Весь твой, только твой эльф (СИ) - Жнец Анна

Я не знала, что это за тварь, видела ее впервые в жизни, но сразу поняла: питается она мясом, потому что при виде нас в маленьких красных глазках зажегся хищный интерес.

Зверь поднялся на лапы. Цепь, что тянулась от столба к ошейнику, зазвенела. Ее длина позволяла чудовищу свободно перемещаться внутри огненной ловушки. Надежда, что оковы помешают твари достать до нас, разбилась вдребезги.

— Не смейте! Вы не имеете права! Выпустите меня отсюда! — выл мой жених, стоя у стены пламени, но не решаясь пройти сквозь огонь.

— Примите бой! — сквозь треск и шипение костров до нас донесся голос вождя.

— Какой бой! Вы в своем уме? У нас нет ни магии, ни оружия, — рыдал Валонсо. — Это верная смерть!

— Если вы достойны, великий Атимед защитит вас, — отвечал безумец. — Поразит чудовище молнией. Разведет ночную темень руками и выпустит на небо яркое солнце. А если нет, значит, жизнь ваша ничего не стоит. Сдохните, и поделом.

Скованная внезапной немотой, я все еще не могла выдавить из себя ни слова.

Неужели все вокруг реально и происходит со мной на самом деле?

Я не верила. Это какой-то бред, сон, ночной кошмар.

Пожирая нас своими красными злобными глазками, существо издало голодный рык, и в глубине его черной пасти что-то шевельнулось — гибкое и длинное. А потом монстр разинул пасть шире, и наружу, извиваясь, вылез язык, похожий на змею. Шар на кончике языка разомкнулся и напомнил зубастый рот. Внутри одной пасти монстра обнаружилась другая, поменьше.

Я ошиблась, решив, что тварь, которой нас бросили на съедение, мне не знакома.

Все это я уже видела.

Этот язык-змею.

Эти тонкие иголочки зубов.

Эту слюну ядовито-желтого цвета, что вязкими каплями падала на землю и расползалась по ней пузырящейся пеной.

На секунду перед мысленным взором возникло тесное пространство пещеры. В голове эхом раздался голос с эльфийским акцентом: «Хариб. Спрячься за меня, если не хочешь получить страшные ожоги».

— Хариб.

Все повторялось, с той лишь разницей, что сегодня я узрела этого жуткого монстра целиком. Так вот, значит, как он выглядит.

— Что? — пискнул Валонсо, переводя взгляд с чудовища на языки пламени.

— Хариб, — повторила я, почувствовав, как резко захотелось в туалет. — Он плюется кислотой.

— Кислотой!

Не успела я ничего ответить, как меня дернули за руку. Я пошатнулась, едва удержалась на ногах, а в следующую секунду обнаружила, что Валонсо закрывается мной от хириба, как живым щитом. Прячется за моей спиной, как я когда-то пряталась за спиной Алари.

«Пригни голову. Закрой лицо ладонями. Постарайся полностью спрятаться за мной. И не бойся. Тебе ничего не угрожает».

— Что ты делаешь? — прошипела я, шокированная поведением друга. — Будь мужчиной!

— Нет, нет, нет, — Валонсо не давал мне отстраниться, до боли впиваясь пальцами в мои плечи. — Я не хочу, чтобы меня изуродовали. Я слишком красив, чтобы в меня плевались кислотой. Эта тварь может спалить мне лицо!

— Валонсо!

«Спрячься за моей спиной. И не бойся».

Я дрожала.

То, что происходило сейчас, было неправильно. Немыслимо. Не укладывалось в сознании.

Это Валонсо, мужчина, должен был защищать меня от боли и увечий, а не наоборот.

На миг мне показалось, что я попала внутрь кривого зеркала, где все искажено, вывернуто под неожиданными углами, поставлено с ног на голову. Я ощутила себя растерянной и уязвимой, как никогда в жизни.

«Спрячься за моей спиной. И не бойся. Ничего не бойся».

Цепь натянулась. Хариб шагнул к нам. Его вторая, меньшая, пасть клацнула зубами.

В ужасе я сжала золотой медальон на шее. Звук грозы, который он воссоздал, потонул в треске костров, глухом рычании зверя и причитаниях Валонсо.

— Слышите! — закричала я. — Ваш бог гневается! Он против того, что вы творите!

Хариб приближался. Звенья цепи шуршали по земле и позвякивали, сталкиваясь друг с другом.

