Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
Только после этого Ширвани выходит на середину комнаты. Казбек Ачилович все-таки подполковник, и строй перед собой поставил ровный, как в армии. Это у него в крови… И у боевиков тоже, наверное… Они знают звание Ачилова, в армии когда-то служили все. В лесу, в отряде, они таким ровным строем перед своими командирами не стоят. А здесь выстроились. И отвечают так, словно в армии служат. Это хорошо… Во время операции вольница пресекается жестко… Не можешь четко выполнять команду – уходи… Из жизни… Иначе можешь все дело сорвать…
И это тоже все знают…
И только теперь Ширвани проходит перед строем и заглядывает каждому в глаза – все точно так, как и рассказывали отставному подполковнику. И – странно! – Ачилов словно сам чувствует, как между его помощником и боевиками пробегает искра. При этом очень не хочется, чтобы Ширвани посмотрел в глаза ему, командиру…
– И – обязательное условие… – дает командир последнее наставление. Последнее наставление закрепляется в голове лучше остальных – это он знает хорошо, потому и приберег это напоследок. – Вы не должны пропускать ни одной молитвы в мечети… Мечеть посещать постоянно… Обязательно… Прослыть истинно верующими… Обязательно… И – не жрать водку… Потому что вы – верующие…
* * *
Ширвани молчит и, кажется, собирается подняться по крутой лестнице на верхний этаж, к своей «жене» Марихуане Андреевне, с которой в последнее время проводит, по мнению Казбека Ачиловича, слишком много времени…
– Как они тебе? – видя это, все же спрашивает Казбек Ачилович, когда шестерка боевиков уже уходит из дома, и внизу, на дороге, снова гудит двигатель автобуса, поднимающегося на первой скорости по крутой дороге.
– Я бы отказался от предпоследнего…
– От предпоследнего? – Ачилов откровенно удивлен и, похоже, готовится к сопротивлению. – Это Захар Ильдаров… Мне именно он показался самым боеспособным… По-хорошему зол… Такой на все пойдет ради дела… Он, кстати, когда-то в моем отряде воевал… Когда у меня еще был отряд… Я его давно знаю и сам пригласил… Именно за эти его качества… Не понимаю, чем он тебе не понравился…
– В данном случае мы отправим на дело не самых злых, а самых умных, которые могут сойти за паломников… Он меньше других похож на паломника… Он вообще не похож на паломника… Ты только в глаза посмотри… Он одним взглядом готов любого врага уничтожить… И потому, мне кажется, ему лучше быть в группе прорыва…
Ачилов молчит, задумавшись…
– Но тогда мы существенно ослабим первую группу… Захар в бою любых трех из первой группы заменит… Я не видел в жизни человека, который стреляет быстрее его…
– Найди такого же в других группах… Стрелков много…
– Я… Я подумаю… – мямлит Казбек Ачилович.
– Иначе он может провалить все дело… Его заподозрят первого… А что касается ослабления группы… У этой группы в общей задаче боевая составляющая будет наиболее легкая… Они включатся в дело тогда, когда вокруг будет неразбериха и паника, и противостоять им будут не спецназовцы, а попы, которым брюхо мешает оказывать сопротивление. И в той обстановке уже не играют основной роли высокие боевые качества. Нужна будет только решительность. А решительности должно хватить у всех, иначе им нечего делать в отряде…
– Я же сказал – подумаю… Группа отправляется только завтра…
Ширвани пробует ногой первую ступеньку лестницы. Ту самую, скошенную, на которой всегда спотыкается Марина. И наступает на нее, но он не спотыкается…
– Ты куда?
– Посмотрю, как там без меня Марихуана Андреевна…
– Ты ей вколол?
– Вколол… Она уже без этого не может…
– Через сорок минут привезут вторую группу… Не задерживайся…
– Группа прорыва?
– Нет. Группы прорыва пойдут третьей и четвертой. Эти – чистильщики… Смертники… Самые серьезные из всех, ни на что другое не годные… Они готовы противопоставить себя «Альфе» и поклялись на Коране, что относительная неудача Беслана не повторится… Они готовы взорвать себя в момент штурма, потому что потеряли в жизни все, чем дорожили…
– Я спущусь… Хочу посмотреть… Как мы отправляем группы в Столбов?
– Тройками… Разными дорогами… Приказ – ни во что не ввязываться…
– Я участвовал в трех операциях в России. Пойми, я не хвастаюсь своим опытом, а просто делюсь им… Всегда возникали какие-то непредвиденные обстоятельства. И главное обстоятельство – дорога… Потери в пути просчитываешь?
– Мы уже потеряли одну группу… Прямо в Грозном… Сдуру ввязались в бой на блокпосту… И потому… Я просчитал два варианта. В худшем случае, если будут еще потери, будем действовать не четырьмя, а тремя шестерками. Задача выполнима…
– Хочется в это верить…
– Хотя четырьмя – лучше…
* * *
Марина спит с открытыми глазами, ее зрачки неестественно расширены…
Ширвани останавливается напротив нее, долго смотрит, потом медленно проводит перед неподвижным лицом ладонью в одну и другую сторону – зрачки «жены» не реагируют на движение. Она по-прежнему в мире грез…
Что видится ей там, в ином измерении? Какие мысли копошатся в голове? Какие образы встают в разгоряченном наркотиком воображении? Зрачки не отражают ни страха, ни восторга, они неподвижно застыли. А Ширвани читал, что зрачки передвигаются даже у спящего человека в то время, когда веки опущены. Зрачки отражают влияние того, иного мира, который приходит к человеку во сне. Разбудить бы ее сейчас и спросить, что она видела… Но это невозможно… Из нее сейчас и двух слов не вытянешь…
Ширвани отходит к окну и смотрит на такое нелюбимое им море. В доме почти все окна выходят на море, потому что дом стоит на крутом склоне невысокой прибрежной горы, и в противоположную сторону в окна просто некуда смотреть – разве что под землю…
Именно под землю и будут вскоре смотреть специалисты горного дела. Дом после завершения подготовительного этапа очередной операции решено превратить в серьезную долговременную базу, раз уж имеется возможность использовать природу в своих целях. Специалисты приедут, пророют внутри горы проходы и будут исследовать почву. Горы в Сочи ненадежные, почва хилая – частые оползни доставляют много неприятностей, и необходимо провести исследование, прежде чем начать строительство. Если заключение специалистов будет положительным, то внутри горы можно построить целый городок, где смогут жить готовящиеся к операциям группы. Сочи, по сути дела, давно уже перестал быть российским городом, превратившись в город армянский. Русские не могут с первого взгляда отличить армянина от чеченца. Лучшего места для базы не придумать по всей России. А уж отсюда можно отправлять людей куда угодно…
