Проклятый Портной: Том 2 (СИ) - Белов Артем

— Специфика работы такая, Максим Витальевич, — чуть более спокойно ответил Васильковский. — Я помню каждого, кто попадает в мои владения. Особенно посетителей спецсектора. Позволите присесть? А то целый день на ногах… Подопечные у меня неспокойные. А я и так на работе длительное время отсутствовал.

— Конечно. Это же ваш дом и ваша комната, — я кивнул, наблюдая за человеком, к которому стремительно возвращалась уверенность, едва тот понял, кто к нему пожаловал. — Думаю, на кровати вам будет удобнее всего. Тем более что вы на ней за прошлый месяц времени провели немало.

— Следили за мной, господин Серов? — Васильковский со вздохом облегчения уселся на предложенное место и, не дожидаясь ответа, продолжил, — Впрочем, неважно. Я не стану говорить, что произошла ошибка и что намереваюсь принести свои глубочайшие извинения. Мы с вами — взрослые люди, и прекрасно понимаем, как делаются дела в нашем государстве.

— Не знаю, как в вашем, а в нашем всё же закон преобладает, — усмехнулся я, за что получил в ответ отзеркаленную усмешку, правда, приправленную толикой презрения.

— Молодость… — покачал головой Георгий Данилович. — Вы подняли руку на того, кого стоит обходить за тридевять земель, и за это получили соизмеримое наказание…

— Смерть после пыток?

— Справедливое наказание, — повторил Васильковский, подавшись вперёд. — Он… Они… Люди совершенно другого сорта. Они заслужили пользоваться определёнными благами нашего общества.

У меня перед глазами на мгновение мелькнула отвратительная физиономия Хорька. Даже трудно предположить, чем он хоть что-то мог бы заслужить, кроме быстрой смерти. И то для этого ему пришлось бы изрядно постараться.

— А такие люди, как я, лишь помогают им оставаться чистыми, не марать руки о всякое отребье, — судя по выражению лица Васильковского, мне предстояло выслушать мантру, которой он успокаивал остатки своей совести. — Эти люди сильны. И будь в ваших руках власть, никто бы пальцем не посмел вас тронуть. Вы бы и сами, Максим Витальевич, это понимали и принимали, не зачахни ваш род и не будь вы таким слабым. А сейчас же…

Георгий Данилович на несколько секунд замолчал, переводя дыхание после длинной тирады. А затем продолжил уже более спокойно.

— Я знаю, что, обладай подобной властью, вы поступили бы точно так же. И даже потом имени того идиота не вспомнили, посмевшего на вас руку поднять, — вновь усмехнулся мужчина, по лбу которого катились крупные капли пота.

— Забавное предположение, правда, в корне неверное, — медленно произнёс я. — Впрочем, времени, как и желания, воспитывать взрослого человека у меня нет. Поэтому перейдём к сути моего визита…

— Полноте, Максим Витальевич. Вы не посмеете меня убить! Если вы это сделаете, уже к утру вы окажитесь за решёткой официально. Вряд ли суд будет долго с вами возиться, — Васильковский попытался выглядеть уверенно, но дрожь в голосе выдала его с головой. — И выбор у вас после этого будет не то чтобы большой. Либо смертная казнь, либо спец подземелья, учитывая, что вы хоть и слабенький, но маг. Правда, даже в последнем случае вы долго не проживёте. На рудниках никто долго не живёт. Уж я-то знаю.

— Хм… Даже так? — я почесал подбородок, ощущая неприятные покалывания даже сквозь тонкий материал перчаток.

— Именно так, Максим Витальевич! — слегка воодушевился тюремщик. — Более того, убив меня, вы утянете за собой и свою сестру, Дарью! Одна, вроде, молодая, несовершеннолетняя, да ещё с братом-убийцей… Боюсь, ничего хорошего с ней, после суда над вами не произойдёт.

— И что же вы тогда предлагаете, Георгий Данилович? — я склонил голову набок и посмотрел на потеющего борова.

— Вы должны принять свою участь. Встретить смерть достойно, как полагается благородному, — в заплывших глазках собеседника мелькнула искра надежды. — Поймите. Едва вы подняли руку на отпрыска графа Наумова, ваша судьба была сразу же предрешена. Это человек из Столицы!

— Да уж, прям из самой Столицы… — протянул я.

