой взгляд упал на бабушкину руку.

Она свисла с кровати почти до пола, и ладонь была полуоткрыта. На внутренней стороне бабушкиной руки я заметила то, что с первого взгляда мне показалось царапиной или линией, проведенной карандашом для подкраски бровей. Но эта линия двигалась. Я нагнулась, чтобы посмотреть поближе, и поняла, что бабушка разлила сироп от кашля или газированную воду на внутреннюю часть руки. Муравьи ползали по ее руке, поедая сахар, а бабушка этого даже не чувствовала.

Не помню, задалась ли я тогда вопросом: жива бабушка или нет? Я просто поняла, что с ней что-то не так, и стала пятиться из комнаты. Я вернулась в гостиную и села, прислонившись к москитной сетке на двери так, что ощутила спину Лише. Мне стало легче. Так я сидела до тех пор, пока мама не вошла в спальню к бабушке и не закричала.

V. Бессонница

Отец видел, как с запада, со стороны Мексиканского залива, пришел ураган «Карла». Папа потом рассказывал, что в тот момент он находился в «вороньем гнезде» высоко над землей за толстым стеклом. Это кабина со стеклянной стеной, расположенная на высокой башне перед нефтеперерабатывающим заводом. За башней расположены нефтехранилища, а за ними – канал, который прорыли для того, чтобы подгонять танкеры с нефтью, добытой на платформах в океане.

В тот день башня от ветра так и качалась. Отец и Бен Бедерман клялись, что им пришлось ухватиться за столешницы, а кресла на колесиках разъехались по всему помещению. По каналу к ним приближается волна высотой восемь метров. Я представляю себе, как отец наклонил голову набок и прищурился, наблюдая за ней. Рассказывая эту историю, он даже показал худой рукой вдаль, словно волна двигалась на него в эту секунду.

– Это был словно целый дом из воды, – сказал отец.

Позднее я задумалась о том, как он мог все это рассмотреть среди дождя и урагана. Но когда папа рассказывал, я ни в чем не сомневалась.

Ураган не разрушил Личфилд, несмотря на то что волна шла прямо на город и должна была раздавить всех жителей, как тараканов. Торнадо неожиданно повернул прямо перед берегом и со всей силой обрушился на городок Камерон в Луизиане.

Потом люди сравнивали поведение урагана с маневром несущего мяч футболиста, который резким поворотом уходит от защиты. Шансы на такой расклад были сорок к одному. Торнадо поднял массу воды из Мексиканского залива и обрушил ее на расположенный в низине город. Я видела фотографии жителей, которые забрались на деревья, чтобы спастись от наводнения. По телевизору показывали людей, которые ходят по затопленным квартирам в болотных сапогах и на ощупь пытаются найти под водой уцелевшие вещи.

Ураган затопил болота и многочисленная морская и пресноводная живность оказалась в городских домах. Я в газете прочитала о том, как после ухода воды один человек нашел у себя на кухонном полу двухметровую акулу. Многие обнаружили в ящиках комодов змей среди носков. Малышей, игравших во дворах, покусали нутрии. Это водяные крысы размером со среднего енота с острейшими зубами, страшные на вид. Соседи возвращались в город и рассказывали, как покусанным друзьям или дальним родственникам пришлось делать в живот болезненные уколы от бешенства. Я обожала такие истории.

Вскоре умерла бабушка. Мне рассказали, что до смерти она на несколько дней впала в кому. Я ничего этого не помню – просто выбросила это из головы. Бабушка умерла, и я ее нисколько не жалела.

