Паутина натягивается (СИ) - Веден

— Ты ни в чем не виноват, — сказал я. — Я ведь сам решил отдавать тебе магию. Если мне и стоит кого-то винить, то только себя.

Красные глаза посмотрели очень внимательно, потом их обладатель кивнул.

— Кащи умный, Кащи обязательно придумает, как ему всегда держать связь со своим человеком, — произнес он, и в этот раз интонация казалось другой, более мягкой. Будто бы он намеренно сдерживал рычащие нотки.

— Тебе не кажется, что Кащи изменился? — спросил Кастиан по дороге в Академию.

— Кажется, — согласился я. — У него стал шире словарный запас и ярче выражение эмоций. Теперь они очень напоминают человеческие.

— Ты уже третью неделю отдаешь ему огромное количество магии, — задумчиво сказал Кастиан. — Я предполагал, что его сила увеличится, но не думал, что перемены затронут что-то еще.

Тогда, вернувшись домой после дуэли, я первым делом постарался узнать, на каком расстоянии Кащи меня слышит. Оказалось, что оно зависело от моего уровня магии. То есть на пике силы я вполне мог призвать Теневого Компаньона с расстояния и полутора, и даже пяти миль — дальше во время эксперимента я просто не уходил. А вот когда мой уровень снижался до восьми камней, Кащи меня слышал, самое дальнее, футов за триста. После этого связь между нами терялась.

Однако я помнил, что ни во время экспериментов, ни после них не говорил ничего, что Кащи мог бы воспринять как обвинение.

— Это из-за твоих слов он обиделся? — спросил я Кастиана.

Тот чуть покраснел.

— Я уже не помню, что ему говорил.

Все он прекрасно помнил, только признавать не хотел.

— Ты же маг жизни, — я укоризненно покачал головой. — Должен быть добрее меня.

Но Кастиан лишь пробурчал что-то невнятное.

Академия кипела как растревоженный муравейник. Даже сильнее чем когда я разрушил гнездо поклонников Древнего и вызвал в столице землетрясение.

Кора еще не пришла, и я повернулся к Сельме — высокой смуглой девушке с миндалевидным разрезом глаз. Как я помнил, была она дочерью одного из городских магистров, и за всеми событиями в городе и в Академии следила почти с такой же дотошностью, как и Кора.

— Что случилось? — спросил я, подходя к ней, стоящей у окна спиной ко мне. — Почему все такие взбудораженные?

Сельма развернулась, надменно вздергивая подбородок, и я с запозданием вспомнил, что особо дружелюбной с другими студентами она не была и скорее всего ничего мне не расскажет.

Но едва ее взгляд упал на меня, высокомерное выражение исчезло. Вместо того на ее лице отразилась настороженность. Потом она улыбнулась — но по натянутости улыбки я бы сказал, что либо делать это она не привыкла, либо ее сильно напрягало мое присутствие.

Причина была в бродящих обо мне слухах? Или в недавней дуэли, в которой я не должен был победить?

Да уж, я надеялся, что все сплетни обо мне постепенно потеряют остроту и сойдут на нет, но вместо того к ним добавились новые.

— Сегодня ночью, — заговорила Сельма, — в императорском дворце раскрыли заговор. Детали пока неизвестны, Северная Канцелярия все засекретила, но говорят, что это как-то связано с демонами. А еще говорят, что только быстрая реакция господина Райхана Сироты спасла нашего монарха.

Демоны пытались убить императора?

Мои брови невольно поползли наверх. Интересно, какой в этом был смысл? Ну умрет он, и что? Что это изменит? Здесь, в столице, проживает его дядя, могущественный маг, который тут же наденет корону. И станет, возможно, куда лучшим правителем, чем его похотливый племянник, разбазаривающий государственную казну на фавориток.

— Но зачем? — вырвалось у меня. — Зачем они хотели его убить?

— Они же демоны, — судя по виду Сельмы, этот вопрос ей в голову не приходил.

— Может, из мести? — предположил я, вспомнив многочисленные покушения на клан аль-Ифрит из-за их участия в убийстве Верховного дана Темного Юга. Естественно, организовано это убийство было с согласия императора.

Возможно, поняв, что с аль-Ифрит, находящимися под прямой защитой Церкви, сейчас ничего сделать не получится, демоны решили взяться за нашего правителя?

