Сила Боли (СИ) - Зверев Павел Александрович

Входная дверь, массивная такая, обитая металлом, поддалась тяжко. Со скрипом и треском, она ушла внутрь, вываливая на меня спертый запах, замешанный на сырость. Короткий коридор заканчивался огороженной зоной с молодым совсем парнем, что увидев меня, сначала сморщился, а после вытянулся по стойке смирно. Он, кстати, один из немногих выглядел адекватно что ли. Тем не менее, взгляд в пол и играющие желваки выдавали его с головой.

Внутреннее убранство каких-то особых эмоций не вызвало. Минимум уюта, максимум строгости. Каменные стены, лишь немногим обработаны от острых углов. Пол деревянный, доски шлифованные и гладкие. По бокам коридора два комода со свечами и магические шары под потолком. Справа кабинет с двумя длинными столами. Слева спуск вниз, метра на четыре точно, заканчивающийся каменной блямбой, похожей на дверь. По шлейфу нужного мне запаха, определить место покойника труда не составило. Шлейф вел именно что налево и терялся за дверью, откуда запахи не доносились вовсе.

— Г-господин Дирт! — подал голос парнишка. — Анст уже был у них сегодня, там ничего нового.

Лург! И, что мне ответить⁈

— П-прошу прощения, — понизил голос парень, — держите печать. Вам, конечно же, виднее.

Протянутая в мою сторону рука, с каменной блямбой на цепочке. Символы, магический фон и слегка побледневшее лицо парнишки.

Уже находясь возле двери и прикидывая, куда приложить эту блямбу, удалось расслышать слова, обращенные явно в сторону этого недалекого вояки.

— Пьянь высокородная, — бухтел парень. — Ну почему высокое положение позволяет жить вот так⁈ Опять потом кровь со стен отмывать. Хорошо хоть покров крики глушит, да и запахи оттуда не просачиваются. Хотя, убирать всё равно мне. До обеда бы вышел, а то опять за полчаса до приезда порядки наводить придется. А Фиц этого не любит, может и прилететь. Правда, снова мне, а не этому выродку! Г-господин Дирт, вам помочь? Опять что ли попасть в щель не может, криворукий⁈

Щель по центру печатки на двери увидел сразу. Небольшая утопленная в фигурном рисунке, она выделялась стертыми гранями. Такие же имелись и на печати, что была у меня в руках. После дело пары мгновений, и скрежет, уходящей в стену, толстенной каменой двери.

Да, запашок оттуда такой себе.

Лестница уходила ниже, а вдоль стены чадили факелы. Огонь не был привычным, скорее что-то магическое, но, тем не менее, огненное. Какие-то кружевные жезлы, со спиралью в вершине, из которой и вырывалось медленно колыхающееся алое пламя.

Путь вниз растянулся на два оборота винтовой лестницы. Воздух ощущался спёртее и грязнее, что ли. Дышать полной грудью было неприятно. Запах перемешался, выдавая безумную какофонию боли, смерти и безысходности. Даже втягивать его носом перестал, лишь бы избавиться от этого мерзкого амбре.

Окончание лестницы ознаменовалось небольшим закутком справа, где прямо на стене висели различные инструменты. Причем, среди вполне себе привычных метел, да ведер, имелось и более, так скажем, узконаправленные. Со следами крови, да, и запахом вспоротых кишок. Как мило.

До слуха донеслись еле слышные разговоры, а запах моей цели зазвучал ярче.

Что ж, подходящее местечко для исполнения обещания.

Глава 8

По заслугам

Длинный неширокий коридор, с камерами по обе стороны от него, впечатление создавал удручающее. Тесно, грязно, сыро и вонюче. Засохшая повсюду кровь, коптящие, уже обычные факелы, и звонкое журчание воды где-то вдалеке.

Шесть камер с одной стороны и столько же с другой. Лишь в двух справа расположилось по одному человеку, тогда, как в остальных, людей было больше. Удобства? Набитые сеном тюки, и ведро в дальнем углу. Необработанный камень, металлические прутья с ржавчиной и свет лишь от двух факелов в коридоре. Мрачненько.

На моё появление словесной реакции не было никакой. Хмурые взгляды, даже скрежет зубов где-то, ну и тишина. Тяжелая, вязкая.

Цель моего визита сидел в камере один. Средняя по правой стороне, она даже вид имела получше. По крайней мере, вместе топчана на полу — кровать с матрасом и даже подушкой! Туалет — дыра в полу с крышкой, хоть это и не особо помогало. Вонь с других камер спокойно расходилась во все стороны.