Помню день, когда я узнала о ее смерти. Вечером директор школы Фрэнк Доулман пришел в мой класс вместе с Лишей. Миссис Гесс сказала, чтобы я собирала вещи и не забыла калоши. В коридоре стояла Лиша, уткнувшись в коричневое бумажное полотенце так, что я не видела ее лица и не могла понять, действительно она плачет или делает вид. Дядя Фрэнк присел передо мной на колени и сказал, что моя бабушка «ушла». Это выражение показалось мне тогда очень расплывчатым и слишком вежливым. В тот момент я перебирала в уме другие выражения, которые используют как синонимы слова «умер». Таких выражений предостаточно: «откинуть коньки» (хотя в наших краях никто коньков в глаза не видел), «прикупить ферму», «обналичить все фишки», «выйти на финишную прямую» и т. д. Мое любимое – «открыть ферму по выращиванию червей».

Дядя Фрэнк отвез нас домой. Я сидела сзади, а Лиша спереди. Фрэнк Доулман периодически клал большую руку ей на плечо и повторял, что все будет хорошо и она может плакать. В моей голове крутилась песня, которую жевуны [21] поют, когда дом Дороти приземляется и убивает злую волшебницу в полосатых носках: «Динь-дон, ведьма умерла!» Тем не менее я держала мысли при себе, потому что Лиша устроила такое отменное шоу. Но именно так я тогда думала.

Когда мы подъехали к дому, отец сидел на веранде и курил. На нем был рабочий комбинезон, поскольку его только что отпустили с работы. Он был грязным и пах нефтью. Отец обнял нас с Лишей. Фрэнк Доулман пожал ему руку и даже не вынул носового платка, чтобы ее потом вытереть. Он очень любил белые накрахмаленные рубашки, но знал, когда не стоит быть слишком щепетильным.

Дядя Фрэнк отъехал от дома, и мы втроем стояли и махали ему вслед. Я сказала Лише, что она устроила хорошее шоу со всем этим плачем. Она убрала от лица полотенце, и передо мной будто приподняли занавес – я увидела отнюдь не улыбку. Ее глаза и нос были красными, а лицо – мокрым от слез. Лиша вовсе не изображала горе. Она глубоко страдала, а я была так далека от подобных состояний, что нас будто разделили.

Сестра расстроилась оттого, что я испытывала чувство облегчения, а она – горя. Позднее, вечером, когда отец жарил курицу, Лиша погналась за мной: ей показалось, что я плохо отозвалась о бабушке. Уже в школе Лиша очень быстро бегала, поэтому я преодолела лишь половину круга по двору, когда она схватила меня сзади за воротник и сильно дернула. Я упала, и она со всей силы прыгнула на меня, придавив к земле.

Она села мне на грудь, положив колени на плечи, и сказала, чтобы я отказалась от своих слов. Я попыталась обхватить ее ногами, чтобы сбросить с себя, но не хотела брать свои слова обратно. В чем я преуспела, так это в упрямстве (другими словами, я постоянно платила за свой распущенный язык тем, что получала тумаки). Ни Лишу, ни кого-либо другого мне не удавалось победить в честном бою, поэтому я всегда мстила за обиду в удобный момент, иногда даже через несколько недель после проигранной драки. Я умела людей провоцировать, а потом долго не сдаваться более сильному противнику. И очень этим гордилась, хотя сейчас, оглядываясь назад, понимаю, что вела себя глупо, из-за чего постоянно ходила побитая.

Не знаю, как долго Лиша продержала меня на земле. Раздеваясь перед сном, я обнаружила на плечах два синяка от ее коленей.

Небо розовело. Я слышала, как отец переворачивает лопаточкой на сковороде кусочки курицы. Лиша устала от моего упорства и решила плюнуть мне в глаз. Она долго и громко откашливалась, собирая слюну, которая зависла над моим лицом, как огромная покачивающаяся слеза. В конце концов отец вышел на улицу и оттащил сестру от меня.

В ту ночь я слышала, как она плачет в подушку, а когда я положила ей на плечо руку, она отдернулась от меня.

Мать везла тело бабушки на похороны. И слава богу, потому что когда мы с сестрой дрались, мама непременно начинала плакать. Ей всегда хотелось иметь сестру, поэтому она не понимала, почему мы ссоримся.