Аргумент весомей пули (СИ) - Корнев Павел Николаевич

Я кивнул.

— Ну хоть без москитов в этот раз обошлось! — проворчал Огнич, распустил завязки мешочка и взялся пересчитывать сосредоточия. — Полдюжины! — объявил он и задумчиво хмыкнул. — На оправу должно хватить, даже если по одному на узел использовать.

Дарьян с интересом поглядел на фургонщика.

— Ты же схему не покупал ещё?

Огнич покачал головой.

— Не покупал. Думаю, к абрису школы Карающего смерча прицениться, как Сквозняк советовал.

— Он советовал оправой и парой исходящих меридианов ограничиться, — напомнил я.

Фургонщик пожал плечами, спрятал мешочек в ранец и запустил пальцы в слипшиеся от пота чёрные кудри.

— Если сосредоточий на прожиг оправы хватит, могу и целиком абрис прикупить. Экономия же на алхимии приличная выйдет!

Но я уже потерял всякий интерес к этому разговору, устроился в свободном гамаке и подставил лицо лучам солнца. Знаю — ничего не стоит сгореть, но очень уж хотелось поскорее избавиться от забравшейся внутрь стылости. Потянул небесную силу, взялся гонять её по абрису, уделяя внимание не только его сформированным фрагментам, но и тем, до которых покуда не дошли руки, постарался отрешиться от окружающей действительности и расслабиться.

Медитация понемногу смыла нервное напряжение и помогла успокоиться, а потом и вовсе сменилась полудрёмой. Мысли потекли плавно и неспешно, тогда-то и вспомнил, что в омуте серьёзно прибавилось энергии красного аспекта.

Цвет протухшей небесной силы — молочно-белый. Если капище заброшено и на пирамиде больше не приносятся жертвы, то откуда бы взяться притоку багрянца?

Я открыл глаза, выбрался из гамака и едва ли не против воли посмотрел в сторону омута. Пригляделся и крикнул:

— Урядник!

Небесный омут истекал белизной. Она подобно пару поднималась к небу и свивалась в облачко, покуда небольшое и белое.

Седмень вышел из-под навеса с кружкой в руке и зло воззрился на меня, но его взгляд тут же скользнул в сторону. Урядник приметил облачко и округлил глаза.

— Это что ещё за напасть⁈

Пластуны засуетились, командир караула перекинулся парой слов со своим тайнознатцем и отправил в лагерь вестового. Не стали задерживаться на вершине и мы, благо уже приехала телега. Быстро оделись, погрузили тела и поспешили в расположение Мёртвой пехоты.

К тому времени, когда вернулись к себе, облако изрядно увеличилось в размерах, а через его белизну начало просвечивать красноватое сияние. Я и прежде не особо сомневался, что это порождение какой-то недоброй волшбы, а тут уверился в этом окончательно.

Протрубили сигнал повышенной готовности, но каких-либо конкретных команд не последовало. Пару минут спустя облако наползло и самым краешком накрыло лагерь, тогда разом стемнело, будто внезапно наступили сумерки. Тут же поднялся ветер, резкие порывы стали рвать листву и клонить к земле пальмы, тучу начало сносить к югу. Надо понимать, в игру вступили тайнознатцы Южноморского союза негоциантов — не адепты и даже не аколиты, а кто-то действительно могущественный. Ну или достаточно башковитый, чтобы в самые кратчайшие сроки подготовить и провести сложнейший ритуал.

Недоучкам вроде меня только и оставалось, что наблюдать за результатами противоборства и уповать на лучшее. Увы, надеждам нашим сбыться оказалось не суждено.

— Аккурат над пирамидой эта дрянь зародилась, — отметил Червень, а миг спустя в глубине тучи засиял зловещий багрянец, и она лопнула, разом раскинувшись на полнеба.

— В укрытие! — рявкнул урядник и первым бросился в барак. — Щиты!

В первый момент суть приказа от меня ускользнула, сформировал я отторжение и прикрыл им крышу, лишь когда по той уже застучали крупные красные капли. На улице кто-то истошно завизжал, кровавый ливень разом накрыл весь лагерь — через распахнутые окна я видел багряные струи и багровые лужи, ощущал мерзкое зловоние порчи, но поделать с этим ничегошеньки не мог. Всё что мне оставалось — это тянуть в себя небесную силу, напитывать ею барьер над головой и уповать на то, что светопреставление закончится прежде, чем выдохнусь я сам и мои сослуживцы-тайнознатцы.

