Обманутая для генерала драконов (СИ) - Зимина Юлия

— Я, собственно, — прочистил горло Киарс, — поэтому тебя и позвал. Поговори с ней, пожалуйста. Понимаю, — вздохнул главнокомандующий, встречаясь со мной взглядом, затянутым эмоциями, — нехорошо так с моей стороны поступать. Я сваливаю на тебя столь нелёгкое дело…

— Я поговорю, — кивнула, чувствуя, как эмоции клокочут в груди.

Не представляла, как Лираэль отреагирует. Предательство родных… это очень больно! Некоторые после него не могут оправиться уже никогда!

Печально улыбнувшись мне, Киарс развернулся и зашагал в сторону главного выхода.

На душе скребли кошки, а все слова разом вылетели из головы.

«Я должна… — настраивала себя. — Должна сказать ей правду!»

Шаг… Ещё шаг…

Неспешно вошла в гостиную, улавливая на себе внимание сереброволосой девушки, что скромно сидела на кресле, но при моём появлении резко поднялась.

— Ну как ты? — спросила я у неё, подходя ближе.

— Благодаря вам, — грустно улыбнулась она, — всё хорошо.

«Давай, — подталкивала я себя. — Не молчи!»

— Знаешь, — я тяжко вздохнула, — а ведь мы с тобой похожи.

Лира посмотрела с вопросом в глазах.

— Эти драконы тоже спасли меня от страшной участи, — понимая, что нащупала нужную нить разговора, я продолжила. — Если бы не они… — в воспоминаниях всплыли моменты, как я усиленно пыталась вырваться из того ада, в котором находилась всю свою жизнь, — меня лишили бы всей магической энергии…

— Ч-что⁈ — с заиканием ахнула Лираэль, замирая от услышанного.

— Меня выдали замуж за сына чиновника, — я отвела взгляд в сторону, вспоминая чёрные моменты своей жизни. — Изначально не хотела идти за этого мужчину, но решила не спорить с родными.

Лираэль тихонечко сидела, не перебивая.

— Время шло, а забеременеть у меня не получалось. Когда год нашего брака почти истёк, свекровь предложила мне отдать свою энергию её сыну, а взамен она пообещала, что не станет позорить мою семью и даже купит новый дом, в который мы сможем переехать.

— Ты… — голос серебровласой дрогнул. — Ты же не… согласилась?

— Согласилась, — горько усмехнулась я, продолжая смотреть в одну точку. — И пришла сказать ей об этом, но попала в очень неподходящий для свекрови момент. Оказывается, она и её сын поили меня противозачаточным настоем. Забрать мою энергию они планировали с самого начала. Вместе… с моей семьёй. Они знали, что я не брошу их в грязную лужу позора. Знали, что соглашусь, жертвуя собой ради их благополучия. Знали, что меня ждёт и как сильно я буду мучиться, но это их не остановило…

— Алана… — хрупкая ладошка Лираэль накрыла мою, выдергивая из липких воспоминаний, к которым я никогда больше не хотела возвращаться.

— Всё хорошо, — посмотрела я на неё. — Когда родные предают, это очень больно, но мне удалось справиться с этим. Я не сломалась, а наоборот стала только сильнее.

В глазах серебровласой появилась искра понимания, от которой моё сердце замерло.

— Я… — Лира замолчала на несколько секунд, делая шумный вдох, — не просто так оказалась в лапах знахарки, да?

Хотела ответить, но язык будто к нёбу прилип. Мне оставалось только смотреть на неё с сочувствием и мысленно обещать поддержку.

— Это… она? Она толкнула меня в этот ад? Ма-ма?..

34. Дышите, пока можете!

Дамиан

Мои слова о быстрой смерти повисли в воздухе тяжёлым свинцовым облаком. Подвал погрузился в мёртвую тишину, которую, казалось, можно было потрогать руками. Я знал этот страх, читал его в каждом расширенном от ужаса зрачке, в каждой судорожно вздымающейся груди пленников. Надежда — последнее, что умирает в человеке, и сейчас она отчаянно билась в их сердцах, словно пойманная птица.

Медленно обведя взглядом притихшую толпу, я позволил тишине затянуться, наслаждаясь их мучениями.

