Мастер не приглашает в гости (СИ) - Ясная Яна

Сэр Кристофер стоял рядом с кроватью. В полумраке было плохо видно, но, кажется, он удивленно поднял брови.

— Это не вы украли мои деньги.

Да, но…

Это из-за меня их украли.

Мужчина вдруг шагнул вперед и сел на край кровати. Возражения, которые я хотела озвучить, застряли где-то в горле от неожиданности.

А он тем временем, взял мое запястье, как в кабинете, все тем же отработанным целительским жестом. Хотел убедиться, что вызванный целитель все сделал правильно?

От прикосновения было жарко. И волнительно. Очень странно. Мужчина, в темноте, в моей (не моей!) спальне… и на фоне этого непонятного волнения мне даже показалось, что он держит меня за руку дольше, чем в прошлый раз. Дольше, чем нужно.

— Поправляйтесь, мисс Ривс, — резко нарушил тишину сэр Кристофер, поднялся и стремительно вышел.

Дверь образцово закрылась сама без единого звука.

—

Сэр Фаулер к моему постельному режиму отнесся, стыдно признать, серьезнее, чем я сама.

Нет, первые двое суток я действительно лежала, едва выныривая из полудремы.

После ухода всех на свете, навалившаяся усталость была так велика, что сначала я вообще проспала пятнадцать часов не просыпаясь, это мне сообщила миссис Доул, регулярно ко мне наведывающаяся. А когда проснулась — поела безумно вкусного бульона, выпила необходимые лекарства, доползла до ванной комнаты и обратно — и снова провалилась в сон. Бульон и лекарства естественно приготовила и добыла кухарка, она хлопотала вокруг меня так, будто я была родной дочерью, а не малознакомой начальницей, и от этого было ужасно неловко и так же ужасно приятно. Я вообще, оказалось, прочно забыла, каково это — когда о тебе заботятся.

Подстегнутая магией и эликсиром регенерация выжирала силы, а их и так было не то, чтобы много. Второй сон был уже скорее поверхностным, странное полуобморочное состояние. В нем я пребывала почти сутки, то глубже проваливаясь, то выныривая, унюхав очередной кулинарный крайне полезный шедевр.

На третий день я проснулась, поела… и не захотела спать. Не то, чтобы я чувствовала себя бодрой и полной сил. Но и ощущение умирающего лебедя отступило. Я сама, без помощи миссис Доул дошла до ванной, вернулась, отмечая, что голова не кружится, тошнота не беспокоит. Если не делать резких вдохов, то и вообще практически здорова! Могу, пожалуй, перебраться все же в свою настоящую комнату и вообще…

Из одежды у меня были правда только сорочка и халат — хороший халат, плотный теплый, но разгуливать в нем по дому было бы вопиющим пренебрежением приличиями. Хотя, если подумать, дом пустой — сэр Кристофер наверняка в кабинете, миссис Доул на кухне, и если я сейчас выгляну, убежусь в том, что в коридоре никого, то добежать до лестницы, а по ней до чердака, дело каких-то…

— Мисс Ривс, вам что-то нужно?

Вопрос прозвучал, едва я успела высунуть нос за дверь.

Я вздрогнула, едва задавив в себе глупый первый порыв захлопнуть ее, будто меня застукали на месте преступления.

Сэр Кристофер, кажется, только вышел из своей комнаты и теперь смотрел на меня спокойно и вопросительно.

— Нет, — машинально открестилась я, но потом исправилась, потому что иначе выглядела бы совсем глупо, — Вернее, да.

А потом вдруг засмущалась.

Дверь в общем-то скрывала все, кроме моей головы, и халат опять же — очень хороший халат, но!..

— Что? — невозмутимо уточнил работодатель.

— Моя одежда, — промямлила я, стараясь не краснеть слишком отчаянно. — Она вся осталась наверху…

— Вы куда-то собираетесь? — все так же благожелательно и вежливо поинтересовался сэр Кристофер.

— Нет… то есть да! — боже, какой дурочкой я себя ощущала.

Ну почему я не наткнулась на миссис Доул. Да что там, наверное, я даже Альберту сейчас была бы больше рада, а это о чем-то да говорит. Он бы по крайней мере понял, почему я так отчаянно краснею и бледнею.