— Мы ничего не слышим! — отозвался вождь по другую сторону огненной стены. — Если Атимед недоволен, то спасет вас.

Тупой ублюдок! Тебе просто нравится мучить и убивать! Плевать вам всем на волю своего божка. На самом деле вы хотите насладиться кровавым зрелищем, как было с униженным Алари, тем обезглавленным бритым здоровяком и изнасилованной женщиной. Сборище больных на голову уродов!

— Кажется… кажется, он сейчас харкнет, — всхлипнул Валонсо и вжался носом мне в спину между лопаток.

Змея, растущая из пасти хариба, изогнулась, издав очень знакомый звук — смесь протяжного тарахтения и горлового бульканья.

Кровь у меня в жилах заледенела.

«Сейчас, — подумала я. — Это случится сейчас. И в этот раз никто не закроет меня собой».

Пальцы нырнули в карман походной туники и стиснули гладкий камешек, месяц назад украденный из поясной сумки Алари. Спустя секунду магическая бомба летела в распахнутую пасть монстра.

В голове вспышкой мелькнул фрагмент полузабытого разговора.

«Сделай же что-нибудь! — молю я, прячась за своего похитителя. — У тебя есть кинжал».

«Если отсеку харибу язык, — напряженным голосом отвечает эльф, — нас обоих зальет кислотой».

Зальет кислотой…

Эти слова Алари я вспомнила слишком поздно. За миг до того, как земля содрогнулась от взрыва и едкая, обжигающая жидкость плеснула мне в лицо.

Глава 11. Разговор с императрицей

Два месяца спустя

Теперь я плакала каждый раз, когда смотрела в зеркало. Даже когда не хотела в него смотреть, но проходила мимо и невольно краем глаза ловила в нем свое отражение. Взгляд цеплялся за неровные бугры ожога — и слезы сами собой текли по щекам.

Невыносимо.

Я так и не смогла привыкнуть к своей новой внешности. Принять себя такую. Изуродованную.

Когда целители фейри пытались свести шрамы с моего лица — хотя бы как-то исправить то, что со мной случилось, Тил-Линг сказал одну вещь. Он сказал: «Тебе еще повезло». В каком-то роде владыка фейри был прав. От взрыва магической бомбы харибу снесло башку, и кислота фонтаном брызнула во все стороны. Если бы в последний момент я не прикрыла рукой глаза, последствия были бы еще более чудовищными. Я могла лишиться зрения. К счастью, я по-прежнему видела этот мир. К несчастью, вся моя правая щека, от скулы до подбородка, и рука, которой я закрылась от кислоты, бугрились безобразными красноватыми рубцами.

Я приказала слугам завешать все зеркала в доме тканью, а потом и вовсе спрятать их среди пыльного хлама на чердаке. Но даже когда зеркала пропали из поля видимости, рядом осталось море других отражающих поверхностей — оконные стекла, столовое серебро, гладкие металлические подносы, на которых мне в постель приносили завтрак. Они не давали забыть о моем уродстве.

Успокоение приходило лишь во сне. Поэтому я почти не покидала кровать. Сон был моим спасением. Я сбегала в него от ужасной реальности, от чужих неловких взглядов, от шепотков за спиной, от собственных гнетущих мыслей.

Если бы я не бросила в хариба тот камень…

Если бы не сбежала от Алари…

Если бы в стойбище кочевников тано нашлись хорошие целители…

Но дикари спасали мою жизнь, а не красоту. Домой меня доставили слишком поздно, когда ничего исправить было уже нельзя.

Закопавшись в гнездо из подушек и одеял, я нервно крутила кольцо на мизинце.

Договор о союзе между Аталанской империей и народом красной долины был подписан. Но какой ценой! Стоило ли оно того? Что мне принесла эта победа?

Ее величество вручила мне медаль. Золотая безделушка теперь пылилась в одной из деревянных шкатулок с украшениями. Я даже не помнила, в какой именно. Бросила ее куда-то и больше не брала в руки.

Медалью императрица не ограничилась. За мои заслуги она осыпала меня золотом и драгоценностями. Вот только никакое золото мира не могло вернуть мне погубленную красоту. И никакие драгоценности больше не могли меня украсить.

На словах я пользовалась почетом и уважением, а на деле превратилась в самого настоящего изгоя. Друзья испарились, словно туман на рассвете. Валонсо ни разу не навестил меня ни дома, ни в городской лечебнице. Подозреваю, ему было стыдно смотреть мне в глаза, ведь, спрятавшись за моей спиной, он не получил ни одного ожога.