Бессилыш (СИ) - Рымин Андрей Олегович

— Я что, первый? — выдохнул он, падая возле колодца на землю. — Сучья нора! Чуть не сдох. Испытание — без бобов хрен осилишь. И в конце не передохнуть даже. Пришлось сходу в звезду сигать.

Длинные волосы предза, несмотря на жару, у висков блестели от пота, как и голая мокрая грудь. Свои шкуры они в Бездну не брали. Запыхался жуть. Припал к наполненной фляге и заливает в себя воду, почти не глотая. И ведь это он ещё и боб слопал.

— Ты Крамора видел? — спросил предза Дерман.

— А то. С чего я, по-твоему, такой крюк заложил?

— Тебе повезло. Он тебя не заметил.

— Да где уж ему? Меня Бездна в паре вёрст от него назад выкинула. На холм влез, осмотрелся, заметил урода — и на ногу. Всю дорогу бежал по ложбинам петляя. Йока с два он меня бы заметил. Всё сделано по уму.

Всё понятно. Хэл не знает, ни про ускорение Крамора, ни про Орлиный глаз — или что там помогает ходоку находить людей? Сразу сдёрнул и ничего не видел. Ему, и действительно, повезло. Порождение Бездны выбрало себе первой целью кого-то, кто находился ближе к нему, чем белобрысый предз, вот и всё.

В этот миг сверху донеслось:

— Возвращается!

И по голосу Рохуса сразу понятно, что речь не про кого-то из предзов.

— Вот же мать! — схватился за голову Дерман. — Это ты его что ли привёл?

Впрочем, дожидаться ответа бровястый не стал и сразу же бросился на холм, к мечнику.

— Чего он так психанул? — повернулся ко мне предз. — В первый раз что ли на пути ходока оказались? Эта тупезень только по прямой ходит. Десять раз отойти успеем пока он сюда дотопает. Собирайте манатки.

Дрог уже собирал. Торопливо и только своё барахло.

— Скорее! У нас минут десять! Он бежит!

Слетающий с холма Рохус развернул Дермана на половине пути, и они оба припустили вниз, в лагерь.

— Как бежит? Почему бежит? — растерялся Хэл. — Сучье вымя… Так ведь это он кого-то из наших гонит! — мгновением позже пришло к нему понимание. — За оружие! Будем отбивать!

— Да пошёл ты! — подхватил свои: рюкзак и копьё Дерман. — Можешь сам отбивать!

Оставив ошарашенного таким ответом Хэла стоять с открытым ртом, Дерман бросился прочь.

— Подожди меня! — умоляюще закричал Дрог. — Я так быстро не могу.

Но подлец даже не обернулся.

— Вещи не трогай! — крикнул мне пробегающий мимо Рохус. — Они будут помехой. Будем живы — вернёмся.

Мечник легко обогнал припадавшего на одну ногу Дрога и умчался вперёд. Притворяться бессмысленно. Подхватив копьё — без боя я этой твари не дамся — я рванул вслед за Рохусом.

— Трусы! — прилетело из-за спины напутствие Хэла.

Предзу крышка — он выжат. Ему теперь только с Дрогом тягаться в скорости. Сомневаюсь, что бывший некогда Крамором великан гонит кого-то из друзей белобрысого. Те давно уже съедены. Это ходок нас почуял. Наверное, у него дар, как у Терикуса — может людей и зверей находить, их не видя. Теперь понятно, почему не рассказывал про него. С таким в Бездну бы его точно не взяли. Ходок, от которого не спрятаться — это смерть во плоти.

— Ты же вроде хромал, гадёныш? Вот тварь!

Пусть ярится. Плевать. Обгоняя Дрога, не выдержал, пожелал в сердцах:

— Чтоб ты у него в глотке застрял, хромоножка!

И от «доброго» слова сразу легче на сердце. Если мне помирать, то и этим уродам не жить. Дрога слопают первым, то точно.

— Ах так⁈

Йок! Лечу кувырком. В ноге страшная боль. Это он в меня нож метнул что ли? Прямо в ляжку… Зараза!

— Ну и кто теперь из нас хромоножка?

Выдираю нож из ноги и метаю с разворота в обидчика. Увернулся, проклятый!

— Не ссы, падаль. Не буду тебя добивать. Скормишь Крамору свою тощую тушку. Может, даже немного задержишь его.

Я уже на ногах. Вернее, стою на одной, на здоровой. В руках направленное на ублюдка копьё. Хромающий Дрог оббегает меня по широкой дуге и, махнув на прощание, устремляется дальше, к ложбине. Тварь! Теперь он быстрее меня.

— Я прикончу тебя, кунь проклятая!

Кричу вслед уроду и сам понимаю, что вру. Мне конец. Если кто и свершит теперь месть, то это будет ходок.

— Довыделывался? — останавливается возле меня Хэл. — Дай глянуть.

Я и так уже снимаю штаны, чтобы оценить тяжесть раны. Кровь хлещет ручьём.

— Ох… Беда. Тут всё плохо.

Последняя надежда.

— Дай семя! Пожалуйста!

— Прости, мелкий, — качает головой Хэл. — Все у Бона остались. Лезь на холм, в камнях прячься. Может, пронесёт.

И предз тоже устремляется дальше. Какой холм? Да я кровью истеку раньше, чем туда влезу. Сначала надо чем-нибудь перемотать рану. Крупные жилы, кажись не задеты, но мясо пропорото на ладонь в глубину.

Судорожно вытаскиваю из-за пояса нож, обрезаю рукава с балахона и распускаю их на широкие ленты. Я в низине один. Все удрали. Начинаю перематывать рану. Эх… Промыть бы тут надо. Но некогда. Да и зашить по-хорошему, только вот нечем. Затягиваю тряпки как можно более туго. Ну всё. Уже меньше сочится. Эта рана убьёт меня и без всяких ходоков, но по крайней мере теперь в ближайшие минуты не сдохну.

Натягиваю обратно продырявленные штаны и, бросив копьё, на трёх конечностях, волоча за собой четвёртую, раненым шакалом устремляюсь к поднимающемуся слева от меня холмику. Там камней чуть побольше, чем на соседних. Окрестности лагеря — слава Единому — знаю отлично. Ни щелей, ни пещер на вершине нет, но между двух больших валунов посидеть где найдётся.

Кое-как поднявшись наверх, бросаю быстрый взгляд в сторону, откуда ждём ходока.

Ёженьки… До него всего четверть версты. Не заметил меня? Или рыпаться поздно? В любом случае лезу за камень. Прижался спиной к тёплой, нагретой солнцем скале и замер. Больше от меня ничего не зависит. Что будет, то будет.

Забавно, но Хэл, про которого думал, что он в конец выдохся, обогнал-таки Дрога и уже огибает четвёртый отсюда холм. Мне как раз со своего места видно ту сторону, куда побежал народ.

Хромай, хромай, тварь! Твоей ране уже никогда не зажить до конца. А вот Дермана с Рохусом уже и след остыл. Может, в разные стороны дёрнули, может, просто слишком далеко убежали.

Всё! Слышу гулкую поступь гиганта. Спустился в низину, где брошен наш лагерь. Сейчас, если я правильно угадал его дар, он ко мне повернёт. От Чутья никакие камни не спрячут. Прощай, Тиша… И сердце в груди: бух, бух, бух.

Это конец! В этот раз мне уже никак не спастись. Безысходность обрушивается на меня неподъёмным бревном. Повернул… Я был прав… Скребущие каменистую землю на склоне шаги приближаются. Он всё ближе и ближе…

Не выдерживаю, бросаюсь прочь. Вываливаюсь на противоположную сторону холма и качусь кувырком вниз по склону. В руках по ножу. Я без боя не сдамся!

Йок! Йок! Йок! Я уже в его лапе! Ускорившись на даре, эта тварь меня сцапала! Вонзил в толстые пальцы ножи, но они ходоку, что иголки медведю. Ко мне приближается полная больших жёлтых зубов пасть чудовища. Морда урода уже вся в крови слопанных им ранее предзов.

Но, что это⁈ В повёрнутой ко мне груди великана вспыхивают три жёлтые нити. Это же его дары!

Неосознанно я тянусь к одной из невидимых глазом струн и только потом ко мне приходит понимание:

Дар вернулся! Клинки! Срочно!

Поздно. Я уже провалился в воспоминание Крамора. Вокруг ночь, вокруг лес.

Как же громко! Я слышу свист ветра, которого вроде и нет. Я слышу удары о землю падающих с деревьев листьев и шелест тех, что ещё не упали. Я слышу отзывающиеся в моих ушах громом шаги возвращающейся с водопоя косули — с её меха нет-нет срываются вниз шумные капли. Я слышу писк мыши в норе, взмахи крыльев летящей совы, биение сердца спящего под корнями енота, звонкую поступь ползущего куда-то жука. Я слышу всё. Я — слухач.

Не Чутьё. С даром вышла ошибка. Сразу вспомнились не понятые мной тогда слова Крамора: «С её ушами любой свист за десяток вёрст слышно. Уж я-то знаю.» Конечно, он знает.

Но мне сейчас на всё это плевать. Дар вернулся! Не знаю: как, почему и надолго ли, но я обязан воспользоваться этим подарком. Сейчас я вынырну из прошлого Крамора и тут же изрублю ходока в капусту, благо руки свободны.