Проклятый Портной: Том 2 (СИ) - Белов Артем

Однако после того появления Хорёк будто бы испарился, и я даже насторожился, вдруг он укатил куда-нибудь.

Но нет, стоило нам только подняться на третий этаж, так как на втором уже начавшая кипеть от гнева Алёна свободных комнат не нашла, как в коридоре нарисовалась фигура в мантии. Правда, без короны.

— Оба-на, какая красотка… А я как раз искал кому бы прису… — Хорёк пьяно икнул и облокотился о дверь, возле которой до этого стоял. Неожиданно дверь поддалась, и король, ну или даже целый император упал. Впрочем, долго валяться ему не пришлось. Сразу же, судя по звукам, к нему подбежала какая-то дама, а то и не одна, и принялась затаскивать бессознательное тело в комнату.

— Вот же урод! — едва слышно прошипела Рыжая, толкая дверь, находящуюся на противоположной стороне коридора.

Та поддалась, и девушка, зайдя в комнату, включила свет. Правда, тут же его выключила, при этом подтянув меня к себе.

— Наконец, мы одни… — на мгновение прижавшись, девушка оттолкнула меня, после чего подошла к кровати и упала на неё. — Закрой дверь. Не хочу, чтобы какой-нибудь сюда завалился…

Пока я щёлкал замком, за стеной раздавались весёлые крики, чередующиеся со звуками, будто билось стекло.

— Какие же тут все козлы… — передёрнув плечами, произнесла Рыжая. — Ненавижу таких!

— Тогда почему ты здесь? — покончив с дверью, я повернулся к девушке и увидел, что та сидит в одном нижнем белье. Впрочем, бельём это назвать было трудно, так, пара тряпочек, одна из которых с трудом прикрывала красивую грудь.

— А что поделать? Знакомства… Связи… Возможности… Будто непонятно, ты же сам из благородных… — голос у девушки стал грустным. — Антон, если мы продолжим, у тебя могут быть неприятности…

— Страшно? — я подошёл к Рыжей и опустился перед ней на одно колено.

— Только за тебя. Если мои узнают… Они у меня весьма вспыльчивые…

— Тогда давай сделаем вид, что меня здесь не было… — я протянул руку к закрывшей глаза Алёне и коснулся её виска. С лёгким стоном Рыжая опустилась на кровать, раскинув руки в стороны, и засопела, моментально погрузившись в сон.

— Что-то последнее время везёт мне на рыжих, — пробормотал я, несколько секунд любуясь на девичье тело. Впрочем, крики, сопровождаемые битьём стекла, затем сменившиеся топотом, напомнили мне о том, зачем я действительно сюда явился.

Вытащив одеяло из-под Алёны, я аккуратно укрыл девушку, которой из-за наложенного проклятия предстояло проспать четыре часа. Как раз, когда основная масса тусовщиков начнёт разбредаться, она и проснётся.

Аккуратно повесив платье на стоящий рядом стул, я вышел в коридор и, убедившись в отсутствии камер и посторонних глаз, наложил проклятие на замок. Теперь его открыть получится лишь через те же четыре часа. Ну или дверь выломать. Но та выглядела вполне надёжной, так что спящая красавица определённо всё это время будет в безопасности. А когда проснётся, всем явно будет не до посягательств на её красоту и невинность.

А теперь самое интересное… Толкнув соседнюю дверь, с удовлетворением отметил, что убегающие дамы, судя по их отсутствию в комнате, её не заперли. А самому «королю» было явно не до этого…

— Доброй ночи… — присев перед бледным парнем со всклокоченными чёрными волосами, часть из которых почему-то была синего цвета, похлопал того по щекам. — Наумов Максим Кириллович?

— А? Что? — Хорёк, лежащий на кровати, с трудом сфокусировал на мне свой взгляд. — Отвали, говнюк…

— Проснись и пой, пташка, — я похлопал Наумова по щеке, приводя резко отключившегося парня в сознание. — К тебе твоя совесть пришла. Ненадолго, правда…

— Что? Где? — Хорёк вздрогнул, вновь с трудом открывая глаза. — «Пыль» нужна? Вон на тумбочке возьми… Только от***сь от меня, и без тебя тошно…

Я посмотрел на перевёрнутую тумбочку, рядом с которой валялся поднос и множество хрупких колб. При этом большая часть из них была либо пуста, либо разбита.

