Цыганские сказания (СИ) - Мазикина Лилит Михайловна

Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67

Однако цыгане знают один очень хороший способ против вампирского чарования. Золотые булавки в одежде. Понятия не имею, как и почему это действует. Но ведь действует! Перед выходом я вытащила все золотые булавки и фибулы из шкатулок тёти Дины и приколола их на лифчик прямо под грудью, там, где блузка к телу не прилегает по понятным причинам — и пожалуйста. Я даже успеваю заметить, что дверь, через которую я спускаюсь в подвал, отделана чугунным литьём. И более того, что орнамент состоит из одной и той же повторяющейся руны — в Пруссии, где я провела детство, «старое письмо» очень популярно, так что я легко выделяю их взглядом из узора.

Прусская дверь в пригородах Будапешта. Господин живописец ничегошеньки не понимает в настоящей конспирации.

Прежде, чем я успеваю улыбнуться этой мысли, меня словно по затылку грохает, и на время я теряю сознание.

По видимости, холодный душ будет присутствовать на каждой моей встрече с поклонниками неведомой мне пичужки.

— Какого дьявола! Вам что, вера не позволяет держать под рукой нашатырь? — профыркавшись и встав из лужи, осведомляюсь я. К несчастью, вода не только не смыла пыль с одежды, но и превратила её в чудесно впитывающуюся грязь. По возвращении будет трудновато делать вид, что я просто стояла где-нибудь за шторкой и хихикала.

— Только вода смывает чары, — робко отзывается монах с ведром в руках. Я узнаю голос брата Коралла (впрочем, его можно узнать и по цвету рук, других таких смуглых ни у кого из присутствующих я пока не заметила).

— Какие там чары, — я ощупываю затылок, — меня же явно кто-то ударил тупым предметом. Я что, на идиотку похожа? Это чудное ощущение я отличу от тысячи других.

— Чары действительно необходимо смывать, — мягко возражает из-за моего правого плеча фон Адлигарб. — Что касается ушиба, вы неловко поставили ногу на ступеньку. Она соскользнула с края, и вы ударились головой о перила.

Винтовая лестница. И, зуб даю, с чугунными перильцами. В отличие от Кёнигсберга и Пшемысля, в Венгрии такие не популярны.

— Если вас мутит, брат Коралл одолжит вам ведёрко, — радушно предлагает упырь.

— Нормальные люди для таких целей ватер-клозет держат. Или мочиться, если мне приспичит, вы прямо здесь в то же ведёрко предложите? — я не могу удержаться от того, чтобы растирать пальцами наливающуюся шишку, хотя и знаю, что только хуже будет. Нет, ну, сожри меня многорогий, два сотрясения мозга подряд! — даже для меня такое немного слишком.

— Дайте сюда, — фон Адлигарб отводит мою руку и прикасается мне к затылку кончиками пальцев. — К ушибам надо прикладывать холодное.

Пальцы у него, действительно, ледяные.

— Боюсь, что такие случаи будут происходить всё чаще. Вплоть до возможного смертельного исхода, — сообщает упырь тем проникновенным, сочувственным тоном, который наводит мысли о любителях маленьких мальчиков в сутанах и с чётками. Ассоциация тем сильнее, что одет он, как и в прошлый раз, в рясу.

— Я не люблю, когда мне угрожают.

— А я не люблю угрожать и потому никогда этого не делаю. Клянусь, я пальцем не шевельнул, чтобы вы ушиблись сегодня... или тогда во дворце. Всё дело именно в том обстоятельстве, незнание которого подвергает вашу жизнь опасности. Постоянной. И увеличивающейся с каждым часом и каждой минутой. И, к сожалению, опасность для вас означает риск не только для Ловаша Батори, но и для всех ваших близких. Для вашего мужа, свекрови, подопечной... для маленького княжича тоже. И я знаю, как её избежать. Помните, Лилиана, мы говорили об этом в прошлый раз?

— А вам не кажется, что невероятно неэтично, если не сказать — преступно — торговать информацией, от которой зависит чья-то жизнь?

— Вы любите малыша?

— Что?

— Александра Галицкого. Чудесного мальчугана. Он похож на херувимчика с картин, правда? Вы привязаны к нему?