— Просто я хорошо себя чувствую, — нужные слова наконец-то нашлись. — И я бы хотела вернуться к своим обязанностям…

Сэр Кристофер посмотрел на часы.

Часы у него были красивые, явно собственного изделия, и я видела мельком что на них был не один циферблат, а несколько разных по величине.

— Согласно врачебным рекомендациям вам необходимо соблюдать постельный режим от семидесяти двух до ста двадцати часов. На данный момент прошло только шестьдесят пять. Учитывая вероятную погрешность расчетов, я вынужден настаивать на минимуме в девяносто шесть. Вы сами советовали мне заботиться о здоровье моих работников, чтобы они могли полноценно выполнять свои обязанности. Поэтому я вынужден настаивать на соблюдении данных рекомендаций.

— Я советовала? — удивилась я. — Когда?

Сэр Кристофер вдруг слегка улыбнулся.

— Когда утверждали, что регулярные профилактические осмотры миссис Доул в моих собственных интересах. Вы были правы. Поэтому вернитесь, пожалуйста, в постель и отдохните.

Под такой сокрушительной логикой мне оставалось только ретироваться.

Проблема заключалась в том, что сидя в постели без сна мне оставалось только думать.

С одной стороны, я и без того непростительно отложила это благородное занятие.

С другой — ничего приятного я надумать не могла, даже если бы очень захотела.

На самом деле, у меня был только один выход из ситуации.

Уволиться и уехать.

Но стоило оформить эту мысль, как все внутри взбунтовалось. Меня снова затопило эмоциями. Я пыталась пыталась с ними справиться, договориться — но не получалось ни справиться, ни договориться

Внутри кричало — я не хочу! Мне здесь нравится! Мне нравится этот дом! И даже его хозяин нравится, хоть ты этого и не признаешь! И ящерица! И жуки на улицах! И книги в библиотеке! И… и… и собственная ванная!

Внутри захлебывалось и рыдало.

И это было невероятно тяжело, потому что все мои здравые доводы разбивались об эту внутреннюю истерику, с которой я просто не представляла как справиться. Я никогда не испытывала раньше ничего подобного. Со времен раннего детства в подобных случаях мне всегда удавалось обуздать ситуацию.

Я рыдала в подушку и сама себя утешала, что в этом нет ничего страшного и все как-нибудь наладится. Хуже всего было то, что именно этого я и хотела — остаться. Остаться, потому что я все это заслужила: эту работу, эту должность, эту ванную! Мне это нравилось! А теперь у меня снова все отбирали, беспардонно и нагло. Ни за что!

Эта эмоциональная качка выматывала до предела, и постельный режим оказался неожиданно кстати.

Выплеснув накопившееся и кое-как обуздав эмоции, я лежала и смотрела в потолок.

Воспоминания лезли, и я не стала от них отмахиваться.

Я родилась в богатой семье, а вот мои родители — нет. Однако их родители сделали ставку на образование детей и не прогадали. Мама выучилась на ритуалиста, а папа на экономиста, и вот они встретились как половинки одного целого. Умения с бизнес-идеями. Не каждый может себе на старте производства позволить грамотного ритуалиста для усовершенствования и переделки стареньких станков, а потом для их модернизации, а потом для увеличения производительности. Не каждый также может и так подгадать момент с выходом на рынок, чтобы извлечь из этого максимальную прибыль.

А они сумели.

И вскоре небольшое текстильное производство, производящее ткани с нитями среброцветницы, превратилось в крупную фабрику. Мои родители, конечно, не могли похвастаться инновациями и изобретениями — ткань придумали задолго до них, благодаря свойствам среброцветницы стабилизировать соединения, ее повсеместно использовали в пошиве всей одежды, на которую потом могли накладываться различные чары: от практических до декоративных. Но зато они умели работать — и зарабатывать.

Они и меня именно этому учили, что если хорошо и с умом выполнять свою работу, то за это обязательно воздастся. Они брали нас с Айрис на производство чуть ли не с пеленок, и мы следили то как мама возится со станками, то как папа между телефонными звонками рассказывает нам про спрос и предложение (лично я в свои пять лет это поняла, как если попросить у родителей мороженое, то от них обязательно поступит предложение его купить!).