Рысюхин, ну вы и заварили! (СИ) - "Котус"

Дальше, чтобы не давать повод для новой ругани — она мне всё же сильно не понравилась, обиды нет, но нервы подняла — решил дальше держаться рядом с жёнами, желательно — в зоне видимости. И при наблюдении за тем, как лихо Ульяна рулит всей готовкой, порой сама поддавая жара или, наоборот, вытягивая тепло при помощи своего дара, у меня словно пелена с глаз упала. Вот же решение проблемы, с которой я бьюсь уже два месяца! Если, конечно, она согласится.

— Уля! Ты как вообще справляешься, не трудно?

— Шутишь⁈ Мне это в удовольствие!

— А если подчинённых станет больше?

— Зачем⁈ И так справимся!

— Да я не про сегодня, а вообще.

— «Вообще» что⁈

— Вот смотри, — я взял жену под локоток и отвёл в сторонку. — У нас в нашем семейном деле выделилась целая ветка, можно сказать — отрасль, связанная с питанием. Были корчма в Алёшкино и два трактира, добавились магазин закусок в Смолевичах — а те же крылышки уже не закусь к пиву, а отдельный и довольно знаменитый продукт, сейчас четыре человека работают на полный день только на их приготовлении, трактир в Викентьевке, столовая у дружинников. У бойцов свои вольнонаёмные, но снабжение продуктами хорошо бы сделать централизованное. Плюс нужно строить корчму здесь, в Рысюхино — за каждым разом за четыре с половиной километра в Курганы не набегаешься, люди по гостям, конечно, ходят, но это тоже не то. Плюс есть одна тема в Викентьевке, если всё получится и заработает — нужно будет ещё два заведения в округе ставить.

— В Тальке и Осиповичах?

— Почти, но не совсем. Пока, извини, раньше времени говорить не хочу. И вот всё это хозяйство, где, считая от уборщиц и подавальщиц до поваров и от охранников до управляющих, больше полусотни человек работает — без общего руководства. Просто потому, что нельзя продвинуть вверх одного из управляющих не обидев остальных. Да и нет у них никаких особых заслуг друг перед другом. А жена хозяина — она жена хозяина, на правах, прости за тавтологию, хозяйки командует. Как, потянешь кухонно-ресторанную и гостиничную составляющую? Понятно, не в гордом одиночестве — будет у тебя и счетовод свой, и секретарь, если надо. И служебный автомобиль сделаем, с отделкой под твой вкус и по твоим желаниям!

— Я подумаю немножко, ладно? Мне очень хочется быть нужной и полезной, и мне нравится это дело. Но я боюсь — а вдруг не справлюсь?

— Ну, во-первых, пока не попробуешь — не узнаешь, а во-вторых, бояться нечего. Пойми: если ты вот вообще ничего делать не будешь, только чай пить в своей конторе с подружками — то всё будет так же, как сейчас. Чтобы стало хуже — надо специально стараться сделать гадость.

Я, понятное дело, врал и не краснел — хуже сделать можно легко, если допустить пару ошибок, например, в заказе продуктов. Но для того я к Ульяне помощников и приставлю, чтобы научили, показали и вовремя заметили возможные ошибки. Если сами остановить не смогут или не рискнут — мне скажут.

Список гостей был ещё одной забавной условностью. Маша, в её нынешнем состоянии, могла принимать гостей с большим разбором, или близких родственников или подруг, то есть — лиц женского пола, причём «невинные девицы» допускаются только со старшими. Иными словами, получается такой девичник. Но! Девушкам и женщинам одним по гостям ездить не совсем прилично, нужен сопровождающий мужского пола. Но поскольку отослать барона, выступающего как сопровождающий для жены и дочки, назад, как лакея — большая грубость и глупость, то его надо принять, но жена этого делать не может, потому его, официально, принимаю я. В итоге приезжает всё баронское семейство, но приглашают только женскую часть, а остальные вроде как просто провожают, и я их занимаю, пока жёны заняты. Так, по-домашнему, потому и «потраченный» мой «придворный» костюм уместен, поскольку я же не гостей принимаю. Ладно бы, хоть смеху ради, мы, мужская и женская компания, за разные столы садились! Нет, все празднуем вместе, но считается, что в гостях у Маши только дамы. Они же и поздравляют именинницу. Дурдом на выезде, как говорит дед, и я с ним даже спорить не хочу. Но все формальные приличия соблюдены.

И бальный зал не нужен, поскольку танцы не предусмотрены ни в каком виде — ну, ещё бы, «в чисто женской компании» же. Ха-ха. Так что обед в гостиной и посиделки в будуаре, он же, по совместительству, Машин кабинет — тот самый, из-за которого чуть было не поругались.

Зато мы с баронами имеем полное право, если не сказать — обязанность, сразу после десерта удалиться в любом направлении, оставив виновницу торжества с гостьями «щебетать о своём, о женском». Ну, а мы отправились… Правильно — в арсенал и в гараж, смотреть знаменитые в округе «бомбомёты» вообще и самоходный вариант в частности. При этом гости явно лелеяли «тайное» желание самим разок-другой «бабахнуть». Пока не увидели вес орудий и прицельные приспособления, после чего как-то внезапно осознали, что это — орудия. Артиллерийские, ага, пусть кустарные и необычные. Но посмотреть в действии всё же дали: бойцам нужно было осваивать новый колёсный ход, так что устроили небольшие учения по развёртыванию, прицепив миномёт с передком к трёхосному грузовику, а гостей посадив в фургон. Выехали в сторону причала, благо, колея накатанная, но до стрельбища, расположенного в долине старого русла реки не добрались: распутица. Так что развернули миномёт прямо на дороге, на увале, на бывшем берегу. И дали два выстрела на дальность в километр в южном направлении. Понаблюдав весь процесс развёртывания, горизонтирования и подготовки снарядов, и ощутив диафрагмой толчок взрывной волны, заметной даже с километра, гости набрались впечатлений, а прапорщик Нюськин — материалов для работы с личным составом. Погрузив подмёрзших гостей в фургон (на лице конец мая, однако, а здесь — вторая половина марта, есть разница) повёз их домой — отогревать чае, кофе и настойками, куда же без них, блин…

[1] Как у нашего старшины, только лычки узкие, и поперечная идёт поверх продольной. Звание у бойца бомбардир-наводчик (продольная полоса наводчика как раз и обозначает), на склад явно за какую-то провинность отправлен.

Глава 15

Дамы нащебетались только к восьми вечера, к этому времени их сопровождающие изрядно «нагрелись», но — в рамках приличий. О том, чтобы кого-то придерживать по пути до экипажей и речи не шло, не говоря уж о том, чтобы нести. К половине девятого мы, наконец, смогли остаться одни в доме. Одно радует — кое-что полезное я за сегодня сделать всё же успел. Вот странно — работал только до полудня, ну, чуть дольше, а утомили меня эти гости так, словно я всю вторую половину дня развёртывание миномёта с бойцами отрабатывал. Но в гостиной отдохнуть, точнее — прийти в себя, явно не получится, поскольку супруги тут же начали обсуждать перипетии прошедшего приёма и пытались втянуть в это дело меня. Удивительное дело — как у них ещё языки не болят, столько говорить в течение дня⁈ У меня вот уже и голова побаливает и горло саднит, так что ещё раз поздравил Машу и сбежал в кабинет. Там сел в своё кресло, бросил на стол «для конспирации» несколько каких-то бумаг и откинулся на спинку, прикрыв глаза. Дед решил поддержать в своём духе.

«Есть у нас, в моём мире, одна песенка, довольно старая уже. „Я спросил у тополя“, вроде как на стихи какого-то известного поэта. Придётся пару куплетов тебе напеть, наверное, чтобы понимал, о чём речь».

Я послушал довольно странную песенку, не понимая, к чему дед вообще завёл речь о ней.

«Так вот, я в детстве считал, что суть и смысл песни в том, чтобы выдумывать всякие странные варианты, с кем говорит герой песни и варианты того, как они ему отвечают — или не отвечают. Потом, уже во взрослом возрасте, услышал, как комики[1] со сцены продолжили куплет словами „ты б ещё у табуретки, идиот, спросил“ и понял, что мой взгляд был вполне адекватным. И судя по реакции зала — так думало большинство зрителей. Ну, вот, с тех пор у меня появилось своего рода развлечение — придумывать новые куплеты к этой песне. Точнее, не совсем новое, как ты понимаешь, но… Не хочешь попробовать?»