Эволюционер из трущоб. Том 14 (СИ) - Панарин Антон

Она наблюдала, как мысль о женитьбе постепенно приживалась в голове Ивана Васильевича. Не упорствовала, чтобы не спугнуть, но и не отступала. Скользила по грани дозволенного. А чтобы упростить себе путь, она спелась с матерью Императора, Розой Львовной.

Старушка мечтала о внуках. Ведь сын ведёт опасную игру и может рано или поздно погибнуть, тогда бразды правления примет внук, а Роза Львовна станет регентом и продолжит править из тени, как всегда это и делала.

Две змеи день за днём, неделя за неделей, капали на мозги Ивана Васильевича: мягко, незаметно, но настойчиво. Сначала намёки о женской поддержке, потом рассуждения о наследии и символике брака, а после и о том, что без женщины рядом он будет восприниматься как недолговечный правитель.

И вот теперь, после долгих нашептываний, настал момент, когда Иван Васильевич решил, что желание жениться — это его выбор. Он схватил Инессу Матвеевну и грубо притянул к себе, впившись в её губы. Поцелуй был не столько страстным, сколько жестоким. Инесса прокусила до крови губу Императора, он ответил тем же. Солоноватый привкус крови наполнил их рты.

Заглянув в глаза Инессы Матвеевны, Император властно произнёс:

— Ты станешь моей женой.

Его голос прозвучал твёрдо, словно приказ, не терпящий обсуждений. Инесса же отвела взгляд, изображая смущение, а в глубине её души разгоралась хищная искра торжества. Она коснулась его щеки:

— Как прикажете, мой господин, — тихо и покорно прошептала она, и её нежные ручки скользнули под одеяло и устремились к паху Императора, ведь нужно действовать быстро. Закрепить занятые позиции зачатым ребёнком, а после — уже никто и ничто не смогут сковырнуть новоявленную Императрицу с трона.

Инесса Матвеевна скрылась под одеялом с головой, выпустив на волю змеиную, холодную улыбку. Ведь её план увенчался успехом. Император сделал «свой» выбор.

Возродившись в теле князя Пожарского, Огнёв решительно не знал, чем себя занять. Деньжата имеются, друзья отсутствуют. Есть свобода, которую ограничивает петля в виде соглядатаев, посланных Императором. Одного из таких старшина заметил, когда переходил дорогу, направляясь в кабак. На этот раз он шел туда не для того, чтобы напиться, а просто посидеть, поговорить по душам.

Оксана уже ждала его. Девушка явно готовилась к встрече. Волосы аккуратно собраны, платье свежее, идеально выглаженное. Когда Огнёв вошел внутрь, Оксана сделала вид, что не заметила его. Старшина на это лишь улыбнулся. Подобные фокусы от дам он видывал довольно часто и воспринимал подобное поведение как игру, в которой могут выиграть оба, оказавшись в мягкой постели.

— Ой, а это опять вы? Не думала, что князю приглянётся моя забегаловка, — сказала Оксана, когда Огнёв остановился у барной стойки. В её голосе проскользнуло лёгкое кокетство.

— Забегаловка и правда паршивая, а вот его владелица очень даже хороша собой, — ухмыльнулся Огнёв, встретившись взглядом с Оксаной.

Она рассмеялась, звонко, заливисто. Так, что на сердце старшины стало тепло.

Слухи о том, что князь Пожарский зачастил в кабак, быстро поползли по городу. Обычные пьянчуги стали сторониться этого заведения, а аристократы всех мастей наоборот стали завсегдатаями в надежде встретить князя и подружиться с ним. Однако, сегодня в заведении было пустовато. Парочка аристо в дальнем углу нажрались как свиньи и мирно храпели, заглушая музыку, льющуюся из колонок.

Огнёв засиделся до поздней ночи. Он и Оксана смеялись, разговаривали обо всём: о прошлой жизни, о том, что значит потерять всё и начать заново, о страхах и надеждах. Её глаза сияли, когда он, смущённо, признался:

— Я ведь думал, что жизнь для меня — только драки да вино. Семья для вояки не подспорье, а обуза. Идёшь в бой и боишься, что твои родные останутся одни. А страх — это верная смерть… — задумчиво сказал старшина, отпив пиво из бокала. — А когда у тебя никого нет, то и терять нечего. Понимаешь? Беззаботная жизнь, в которой…

— Есть лишь одиночество? — спросила Оксана, положив руку поверх его руки.

— Похоже на то, — кивнул Огнёв.