Остановившись напротив нужной мне решетки, рассматривал будущего покойника. Тот, увидев меня, точнее человека в доспехах, сладко потянулся и неспешно встал.

— Ну⁈ — даже где-то с наездом бросил он. — Есть что? Долго мне в этом дерьмовнике торчать?

— Совсем нет, — практически пропел я лилейным голосом. — Считай, что остались тебе считанные минуты.

Шлем слетел на пол от короткого движения и то выражение лица, что застыло на лице мужика, прям бальзамом пролилось по сердцу.

— Тыыыыы⁈ — просипел он, шарахнувшись назад. — Ты покойник! Слышишь⁈ Стража не простит тебе этого!

— Да срать я на них хотел, — скривился в ответ, скидывая и доспех. — Ты — моя главная и уже последняя цель. И кое-кому я обещал, что ты будешь молить о пощаде.

Дверь камеры отворилась точно так же, как и основная. Мужик взвизгнул как баба, ринувшись на меня с голыми кулаками. По комплекции он был крупнее, да и выше. Не чета Заку, конечно, но тоже не из мелких. Правда, что мне человеческие размеры? Уйти в сторону, схватить его за запястье и сломав кость, вышвырнуть в коридор.

— Знаешь, уродец, — говорил я, цепляя его взгляд. — Твой поступок мерзкий даже для этого гнилого мирка. Надругаться над теми, кто кормил, делил с тобой крышу, а после убить. Причем подленько так, лишь, когда сила на твоей стороне.

Скулящий кусок мяса пытался отползти, но моя ступня опустилась на его коленную чашечку и новый крик боли сотряс подземелье.

— Но хуже всего, что ты не поверил мне, — оскалился я, наклоняясь. — Думал, клетка и форт стражи достойная от меня защита⁈ Твой дружок тоже думал, что воитель металла надежная защита, но просчитался, да. Теперь-то уж, что, — усмехнулся я, глядя в неестественно расширенные зрачки, — оба червей кормят. Жаль, правда, подохли легко. Но с тобой я так не ошибусь.

Когти на правой руке и рваная рана по щеке. После еще и еще, но уже по груди. Хруст костей, и рывок, чтобы кисти обоих рук мужика оказались в моих ладонях. Уже не крики, но визги, а следом и вторая коленная чашечка превратилась в осколки.

— Знаешь, — усмехнулся я, — возможно, даже, лучше будет оставить тебя в живых. В таком состоянии. Хотя, нет, — и удар ногой в промежность, — размножаться ты не должен. Как и два глаза тебе ни к чему. И, пожалуй, ребра нижние тоже.

Молниеносные удары, и скуление превращается в хрипы, да бульканье.

— Какого это ощущать, как кровь заполняет легкие? — присев на корточки, я схватил мужика за шею и чуть сдавив, приподнял. — А я знаю, да. Даже могу вспомнить какого это. Сначала боль и тяжесть, что постепенно выталкивают воздух из груди. Возможности вдохнуть нет и мысли начинают путаться. Хочется глотнуть воздух! А не получается, да? Больно, да? Но можно чуть разнообразить твои ощущения. Вот, например, печень.

Тычок пальцем с когтем и темная кровь растекается под мужиком, а я чувствую запах испражнений.

— Ты умираешь, — протянул я с улыбкой. — И я очень надеюсь, что кто-нибудь приберет твою гнилую душонку, не отпустив её на круг перерождения!

Под лавиной эмоций поднимаюсь на ноги и опускаю правую прямо на живот, пробивая его до полу. Уже ни скуления, ни хрипов, только судороги и кровь. Густая, алая.

Я не отводил глаз от лица мужика до последнего. Ловил каждое мгновение его уходящей жизни, ощущая внутри спокойствие. «Это» — недостойно жизни. И я рад, что приложил руку к своеобразному очищению этого мирка. Да будет так.

С последним выдохом прикрыл глаза и я. Глубокий вдох уже мой и сумбур в мыслях утихает. Обещание выполнено. Можно возвращаться.

— Эй, паря, — доносится до слуха голос со стороны одной из камер. — Ты чьих будешь?

Поворачиваюсь на голос и сквозь полумрак камеры вижу не шибко крупного, но достаточно жилистого мужичка. Тот сидит на топчане, облокотившись спиной о стену и внимательно меня разглядывает. Хм, а это может быть интересно.