— Неизвестно, — отозвалась Сельма с сожалением. — Говорю же, Северная Канцелярия все засекретила. О покушении даже говорить не рекомендуется, но все, конечно, говорят. Знаю только, что из-за случившегося глава Канцелярии посоветовал ректору Академии изменить содержание наших лекций. А если глава Канцелярии что-то советует, сам понимаешь…

— Как именно изменить?

— Вот об этом все и гадают.

Начало лекции задержалось почти на полчаса, а потом наш профессор появился в сопровождении незнакомого мужчины лет сорока, одетого в обычную одежду, но непривычно коротко постриженного и с той выправкой, которую Кастиан называл «военной».

— Сетас Гоал, — представился он, — старший дознаватель Северной Канцелярии.

По рядам студентов пробежал шепоток, и я заметил, как напряглись спины тех, кто сидел передо мной. Новоприбывший не обратил внимания на тревогу, которую вызвали его слова — должно быть, давно привык к подобной реакции.

— До конца этого семестра я буду вашим лектором, — продолжил он. — Недавно выяснилось, что в вашем учебном плане прискорбно отсутствует демонология. Невозможно воспитать по-настоящему умелых боевых магов только уча их заклинаниям. Вам необходимо досконально знать своих противников, понимать их сильные и слабые стороны. Уметь узнавать их. Думаю, все вы слышали о сегодняшнем покушении? Страшной трагедии едва не случилось как раз из-за того, что императорские гвардейцы, опытные боевые маги, — тут интонация дознавателя изменилась, показывая, что он на самом деле думает об этих «опытных магах», — не узнали проникших в дворец демонов, хотя все признаки были налицо!

Я вскинул руку, и, подождав, пока взгляд дознавателя не остановился на мне, спросил:

— Я прежде полагал, что только служители Пресветлой Хеймы способны определять замаскированных демонов. Это не так?

— Именно такое оправдание пытались дать нам гвардейцы, — губы дознавателя презрительно скривились. — Что ж, если мы говорим о точном и моментальном определении, то тут со светлейшими никто не сравнится. Однако существует множество малых деталей, которые должны вызвать подозрение и потребовать дальнейшего расследования. Странное поведение, слова, жесты, одежда — все, что выделяет, что может послужить поводом задуматься. Даже дерзость, проявляющаяся в мелочах… Вот ты, парень. Как твое имя?

— Рейн аль-Ифрит, признанный бастард клана, — дал я на всякий случай свой полный официальный титул.

— То есть потомок демона ифрита, — дознаватель слегка, не разжимая губ, улыбнулся. — И единственный в этой аудитории, кто не постеснялся задать мне вопрос сразу, едва тот пришел ему в голову. Конечно, чем дальше по родовому древу отстоит демонический предок, тем реже проявляются его черты в потомках, а у полнокровных демонов все качества выражены ярко.

Он замолчал и посмотрел на меня и мою вновь поднятую руку.

— Да?

— А сами демоны знают о том, что могут выдать себя поведением и прочими мелочами?

— Хороший вопрос, — дознаватель кивнул. — Самые старые, опытные и хитрые демоны конечно знают. Обычно это те, которых мы зовем черными иерархами, их число невелико и шанс, что вы столкнетесь с кем-то из них, невелик. Большинство же демонов, которых посылают в наши земли, молоды, неопытны и часто высокомерны. Их выявить куда проще. Возьмем, как пример, многоголового аютту… Кстати, Рейн, раз уж мы так хорошо с тобой беседуем, расскажи, что ты знаешь об этой разновидности демонов?

Я на мгновение задумался, припоминая.

— Анатомия у аютта соответствует человеческой, но сходство лишь внешнее. На самом деле они больше похожи на муравьев или пчел — у них коллективный разум, а размножаются они… эм, делением?

— Нет, откладывают яйца, — поправил меня дознаватель. — Личинки в них, в отличие от муравьиных, с момента кладки связаны между собой на ментальном уровне. Вся кладка является, по сути, единым организмом, и все аютта из нее выглядят одинаково и воспринимают остальных как продолжение себя. Итак, исходя из этой информации, подумай, каким образом чаще всего аютта себя выдают?