А потом он резко, с нечеловеческой скоростью, выбросил руку вперед. Его пальцы – сильные, безжалостные – сомкнулись на моем горле.
Я не почувствовала физической боли – я же была нематериальна. Но я ощутила его прикосновение. Ледяное, давящее, полное ярости. И ужас. Первобытный, животный ужас от того, что он… он меня поймал.
– Кто ты? – прорычал он, его голос был низким, угрожающим. Глаза горели темным огнем. – Что ты такое? Почему я чувствую тебя в своей тени? Говори!
Я пыталась что-то сказать, объяснить, но не могла. Я была лишь бесплотным сгустком мрака, пойманным в его стальную хватку.
Он смотрел на меня, его лицо было искажено яростью. Он пытался допросить меня, вырвать из меня ответ. Но я молчала. И в его глазах росло недоумение, смешанное с гневом.
А потом… потом что-то изменилось. Его хватка на мгновение ослабла. Ярость в его взгляде чуть померкла. Он пристально вглядывался в мое нематериальное лицо. Крылья его носа едва заметно дрогнули, а брови сошлись на переносице.
– Тиана? – его голос прозвучал глухо, вопросительно.
40
Конард
Плечо и бедро горели огнем. Проклятые памбейцы – их ночная вылазка была дерзкой, и ответ пришлось давать жесткий. Мои легионы заплатили свою цену, но и степняки умылись кровью. Я стоял в своем походном шатре, пропахшем потом, сталью и лекарствами. Мундир и рубаха – все в моей же крови. Нужно было заняться ранами, пока не началось заражение. Слуги оставили таз с водой.
Движения давались с трудом, каждое отдавалось тупой болью. Только стянул рубаху, как затылком почувствовал… что-то не то. Резкое, почти физическое ощущение чужого присутствия. Обернулся – никого. Но оно не исчезло. Холодком по спине. Здесь, рядом. В моей собственной тени.
Зверь внутри рыкнул – глухо, предупреждающе. Он тоже это чуял. Не обман чувств.
Что за дьявольщина? Паранойя от недосыпа и потери крови?
Я медленно просканировал взглядом углы шатра. Пусто. Но это ощущение… оно было слишком явным. И исходило оттуда, из самого темного угла. Драконья кровь не лжет, она всегда чувствует скрытое. Я сосредоточился, вливая толику своей магии в это чувство, пытаясь нащупать источник. И выбросил руку – чисто инстинктивно, как на тренировках по захвату невидимого противника.
Пальцы сомкнулись на… пустоте? Нет. Ощущение было. Что-то нематериальное, холодное, вибрирующее. Тень. Живая тень.
– Назовись! – прорычал я, голос дрожал от ярости.
Молчание. Только это странное, трепещущее нечто в моей руке. Ярость вскипела. Ненавижу неизвестность, ненавижу, когда кто-то смеет вторгаться на мою территорию так нагло.
И тут… запах. Тонкий, едва уловимый, но он пробился сквозь вонь крови и лекарств. Запах, исходящий от этого нематериального сгустка. Цветы. Трава. И эта… эта острая, будоражащая пряность, которой несло от ее проклятого письма.Еезапах. Узнаваемый. Неповторимый.
Рука дрогнула. Мысль, острая и холодная, как клинок, пронзила мозг. Не может быть. Это невозможно.
– Тиана? – голос сел, превратившись в хриплый шепот.
И в тот же миг – исчезло. Растворилось. Словно и не было. Тень в углу снова стала обычной, мертвой тенью. А ее запах… он тоже почти пропал, оставив лишь легкий, едва уловимый след на моей коже, там, где я ее коснулся.
Что это, черт возьми, было?! Колдовство? Ее очередная выходка?
Зверь внутри взревел. Громко, отчаянно. Тревога. Дикая, всепоглощающая. За нее. Во время боя я был слишком сосредоточен на выживании, на ярости битвы, чтобы обращать внимание на эти тонкие нити связи. Но теперь… теперь оно прорвалось с удесятеренной силой. Она была здесь. В моей тени. А потом исчезла. Так внезапно. Значит, беда. С ней что-то случилось. Серьезное.
Страх. Непривычное, почти забытое чувство. Холодный, липкий страх за нее ударил под дых, вытесняя боль от ран, усталость, злость. Я больше не думал о ее измене, о ее дерзком письме, о нашей вражде. Я думал только о том, что она в опасности. И что это, возможно, моя вина.