— Не надо меня напрягать, — я выворачиваюсь из-под руки фон Адлигарба, чтобы заглянуть ему в глаза. — Я цыганка. Я не буду поступать «благоразумно». Если мне почудится угроза близким, я буду поступать по-цыгански. Чем бы это для меня самой ни обернулось.

— Я уже сказал, что не думаю угрожать. Я просто хочу, чтобы вы поняли. Лилиана, если бы единственным способом спасти жизнь малыша была торговля информацией, от которой зависит чья-то жизнь и смерть, разве вы не пошли бы на шантаж? — вампир разводит руками.

— Но у меня до сих пор нет никаких доказательств, что ваш способ разрушить узы крови между мной и Ловашем безопасен для меня и для него.

— Кроме моего слова. Слова дворянина.

— Звучит не очень убедительно.

— Хорошо. Попробую объяснить подробнее. В то, что вампиры по достижении своей старости впадают в безумие, вы верите?

— Да. Кстати, сколько вам лет?

— Двести шестнадцать. Я не безумен. А в то, что императору около шестисот лет, вы — верите?

— Ну, — я вспоминаю, как Ловаш рассказывал мне о знакомстве со Стефаном Баторием. Значит, он застал вторую половину шестнадцатого века. Почти пятьсот лет назад, но вот был ли он тогда вампиром, и как давно? У меня появляется жгучее желание расспросить Батори, не доводилось ли ему сидеть за столом с Матьяшем Корвином. Никого подходящего из пятнадцатого века я больше не знаю. — Я не спрашивала его.

— Хорошо, Лилиана. Предположим, что вы сумеете спросить так, чтобы не вызвать подозрений. И окажется, что ему действительно более шестисот лет. Предположим, вас не пугают переполненные тюрьмы и кровавые войны, как нас. Но вы же не можете не бояться того, что произойдёт вслед за этим. Когда безумие усиливается настолько, что вампир начинает кидаться на тех, кто близко. Скажите, с кем во дворце Ловаш Батори проводит больше всего времени? С какой-нибудь милой девушкой? Со своими министрами? Да, наверное. И ещё со своим сыном, не так ли? Вы готовы увидеть, как ваш император жестоко убивает Александра Галицкого, и не иметь возможности воспрепятствовать этому?

— А как я могла бы воспрепятствовать? Он вампир. Он сильнее меня. И быстрее.

— Уверен, именно вы нашли бы способ. Точнее говоря, именно вам бы повезло. Конечно, если бы вы знали о том самом жизненно важном для вас обстоятельстве. Вас знобит?

— Я мокрая, босая и в подвале. Как вы думаете?

— В следующий раз я приготовлю для вас плед. Обещаю.

— А с того раза нельзя было сообразить? Если вы чары каждый раз смываете водой, да ещё и в непрогретом помещении? — слово «идиоты» я буквально скусываю с языка, ограничиваясь экспрессивным взмахом рукой.

— Вампирам свойственно забывать о слабостях людей, — со вздохом признаётся фон Адлигарб. — Лилиана, поскольку наше дело не требует спешки, думаю, ничего страшного, если вы подумаете ещё немного. Заодно проверив нашу информацию о возрасте так называемого Ловаша Батори. Но поторопитесь ради самой себя и ваших близких. Вы ходите по краю гибели. Если нам ваша смерть как раз выгодна — она делает императора уязвимым, то вам...

— Подождите, вы хотите сказать, что вот ради этих десяти минут разговора я три часа пылила пешком чёрт знает куда и сейчас буду три часа топать обратно?

— А почему вы думаете, что шли сюда три часа?

— Потому что от десятиминутной пробежки ноги так не гудят. А от более долгой — отваливаются. Когда вы меня возвратили в прошлый раз, мне хотелось лечь спать вниз головой, словно летучая мышь.

— Я думал, вы без труда преодолеваете и большие расстояния.

— Не после того, как полтора года только и делала, что сидела то в кабинете, то в спальне, то в автомобиле.

— Да, я не учёл обстоятельств. Постараюсь в следующий раз найти способ сделать ваш путь легче.

— Да уж, буду признательна!

Художник смотрит на меня задумчиво.

— Думаю, вам легче будет доверять нам, если мы и сами продемонстрируем доверие. Подождите, — он роется в складках рясы и протягивает мне на ладони что-то вроде браслета из перепутанных серебристых кругов. — Наденьте, вам должно пойти.

— Оно же волшебное, верно? Вдруг оно меня... поработит, например?

Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67