Когда кабак закрылся, и только свечи горели в тишине, старшина помог ей прибраться. Она то и дело посматривала на Огнёва, он пытался шутить, но выходило это скверно. В голове были лишь скабрезные шутки, да армейский анекдоты, которые мог понять только другой солдат.

Ночь была тихой, словно сам город замер, боясь потревожить два раненых сердца. Столы вытерты, свечи догорают, оставляя по углам кабака тени, которым суждено исчезнуть в рассветных лучах. Огнёв сел на барный стул, покачивая пустую кружку, и молчал смотрел на Оксану, собирающуюся идти домой. Девушка, заметив его задумчивость, подошла ближе.

— О чём думаешь? — мягко спросила она, облокотившись на стойку.

Он вскинул глаза и впервые не попытался спрятать за шуткой свою суть.

— Боюсь остаться один, — практически шепотом сказал Огнёв, опустив взгляд, будто сказал что-то постыдное.

— Я рядом, — произнесла Оксана и погладила его по щеке.

Огнёв притянул её к себе и прижал к груди. Его сердце билось часто, неровно.

— Я столько лет жил, будто внутри давно умер, — выдохнул он. — Пил, дрался, убивал… а сейчас боюсь, что если отпущу тебя, снова останусь один.

Оксана улыбнулась и поцеловала его. Поцелуй был столь долгим, что в их телах не осталось ни воздуха, ни страха.

— Тогда не отпускай меня, — шепнула Оксана.

Их губы снова встретились. Сначала осторожно, будто он боялся разрушить это хрупкое чудо, а потом с силой, с жадностью, с которой он привык бросаться в бой. Только теперь Огнёв сражался не за жизнь, а за право впервые за долгое время почувствовать себя живым рядом с такой же живой женщиной

Авиакомпания «Мимо экспресс» неслась в ночном небе над Куршским заливом. Под крыльями мимика раскинулась бескрайняя чёрная водная гладь, из которой то и дело выпрыгивала какая-то пакость, едва различимая в ночи, и выстреливала всякой гадостью. Один раз разломным тварям даже удалось пробить насквозь крыло Мимо костяным снарядом, похожим на вырванный хребет.

Однако мимик на то и мимик, чтобы мгновенно залатывать подобные повреждения. Сделав кружок над Рыбачьим посёлком, он спустился вниз, а я использовал пространственный обмен, поменявшись с Мимо местами.

Тишина. Ни ветра, ни шороха листвы, только давящее безмолвие. Даже собственное дыхание я едва слышал. А ещё совершенно ничего не было видно. Кромешная тьма. Воздух густой, словно вязкая жижа, пропитанная гарью и запахом давно пролитой крови.

— Есть кто живой⁈ — заорал я во всю глотку.

Эхо тут же побежало по полуразрушенным постройкам, полетело над водной гладью, множа мой голос:

«Живой… ой… ой… ой»…

Звучало это так, будто я только что осознал собственную глупость и ойкнул от испуга. Впрочем, это было недалеко от правды. Эхолокация отрисовала местность. В глубинах развалин прятались существа, похожие на насекомых, правда размером эти жучки были с поросёнка. В воде же плескались жуткие здоровенные твари, часть из которых устремилась в сторону берега.

— У меня нет на вас времени, — вздохнул я и активировал модификатор «Темпоральной мутации».

С его помощью я повысил ранг конгломерата «Великий архимаг» до седьмого и тут же шарахнул молнией. Небо прорезали две ветвистые вспышки и обрушились на водную гладь, моментально убив всё живое в радиусе сотни метров справа и слева от рабочего посёлка. Как только водные обитатели повсплывали кверху пузом, ко мне на всех парах устремились жуки, прятавшиеся в руинах.

— Снежная Королева. Твой выход, — произнёс я, не глядя в сторону насекомых.

В белёсой вспышке появилась Снежана. От неё во все стороны разошлись волны холода, от которых я даже поёжился, но продолжил идти в сторону пирса, на котором виднелось свечение разлома.

— Огнёв — падла!!! — заголосила Снежана и хлопнула в ладоши.

Я не видел, но чувствовал, как округа утопает в невероятном холоде, от которого земля покрывается инеем, жуки замерзают на бегу и ломаются, словно сделаны из хрусталя. Воздух наполнился прохладой, а ещё звуками хруста и звона рассыпающихся на куски насекомых. За спиной послышались быстрые шаги. Снежана догнала меня и торопливо спросила: