Не по чину - Красницкий Евгений Сергеевич

Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85

Мишка, уже понявший, что от него требуется, восседал на потнике, скрестив ноги, и старательно изображал на лице скуку. Он небрежно кивнул появившемуся Арсению и махнул рукой Дормидонту, давайте, мол. Пленник, выскочивший прямо к «дастархану», сначала смотрел только на боярича, но потом, уловив краем глаза движение, заметил Заику, с деловым видом пихающего в огонь какие-то окровавленные тряпки. Дернулся назад – не мог не дернуться, слишком уж открывшаяся картина не соответствовала его ожиданиям, с трудом удержался на ногах после пинка Фаддея и заметался взглядом между Арсением и Мишкой.

– Садись… – Мишка внешностью и голосом постарался изобразить скуку.

Лях растерянно затоптался на месте.

– Боярич велел садиться, – поведал Арсений тоном переводчика с иностранного языка.

Кроме как на чурбак у дерева садиться было некуда, но туда… Лях попытался выйти из положения, сев на землю.

– Сказано, садись, а не падай! – рявкнул за спиной пленника Чума. – Ща… подмогну…

– Гы? – поинтересовался вылезающий из кустов Савелий. Этого оказалось достаточно, и лях добровольно плюхнулся на приготовленный для него чурбак.

Чума, одобрительно хмыкнув, ловко завел его руки за дерево и перехватил ремнем.

– Арсений говорит, что ты собеседник интересный… – прогнусавил Мишка таким голосом, что самому противно стало, – а ты все молчишь… Не уважаешь? Или столь высокороден? – На пару секунд замолчал и, заметив намерение ляха что-то сказать, добавил: – Ну как знаешь… Дормидонт…

Заика пошевелил дрова в костре, тот плюнул искрами и затрещал.

Лях сломался и сорвался на крик:

– Смилуйся, боярич! Слугой тебе верным буду! Ученый я… Знаю много… Услужу!

Пленник еще что-то торопливо и бестолково говорил, а Мишка, выдерживая паузу, поднял с «дастархана» баклажку, отпил из нее, сморщился, сплюнул, заткнул пробкой и бросил баклажку обратно. Поерзал, устраиваясь поудобнее, и поднял глаза на ляха, сморщившись уже от его голоса. Фаддей намек уловил и «выключил звук» мастерски исполненной затрещиной.

– Слугой, говоришь? Много просишь. Пока рабом разве… Да и раб пользу приносить должен, а ты вон сколько наболтал, а все без толку.

– Да я… – попытался снова «включиться» лях, но получив в зубы от Савелия и в брюхо от Чумы, замолк, вытаращив глаза.

– Еще раз рот откроешь без дозволения, язык прижгут, – сердобольно пояснил Арсений, – у нас это запросто. Ты лучше боярича слушай.

– Угу… – Мишка снова потянулся к баклажке, но передумал и ухватил ложку. Поковырялся в миске, вздохнул и есть не стал. – А что знаешь много, это хорошо. Потешишь рассказом, накормим. Ну, давай, говори…

– О чем желает знать ясновельможный пан?

«О как! Уже и ясновельможный! И построение фразы чисто польское – спекся бобик! Впрочем, следовало ожидать, вон как на Заику косится, и не хочет смотреть, а глаза как магнитом притягивает, наверняка уже подобные процедуры наблюдал. А Дормидонт тоже молодец – вроде бы ничего и не делает, только у костра топчется, но умудряется постоянно привлекать к себе внимание».

– Обо всем хочу! – заявил Мишка тоном царевны Несмеяны из старого фильма, требовавшей мороженого из дегтя. – Про тебя, про всех, кто здесь был, про тех, кто там остался, – боярич мотнул головой куда-то на запад, – как посмели княгиню с детьми похитить… Все говори, а забудешь, так они помогут вспомнить!

Ратники тут же изобразили полную готовность «помочь»: Дормидонт лязгнул клещами, Фаддей зверски оскалился, а Савелий подтянул штаны и громко шмыгнул носом. Как ни странно, вполне невинные действия у Молчуна получились более зловещими, чем у Заики и Чумы.

– Не надо!!! – Лях натурально взвыл. – Я не сам, мне приказали… Человек от пана Власта приезжал… Они с князем Полоцким договорились…

– А вот про пана Власта поподробнее, – позволил себе проявить заинтересованность Мишка, – и про остальных тоже.

И полилось… Сначала довольно бестолково, а потом…

Когда-то в детстве отец объяснил Мишке, как цирковые собаки «складывают» и «вычитают», гавкая нужное число раз. На самом деле они просто лают, прекращая подавать голос в тот момент, когда дрессировщик подаст нужный знак. Вся хитрость заключается в том, что во время дрессировки собаки выучиваются улавливать тончайшие нюансы поведения дрессировщика, из-за чего этот самый знак, останавливающий гавканье, для публики оказывается совершенно незаметным.

Вот и сейчас, во время допроса, получалось примерно то же самое. Мишка лишь слегка менял выражение лица, а пленный тут же улавливал: что «ясновельможному пану» интересно, что нет, о чем надо рассказывать более подробно, о чем менее…

Интересно, впрочем, было все. Пленник оказался кем-то вроде офицера по особым поручениям комеса Силезии Петра Власта и знал очень много о внутриполитических раскладах Польши. Или делал вид, что знает, во всяком случае, именами, титулами и названиями областей в Польше он так и сыпал, догадавшись, что господину сотнику это интересно. Проверить сказанное возможности, конечно, не было, да и очень уж сильно напоминало это выступления расплодившихся ТАМ «политолухов», которые вроде бы все про всех знают, вот только с прогнозами все время попадают пальцем в небо. Да и не нужны были Мишке эти сведения в настоящее время – сейчас сферой его интересов являлось княжество Туровское, и только оно. Однако словесный поток Мишка не прерывал и несколько уточняющих вопросов задал – информация лишней не бывает.

Арсений слушал молча и с интересом: по всей видимости, решил, что это и есть способ не дать понять допрашиваемому истинного интереса допрашивающего, иначе зачем мальчишке интересоваться совершенно бесполезными вещами. Постепенно, впрочем, разговор перешел и на дела насущные.

Идея с похищением княгини Агафьи, как выяснилось, принадлежала этому самому Петру Власту. Однажды этот деятель уже поимел неплохой гешефт на подобном мероприятии, когда бежал по каким-то причинам из Польши и поступил на службу к князю Перемышльскому. Втеревшись к тому в доверие, Власт похитил князя Володаря во время охоты и преподнес великому князю Болеславу, а тот назначил пленнику такой выкуп, что обобрал княжество Перемышльское до нитки. «Общественность», правда, возмутилась подобного рода действиями, и Власту пришлось передать большую часть своей доли выкупа церкви. Но ведь не успокоился на этом, паскудник, новое похищение измыслил!

План он составил грандиозный: захватив заложников и тем самым «посадив на крючок» князя Городненского, двумя ударами (с севера – из Полоцкой земли и с запада – из Польши) взять города Пинск и Берестье. Отторгнув таким образом у Киева немалый кусок земли, собрать княжество и посадить туда кого-нибудь из своей родни.

Ни черта, правда, из этого роскошного плана не вышло, и не столько из-за упорной обороны пинчан или инициативы воеводы Погорынского, сколько из-за своих же внутрипольских заморочек.

Подлянку своим (или не очень своим?) устроила некая Саломея фон Берг. Если про Петра Власта Михаил Ратников где-то что-то слыхал (или читал?) еще ТАМ, ибо гнусность и известность его поступка оказались таковы, что о них сочли нужным упомянуть летописцы, да и крови он был не простой – из Лебендзей, весьма влиятельного рода в Силезии, то кто такая эта самая фон Берг, Мишка до сих пор понятия не имел.

Из слов пленника выяснилось, что Саломея – вторая жена князя Болеслава Кривоустого, и озаботилась она тем, что земли, выделенные ее старшему сыну Лешеку в Мазовии, пребывали в запустении и почти обезлюдели. А потому нахватать полон, чтобы населить земли своего старшенького, она оказалась кровно заинтересована. Да еще и епископ Краковский тут каким-то боком затесался – эту самую фон Берг поддерживал.

Короче, с подачи Саломеи к переходу через границу собралось не нормальное войско для взятия Берестья, а толпа претендентов на поместья в Мазовии, которым фон Берг наобещала земли в соответствии с тем, как они сумеют их населить и обустроить. Проще говоря, бандиты, хоть и благородного происхождения (или считавшие себя благородными) – обычное в общем-то для Средневековья дело.

Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85