К черту все! К черту войну, к черту Памбею, к черту мою гордость!
Я бросился к одежде, кое-как натягивая окровавленную рубашку, мундир. Плевать, как я выгляжу. Нужно было лететь. Немедленно. Каждая секунда промедления могла стать роковой.
Выбежав из шатра, я не обращал внимания на ошарашенные взгляды часовых. Дальше, в темноту, где меня никто не увидит. Зверю – волю. Превращение было почти мгновенным, подстегиваемым этим новым, незнакомым страхом и отчаянной решимостью.
Черный дракон взмыл в предрассветное небо. Я гнал себя из последних сил, вливая в полет всю свою магию, всю свою волю, чтобы лететь быстрее, еще быстрее. Расстояние до «Каменного Стража» было огромным, но я должен был успеть. Каждый удар крыльев отдавался тупой болью в раненом плече, но я не обращал на это внимания. Драконья магия, обычно послушная, сейчас бурлила, истощая меня, но я выжимал из себя все, до последней капли, не жалея резервов.
Пару часов спустя, на излете сил, я рухнул во двор «Каменного Стража». Превратился обратно в человека, шатаясь от усталости и боли. Мир плыл перед глазами. Слуги – Полан, Нил – смотрели на меня с ужасом, их лица были бледными. Я оттолкнул их, не говоря ни слова, и ворвался в дом.
Джад и Вада встретили меня в холле. Их лица были напряженными, встревоженными.
– Где она?! – прохрипел я, мой голос едва слушался.
– В своей комнате, милорд, – ответила Вада, ее голос дрогнул. – С ней… что-то случилось. Она очень плоха.
Я бросился наверх, перескакивая через ступеньки, не чувствуя боли от ран. Дверь в ее комнату была приоткрыта. Я толкнул ее и ворвался внутрь.
Она лежала на кровати, бледная, как смерть, почти прозрачная. Глаза закрыты, дыхание едва заметно. Такая хрупкая, беззащитная. Рядом, на полу, сидела Айла, ее сестра, и рыдала, уткнувшись лицом в ладони.
– Что произошло?! – рявкнул я, подбегая к кровати. Мой голос сорвался от страха и ярости.
Айла подняла на меня заплаканное, искаженное горем лицо.
– О, Конард! Это ужасно! Я… я только приехала, мы пили чай, и вдруг… вдруг она как будто… провалилась в тень! Прямо у меня на глазах! А потом… потом она снова появилась из ниоткуда, прямо здесь, и… и рухнула на пол! Я… я не знаю, что с ней!
41
Конард
Слова Айлы – «провалилась в тень», «появилась из ниоткуда» – звучали как бред истеричной девчонки. Но Тиана, распростертая на кровати, бледная, с едва заметным дыханием, была пугающе реальной. Страх, что гнал меня сюда, выжигая силы, сменился ледяной яростью. Что, черт возьми, с ней стряслось?
Айла продолжала ныть, захлебываясь слезами и бормоча о своем испуге, о попытках привести сестру в чувство. Ее болтовня раздражала. Я не слушал. Мой взгляд был прикован к Тиане. Я прикоснулся к ее щеке – холодная, как камень. Пульс на запястье – слабый, на грани. Проклятье!
В комнату вошла Анора, травница, с корзинкой трав и склянок. Не тратя слов, она склонилась над Тианой, ощупала ее лоб, прислушалась к дыханию. Я ждал, сжимая кулаки.
– Магическое истощение, милорд, – наконец выдавила она, сохраняя свое раздражающее спокойствие, хотя в ее глазах мелькнула тревога. – Крайне сильное. Будто она выжала из себя всю магию до последней искры.
Магическое истощение? У Тианы? Я знал, что в ней тлеет какой-то дар, но чтобы довести себя до такого?
– Какого дьявола это значит? – рявкнул я, не скрывая раздражения. – Что она делала?
Анора замешкалась, бросив взгляд на книгу, валяющуюся на столике у кровати.
– Эта книга, милорд… – тихо начала она. – О ходящих в тенях. Я предупреждала леди Тиану, что это опасное знание. Для неподготовленных – смертельное. Возможно, она пыталась использовать этот дар. И он ее сломал.