— Что ж, — произнёс я, растягивая каждое слово, — раз никто не желает говорить, настаивать не стану. Завтра на рассвете вас ждёт публичная казнь. Площадь уже готовится принять это зрелище.

В глазах пленников отразился первобытный ужас. Они тряслись, как листья на ветру, их губы дрожали, а из глаз текли бессильные слёзы.

— Я давал вам шанс, — хмыкнул я, наслаждаясь их страданиями. — Но вы им не воспользовались. Кстати… — поднял указательный палец, — чиновники из той занимательной тетради, что мы нашли, тоже разделят вашу участь.

Бывший глава города побледнел настолько, что его лицо стало почти прозрачным. Он схватился за сердце, его рот открывался и закрывался, словно у выброшенной на берег рыбы.

— А вместе с ними и все остальные, кто в ней указан — продавцы и покупатели, — добавил я, позволяя голосу сорваться на приглушённый рык. — Многие пройдут через посмертное очищение пламенем. Некоторым из вас придётся смотреть, как корчатся в муках ваши соучастники в этом непростительном преступлении, ведь сжечь всех разом не получится.

Паника охватила пленников. Они бились в истерике, их крики слились в единый вой отчаяния.

— Понимаю, — усмехнулся я, — перед смертью не надышишься. Тогда не буду больше тревожить вас своим присутствием. Лучше поговорю с теми, кого поймал мой главнокомандующий. Думаю, Мэнрук Пириос или Тавиор Алари окажутся куда разумнее.

Развернувшись, я направился к выходу, слыша за спиной жалобный скулёж, переходящий в вопли. Я был уверен — кто-то не выдержит. И не ошибся.

— Я скажу! — раздался отчаянный крик командующего стражей. Он бросился за мной, словно тонущий за спасательным кругом. — Это всё глава!

— Заткнись, идиот! — зашипел бывший градоначальник.

— Сам заткнись! — взвыл командующий. — Это ты во всём виноват! Из-за тебя мы здесь, на краю могилы!

— Он уже два года покупает и продаёт девушек! — выкрикнул дрожащим голосом страж.

— Я всё расскажу! — вопил бывший глава, падая на колени и подползая ко мне.

— В двухстах метрах к северу от дома знахарки есть кладбище! — выпалил один из стражников.

Эти слова заставили меня застыть, а потом медленно повернуть голову в его сторону.

— Там девушки, — продолжил он, — те… что стали ненужными.

Шайн заворочался под кожей, требуя испепелить всех здесь и сейчас. Но я не мог поддаться этому порыву. Нужна показательная казнь. Жестокая, публичная — чтобы ни у кого больше не возникло мысли наживаться на чужом горе.

Я смотрел на стража, рассказавшего о последнем приюте несчастных девушек, слушая крики остальных, что сыпали признаниями, от которых волосы вставали дыбом.

За годы сражений я видел много ужасов и далеко не раз купался в крови врагов, но то, что творили эти нелюди, превосходило все мыслимые пределы жестокости. Это было куда страшнее любого побоища.

Эти девушки были мне чужими, но их страдания, словно острые когти, впивались в моё сердце.

Слушая признания блеющих монстров, я чувствовал, как кровь стынет в жилах, а ярость закипает в груди раскалённым свинцом.

Оказалось, что похищенных и проданных прятали в домах знатных господ, в специально оборудованных комнатах, больше похожих на клетки. Их держали на цепи, как диких зверей, постоянно опаивая одурманивающими зельями, чтобы заглушить крики отчаяния. Когда красота угасала в их глазах, когда молодость уступала место измождению, эти твари просто находили новых жертв. А старых… старых отправляли туда, где уже не было боли — на кладбище, ставшее их последним приютом.

Каждое слово, каждый новый факт, словно раскалённое железо, прожигали мою душу. Ярость клокотала внутри, грозя разорвать меня на части.

«Твари! Бездушные, проклятые твари! Вы заплатите за каждый вздох этих несчастных, за каждую пролитую слезу!» — мысли били молотом в висках.

Резко выдохнув, я сделал шаг к стражнику, который указал путь к кладбищу, и одним точным движением сломал ему шею.

Хруст позвонков эхом отразился от стен подвала, заставив пленников замереть в оцепенении. Их глаза расширились от ужаса, а тела сковал парализующий страх.

Но шок длился лишь мгновение.