Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
Паук-многоножка боком пошел по арене.
– Ломай, брат! Сделай его!
Стадион замолчал. В густой, душной тишине Шамилю вторили новые голоса. Женщины, ребенок, старик:
– Ломай!
– Почему ты не застрелился? – прохрипел медбрат.
Тиски из гранита. Вопль измученной плоти.
– Почему?
Надо было бросать сразу. Через себя, как он и собирался. Артур промедлил долю секунды, жалкое мгновение. Теперь было поздно.
– Почему?
Бедро пронзила боль: черная, страшная. Перед глазами распахнулась ночь. В ней вспыхивали колючие звезды.
– Почему?!
00:04
…раз ты просишь…
В ночи под звездами Артур улыбнулся медбрату. Ты сломал мне бедро? Радуйся. Но сейчас у тебя заняты руки. Переворот, всем телом, с упором на здоровую ногу. Бедро взорвалось адской болью, когда Артур оказался сверху. Лопатки соперника впечатались в ковер.
– Держи, брат! Не отпускай!
– Не отпущу, – согласился Артур.
Или только подумал?
Лицо медбрата побагровело. Артур не душил его. Знал: удушающие – запрещены. Пусть на этом стадионе пахнет коньяком, пусть нет судьи – правила есть правила. Он просто держал, обхватив соперника, сдавив подреберья ногами, сломанной и здоровой, не давая как следует вдохнуть.
– Почему?!
Артур держал. Молчал.
– Почему?..
И еле слышно, задыхаясь:
– Отпусти меня…
– Хорошо, – согласился Артур. – Раз ты просишь.
01:01
…дети выросли…
– ГОРЕ ТЕБЕ, РАБ НЕПОКОРНЫЙ, ЖЕСТОКОВЫЙНЫЙ!..
Золото хлебного поля – от горизонта до горизонта. Пыль узкого проселка. Звон летнего зноя.
– ИСТИННО ГОВОРЮ: ПРОКЛЯНЕШЬ ЧАС РОЖДЕНИЯ СВОЕГО!..
По проселку идут трое. Шагают, не торопясь, но и не мешкая: парень в джинсовом костюме и кепке с длинным козырьком, широкоплечий подросток в школьной форме (плоские желтые пуговицы, уродливый воротник) – и мальчишка лет семи: темноволосый, гибкий, черноглазый.
– ВЗЯЛ ТЫ НА СВОИ РАМЕНА БРЕМЯ ТЯЖКОЕ! НЕ УНЕСТИ ДАЛЕКО!..
Парень и подросток ведут беседу. Говорят спокойно, не повышая голоса. Мальчишке скучно. Он то и дело срывается на быстрый шаг, обгоняет, нетерпеливо оборачивается.
А из глубин бирюзового омута гремит:
– ОТНЫНЕ ИХ ГРЕХ ТВОИМ ГРЕХОМ БУДЕТ…
Подросток и мальчик ничего не слышат. Парень в кепке слышит, но пропускает мимо ушей. Так его ученики, бывает, на уроке слушают выговор строгого учителя. Гремит? Пусть себе гремит.
– ЗА ГРЕХИ ИХ НА СУДЕ ОТВЕТ ДАШЬ…
– А что там, за полем, Сан Петрович? – подросток машет рукой вдаль. Рука бугрится мускулами: грузчику впору. – Очень узнать хочется, да.
Парень щелкает пальцами по козырьку кепки:
– Не спеши, Чисоев. Поле еще перейти надо. Видишь, какое большое, шагать и шагать! А что там… Не знаю.
– Вы? – сомневается подросток. – Не знаете?
– Я не знаю. Ты даже не представляешь, Чисоев, сколько я не знаю!
Он смеется:
– Поглядим, авось не испугаемся!
Услышав последние слова, мальчишка подпрыгивает от возмущения:
– А я не боюсь! Мы с братом никого не боимся!
Парень подмигивает хвастуну:
– Завидую тебе, Артур. Лично я много чего боюсь. Дантиста, например. Боюсь, а иду…
– ГОРДЫНЯ! – гремит сверху. – ИСТИННО ГОВОРЮ ТЕБЕ…
Что именно, остается загадкой. Гром рассыпается мелким кашлем:
– ЭЙ! ТЫ МЕНЯ СЛЫШИШЬ? ЗНАЕШЬ, НЕ СЛИШКОМ ВЕЖЛИВО С ТВОЕЙ СТОРОНЫ…
– Сан Петрович! – подросток с удивлением запрокидывает голову. – Там, наверху! Гроза, что ли?