«Пыль»… Насколько могу припомнить, пользуясь знаниями Максимки, это какая-то дорогая дрянь из «дыр». Причём «дыр» незаконных, так как государство строго следит за здоровьем нации. Особенно одарённых личностей.

И здесь этой «пыли» валялось столько, что можно было полгода учёбы в Иркутской Академии оплатить. Да уж, неплохо живут сынки приближённых к власти людей.

— Подъём, отброс, — я ткнул пальцем Хорьку в районе уха, приводя того в чувства. — Не трать отведённое тебе время попусту. Его у тебя и так мало осталось.

Простенькое заклятие взбодрило Наумова, но не так, как должно было. Похоже, адская смесь выпивки и дряни из «дыры» изрядно взболтала мозг парню. Тем не менее сознание и понимание в глазах Хорька присутствовали.

— Ты кто такой? Кто тебя пригласил? — щурясь от света лампы, валяющейся на полу, с трудом ворочая языком, прохрипел Наумов.

— Сам пришёл, — поправляя перчатки, ответил я. — Видишь ли, Максим, я по своей сути человек совершенно не злой. Некоторые меня даже добрым называли. Более того, иногда звучало такое страшное слово как «нерациональный».

— Что ты несёшь? — Хорёк попытался подняться, но руки его почти не слушались.

— Но есть один нюанс. Я забываю значение слова «доброта», когда дела касаются моей семьи, — я пошарил взглядом и нашёл на полу осколок от зеркала. Один из немногих оставшихся крупных. — Ты, Наумов Максим Кириллович, имел глупость запустить процесс, приведший к гибели члена моей семьи…

— Т-т-та… Ну история в Самаре… Я не виноват… Она сама на дорогу выскочила! Суд меня оправдал! И это вообще не я за рулём был! — глаза Хорька увеличились в размерах, когда он увидел, как я поднимаю осколок. — Ладно! Ладно! Да, это я! Я напился, и мы поехали кататься! Но я не специально!

— Интересное дополнение к твоей истории, но я сейчас не про ту ситуацию, — склонившись над Наумовым, я откинул наброшенную на него мантию. — Впрочем, ты можешь продолжать вспоминать, время у тебя ещё есть…

До того, как я начал вырезать на спине Хорька слова, парень вспомнил ещё несколько эпизодов из своей жизни, за которые обычный человек давно бы сидел или вообще болтался бы на виселице.

Тем не менее дальше изливать душу у парня возможности не стало. За пару секунд до того, как острый осколок вспорол кожу Хорька, я лишил его голоса, парализовав тело. Однако не отобрав способность чувствовать боль и слышать.

Так что каждое из четырёх слов, вырезанных на спине, парень не только услышал, но и прочувствовал.

— Ну а теперь, когда я оставил послание твоему дорогому родителю, облегчу твоё любопытство, — закончив с грязным делом, я вновь присел у края кровати, как раз напротив раскрывающего рот, словно рыба, Наумова. — В баре «Квазар» ты приставал к одной девушке, за которую вступился твой тёзка Максим. И которого ты за это отправил в тюрьму, откуда не возвращаются.

Хорёк задёргался. Может, от боли, а может, и от испуга. Хотя была вероятность, что он всё же вспомнил меня и хотел сказать, что я-то, то есть Максимка, жив, а значит, и его убивать не за что.

Однако мне это было неинтересно. Главное, я добился своего и увидел в глазах этого урода животный ужас и осознание собственной беспомощности. Понимание того, что его не спасут ни деньги, ни влияние отца.

— Тебе пора, Максим Кириллович, — произнёс я, не отрывая взгляда от глаз Наумова, и положил руку на его голову.

Простенькое проклятие с лёгкостью легло на обессиленного человека и уже через несколько секунд начало действовать.

На губах Хорька выступила обильная жёлтая пена, хлопьями падающая на пол с края кровати. Парень попытался сделать вдох, однако пена блокировала доступ воздуха в лёгкие, и у Хорька начались судороги.

«Умер от рвотных масс, вызванных передозировкой наркотических средств и чрезмерным употреблением алкоголя». Примерно в таком роде должно будет звучать заключение патологоанатома после вскрытия, однако даже самому недалёкому следователю будет ясно, что всё не так просто. Ведь не зря же я постарался и оставил такой небольшой, я бы даже сказал, крохотный намёк…