— Да, да, именно оттуда! — закивал Васильковский. — Моё убийство…

— Да полноте, Георгий Данилович, говорить об убийстве. Что вы в самом деле… — покачал я головой. — Я совершенно не планировал пачкать о вас руки. Как вы вообще могли о таком подумать?

— Но… Вы же открыли лицо… — в глазах мужчины отразилось непонимание. — Неужели вы рассчитывали, что вот так просто вломитесь ко мне в дом, побеседуете со мной, а после спокойно уйдёте без каких-либо последствий.

— Примерно так я и рассчитывал, — подтвердил я слова собеседника. — Поэтому не будем затягивать. Я вас внимательно слушаю. Где проживает Наумов-младший?

— А-ха-ха, — неожиданно громко рассмеялся Васильковский. — Ты, похоже, реально ничего не понимаешь, Серов… Тебе уже не выйти из моего дома самому. Я сейчас встану и позову охрану, после чего мы вывезем тебя в лес за домом и там прикопаем. И ничего ты мне не сделаешь, раз сразу храбрости не хватило. Этим-то ты и отличаешься от тех, кто выше тебя в пищевой цепи. Вот они — настоящие хищ…

Лицо поднявшегося с кровати мужчины внезапно перекосило от боли, и он плашмя упал на пол. Хорошо, хоть ковёр в его спальне был весьма мягок и приглушил падение, а то в спальню не то что местные охранники, а прямиком из Императорского дворца гвардия примчалась бы.

— Эх, Георгий Данилович, столько лет прожили, а в людях разбираться так и не научились, — поднявшись с дивана, я подошёл к пытающемуся подняться мужчине.

Вот только он зря пытался. «Навешенные» на выключатель проклятия заработали в полную силу, и теперь Васильковскому подчинялись только руки, в то время как болевые спазмы в области шеи не давали произнести ни малейшего звука.

— Смотрите, Георгий Данилович, у вас есть два пути, — привлёк я внимание мужчины после того, как помог ему усесться, облокотившись о кровать, — Либо вы мне всё сразу рассказываете и умираете быстро. Либо рассказываете чуть позже, но всё равно умираете. Та боль, что вы сейчас чувствуете, лишь отголосок того, что вам ещё предстоит испытать.

Васильковский попытался дотянуться до меня, но едва смог поднять руки, а от напряжения на его штанах проступило мокрое пятно.

— И так вопрос первый. Игнатьевы в курсе того, что творится в их тюрьме? — Мужчина задёргал руками, но я его остановил. — Не надо лишних телодвижений, просто смотрите на меня и моргайте. Один раз — да, два раза — нет. Понятно? Отлично. Что же, тогда повторю вопрос. Игнатьевы в курсе?

Уже через полчаса я обладал всей нужной мне информацией. Правда, под конец пришлось снять паралич с голосовых связок продажного тюремщика, но он к тому моменту уже не мог нормально говорить, лишь шептал, изредка проваливаясь в забытье. Из которого выныривал от очередной порции боли.

Но так или иначе, историю создания спецсектора я узнал полностью. Как и всю имеющуюся информацию о Хорьке. Было её немного, но для дальнейших действий мне вполне хватит.

— Что же, Георгий Данилович, не скажу, что с вами было приятно иметь дело, однако свою часть сделки вы выполнили, поэтому я выполню свою, — я вложил в руку мужчины нож, прихваченный с кухни. — Я сейчас ослаблю боль, но всего на несколько секунд, после чего она вернётся с утроенной силой…

Мужчина вздрогнул, и его щёки неприятно затряслись.

— … и у вас есть выбор. Либо уйти, как вы там говорили мне, достойно, признав свои ошибки. Либо терпеть до конца, но всё равно умереть, под конец превратившись от боли в потерявшее разум животное.

Откинув полу пиджака Васильковского, я достал из его кармана уже знакомый бумажник и извлёк на свет фотографию. Ту самую, с женщиной и девочкой.

— Судя по услышанному и виденному мною, им будет куда лучше без вас, — положив на ковёр фотографию перед лицом Васильковского, я дотронулся до мужчины, ослабляя проклятие боли.

— Я… не… навижу… вас… всех!

Рука мужчины с зажатым в ней ножом опустилась в районе шеи, и на светлый ковёр хлынула кровь.

— Хоть что-то правдивое я услышал от вас за сегодня, Георгий Данилович, — произнёс я, спасая фотографию от потока красной жидкости, стремительно заливающей ковёр. Впрочем, далеко фотокарточку я убирать не стал, положил на стоящий рядом столик.