– НЕ ХОЧЕШЬ ПУГАТЬ ДЕТЕЙ, ТАК ХОТЬ РУКОЙ ПОМАШИ…
Парень ловит зрачками густую синеву:
– Слышу, Шамиль. Наверное, самолет. Звуковой барьер переходит… Перегрузки, жуткое дело!
Он срывает с головы кепку, машет, рассекая горячий воздух:
– Счастливого полета!
Хлопает спутника по плечу:
– Трудная у него служба. Иногда задумаешься, и оторопь берет. В небе еще ничего, а как вниз поглядишь!..
* * *
– Эй! Ты меня слышишь?
Александр Петрович не слишком надеялся на ответ. Сон есть сон, здесь свои законы. Улыбался, глядел сверху, из синей бездны небес – на хлебное поле. С высоты прожитых лет – на себя давнего, молодого разлива. Это свойственно возрасту: разговаривать с самим собой. Иные считают такое мудростью. Иные – маразмом.
– Знаешь, не слишком вежливо с твоей стороны…
И с моей, решил он, тоже. Прыгай, обезьянка! Сколько раз Александр Петрович повторял в мыслях эти слова, глядя на школьников, разыгравшихся к концу большой перемены. Без насмешки, без желания обидеть – от всей души завидуя умению прыгать, забыв о контрольной по географии, о том, что Волга впадает в Каспийское море, и скачи теннисным мячиком или лежи пластом, а впадает, и баста.
– Не хочешь пугать детей, так хоть рукой помаши!
В ответ кепка рассекла звенящий зной:
– Счастливого полета!
Спасибо, подумал старик. И тебе, приятель, скатертью дорога. Смеясь, Александр Петрович отвернулся от земли, от спелой, сыплющей зерном нивы. Запрокинул голову, глядя вверх, выше неба. Над синей бездной, где он, не смущаясь годами и сединами, плыл, как мальчишка – в сельском пруду, вставал могучий купол. Округлая твердь из металла. В полировке, словно в оконном, залитом дождем стекле, сквозила тень: кажется, город.
Кажется, золотой.
– Трудная служба, – сказал старик. – Очень. Понимаю, чего там. Извини, если что не так. Дети выросли…
********************************************
Девять дней
Виденья дней, как будто бы не бывших,
Встают, как сказка, в зеркале мечты,
И слышен гул приливов отступивших.
А в небесах, в провалах пустоты,
Светло горят закатным блеском тучи —
Светлее, чем осенние листы.
Константин Бальмонт, «Терцины»
День первый
В последний час! Новости! Сенсации!
Знаменитая балерина упала с телевышки!
Учёные в ступоре: на Марсе нашли железную дорогу!
Трагически погиб двухголовый человек! Весь мир рыдает!
Лучшая попа планеты снова засветилась на пляже!
Призраки из прошлого ворвались в наш город!
13:05
…не фиксирует…
Первым, кто заметил синюю прореху в небесах, была девочка лет пяти. Всем прочим было не до чудес – спешили, глядя в спины идущих впереди или просто под ноги. День в разгаре, людная площадь, выход из метро.
Сентябрь, начало осени. Пасмурно, ночью шел дождь, к утру перестал. Но тучи по-прежнему висели над ничего не подозревающим городом.
– Папа! Папа! Там!..
Точнее девочка выразиться не смогла, зато чувствительно дернула за руку. Папа, серьезного вида очкарик при портфеле, остановился, взглянул.
– А что там? Хм-м, действительно…
Поставил портфель на асфальт, без всякой нужды поправил окуляры. Огляделся по сторонам, затем, спохватившись, крепче взял дочь за руку.
– Стой на месте, ближе не подходи. Мало ли?
В двух шагах от них клубился серый туман – ровный четырехугольник, от зенита до тверди, истоптанной тысячами ног. Более всего он походил на огромный экран, врезанный прямо в пространство площади. Занавес колыхался, готовый вот-вот открыться.
– Во дают! Гля! В натуре, гля!..
Подлетела стайка торопливых подростков. Остановилась супружеская пара. Замер навытяжку молоденький лейтенант в новой форме. Еще, еще…
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