В одном месте с потолка начал капать жидкий багрянец, пластуны прыснули оттуда во все стороны, а кто-то из тайнознатцев отвлёкся и выжег с половицы магическую дрянь, хоть толку в этом и было немного. Каплет же! Да и кругом красным-красно.

Кровавый ливень закончился столь же внезапно, как и начался, с улицы донёсся крик о помощи, и я первым выскочил на крыльцо. На земле набухали и лопались бурые пузыри, нестерпимо смердело гнилью, а от эманаций порчи разом пошла кругом голова, но я совладал с дурнотой, соединил приказ воспламенения с аргументом и выплеснул из себя струю пурпурного пламени, окатил ею ступени и землю, взялся выжигать себе тропинку, а добравшись до телеги, расчистил ещё и небольшую площадку рядом с ней.

Магическое пламя где-то начинало трепетать и гаснуть, а где-то подпитывалось просочившейся в землю порчей и расползалось всё дальше и дальше. Добралось до небольшой лужи и — вспыхнуло! Пурпурные языки взвились на высоту человеческого роста, но пожара — нет, пожара не случилось. Не тот аспект.

Впряжённая в телегу коняга уже издохла и неподвижно замерла на земле с пестревшей глубокими язвами шкурой, а вот укрывшийся от магического нападения под днищем пластун был ещё жив — он орал и бился, корчась от боли.

Я ухватил бедолагу за ногу и рывком вытянул на очищенный атрибутом пятачок, придавил приказом «ниц!», после чего гаркнул:

— Держите его!

Кто-то из наших тайнознатцев подоспел на помощь, но хватать перепачканного магической дрянью бойца не рискнул, обездвижил его приказом «ниц!». Я привычным уже волевым усилием исказил аспект атрибута и объятой пурпурным пламенем ладонью наскоро выжег запятнавший одежду пластуна багрянец, не дав его остаткам впитаться в тело и подстегнуть отравившую кровь порчу. Затем вытянул из чехла на поясе ампутационный нож, примерился и вспорол штанину раненого, а заодно и кожу. Протыкать крупные сосуды не возникло нужды — поднатужившись, я вырвал не успевшую толком обосноваться в человеке магическую пакость, стиснул её, задействовал аргумент и спалил к чертям собачьим.

Вот тогда-то и всхрапнула лошадь. Дохлая тварь встрепенулась, уставилась на меня багряными глазами, и немедленно лишилась головы. Гнилая кровь хлынула на землю и смешалась с напитавшей ту магической пакостью, забурлила и начала скручиваться в когтистую конечность, но урядник тотчас обратил её в прах струёй бледно-алого огня.

К этому времени пролившаяся с неба дрянь перестала представлять непосредственную опасность для людей, держаться подальше стоило разве что от курившихся алым маревом луж. Придётся повозиться, дабы очистить тут всё, но…

Не сейчас!

Только и успел, что стянуть парусиновую куртку да закатать рукава рубахи, а дальше ко мне подтащили сразу двух попавших под кровавый дождь пластунов, я легко вырвал порчу из первого и не стал избавляться от неё по всем правилам, отбросил прочь. Очень уж скверно выглядел второй боец, дорога была каждая минута. Спас в итоге и его, точнее — дал шанс спасти его нормальным лекарям.

— В госпиталь! — коротко выдохнул, хватанув разинутым ртом воздух, и вновь смалодушничал, лишь отшвырнул магическую пакость, не желая тратить силы на её окончательное уничтожение.

Зря!

Два едва различимых багряных облачка слились воедино, стали ярче и полетели к ближайшей луже крови. Насилу угнался и спалил их порченым пламенем аргумента. В итоге провозился куда дольше, чем если бы действовал по правилам с самого начала. А только отдышался, уже и новых пациентов принесли.

Черти драные, меня на всех не хватит! Так и надорваться недолго!

Вспомнились чьи-то слова о том, что у магистра Гудимира имеется специальное зачарованное хранилище для порчи, и после исцеления первого пластуна из новой партии раненых я усилием воли втянул зловредные чары в ампутационный нож. Зачарованная сталь легко вобрала в себя багряное облачко и не позволила ему вырваться наружу, но рукоять ощутимо нагрелась — стало ясно, что долго проработать таким вот инструментом не выйдет.