Последний шанс (СИ) - Ром Полина

-- Знаешь, Танюша… -- Константин снова вздохнул и посмотрел на сидящую перед ним чумазую девушку, -- тебе не помешает хорошо отмыться, нормально поужинать и выспаться. А всё остальное ты вскоре увидишь и сама…

***

Из комнаты её Константин вывел тут же, не обременяя себя подписаниями каких-либо бумажек или согласованиями. Во дворе ждала небольшая крытая повозка, куда он и уселся вместе с Татьяной. Только вот кроме кучера их сопровождали ещё двое крепких мужчин, вооружённых и молчаливых.

-- Вот так везде и хожу. Вроде как ребята – моя охрана, а по сути – они стража. Но ты сильно не паникуй, – улыбнулся Костя. – Пока ничего страшного не случилось и лишнего с нас не требуют. Герцогу не терпится взглянуть на тебя. Но я не думаю, что тебе стоит показываться в таком виде. Я скажу его светлости, что ты слишком устала, и вы увидитесь завтра.

-- А что я должна ему говорить?!

-- Правду… Нет смысла врать и как-то преувеличивать наши возможности и нашу значимость.

Ехать пришлось довольно долго, часа полтора, если не больше. Разговор тёк вяло, так как Татьяна испытывала странное эмоциональное истощение: слишком много всего свалилось на неё за последние дни. Она про себя отметила, что на вопрос о Геннадии и Вере, Костя слегка поморщился и сообщил, что: «…живы-здоровы и вообще – завтра сама увидишь…».

Даже в вечернем полумраке герцогский замок поражал воображение. Не только своей высотой, сколько необычностью. Самые высокие башни были три, ну, может быть, четыре этажа. Но вот ожидаемой черепицы на крышах не обнаружилось. Там, на верху, неряшливыми клубами теснились какие-то кустарники и лианы. Часть лиан свешивалась с крыш и вилась по стенам соединённых зданий, иногда достигая земли.

Гигантский, мощёный булыжником двор, казался странно пустым. Только в воротах, каменной лентой охватывающих жильё владетеля, их встретили местные военные, облачённые в некое подобие кожаных панцирей. Двое солдат с факелами проводили всю компанию до одной из башен и остались снаружи, а Константин повёл Татьяну и следующих за ними охранников куда-то вглубь тёмного коридора.

По широкой, винтовой лестнице, идущей по стене башни, поднялись до третьего этажа, и Константин кивнул на расположенные по кругу двери:

-- Первая – моя, из остальных можешь выбрать любую комнату. Сейчас я позову прислугу и тебе помогут вымыться и переодеться. Кстати, учти – женщины не носят брюки. Церковь смотрит на это очень неодобрительно, -- криво ухмыльнулся он. – Вымоешься, потом мы с тобой спокойно поужинаем и ляжешь отдыхать. А уж завтра я тебя представлю его светлости, Венсу и всем остальным.

Чтобы вымыться, Татьяне пришлось не только спуститься на первый этаж, но и пройти ещё пролёт в какой-то полуподвал. Зато там обнаружилось некое подобие гигантской бани. Точнее, это была большая прачечная, где сейчас осталось всего две уставшие женщины, отжимающие бельё из огромной деревянной лохани, куда из торчащего в стене крана крана текла вода. Вытекала она через крупную решётку, устроенную в полу.

Одна из служанок, сопровождавших Таню, которая назвалась Листой, выбрала из связки на поясе ключ и открыла в дальнем конце прачечной слегка разбухшую деревянную дверь. Большая белёная комната без окон. На стене закрепили два факела и вторая служанка принесла вёдра с тёплой водой, а Листа, поднявшись по невысоким ступенькам, брала эти вёдра и сливала воду в огромный бак.

-- Вам помочь раздеться, госпожа?

-- Нет, спасибо, я сама справлюсь, – стесняться чужих женщин Татьяне даже не пришло в голову. Она с удовольствием сдирала с себя вонючие тряпки и скидывала их на широкую деревянную лавку.

Чуть в сторону от бака вела трубка с краном и медной, позеленевшей от влаги, душевой насадкой. Вторая, безымянная служанка, потрогала трубу и сообщила:

-- Можно мыться, госпожа.

Мыло было непривычного тёмного цвета и сильно пахло травами. Мочалка явно изготовлена из какого-то растения. Татьяна даже вздохнула от наслаждения, шагнув под мягкие струи тёплой воды. Это было то, о чём она мечтала все последние дни.

Когда она принялась намыливать мочалку, Листа мгновенно закрыла кран, не позволяя воде вытекать просто так. Татьяна взбила пену на волосах, пробежалась скользящей мочалкой по телу, и вновь встала под душ. Смыв серую пену с волос прополоскала мочалку и начала намыливать всё второй раз…

Некоторое время после она сидела закутанная в мягкую рыхлую простыню и, прикрыв глаза, блаженствовала. Для волос подали отдельную ткань и Татьяна, закрутив на голове забавный тюрбан, принялась одеваться в то, что выложили на скамейку. Её грязная одежда уже исчезла вместе с ботинками, но она даже не стала уточнять, вернут ли это добро.

Короткие то ли шорты, то ли панталоны завязывались по бокам. Вместо лифчика предложили короткую маечку со шнуровкой на спине. Грудь это изделие поддерживало неплохо, но зашнуровали её туговато. Следом – тонкая и мягкая рубашка с коротенькими рукавами, доходящая до середины бёдер. Затем – блуза из плотной золотистой ткани, богато отделанная кружевами, нижняя юбка из чего-то напоминающего ситец и верхняя юбка -- плотный коричневый шёлк, явно не дешёвый, и отделанный по подолу искусной вышивкой. Листа встала на колени, вытерла Татьяне ступни, тщательно осушая каждый пальчик и застегнула пряжки на мягких кожаных туфельках.

Сперва Татьяна даже хотела возразить против такой помощи, ей было неловко, но потом махнула рукой на местные обычаи и, усевшись на предложенный стул, позволила второй служанке заняться её волосами.

Глава 29

Еду на стол поставили в той комнате, которую она выбрала для себя. Прямоугольник, примерно метров двадцать, с одним окном в короткой стене. Стол, приставленный к окну и застеленный грубоватой льняной скатертью, к нему – четыре массивных стула. Широкая кровать, застеленная домотканым бельём – Таня видела на крупном переплетении нитей непропряды и узелки. Высокий, немножко неуклюжий шкаф, напоминающий советскую довоенную мебель. А внутри шкафа, который из-за своей основательности мог бы служить маленьким домиком – полки и деревянные пустые вешалки.

Даже запах внутри этого изделия был такой же, как в деревенском шкафу бабушки Татьяны. Какая-то очень сложная смесь дерева, лака, клея и трав: бабушка перекладывала бельё небольшими мешочками с сушёными травами. Татьяна почти узнала запах полыни и герани, а также что-то ещё, очень знакомое, но не определяемое, название которому она не знала. На полу, прямо от двери и к столу тянулась широкая домотканая дорожка в коричнево-серо-белую полоску. Да и сами полы из широченных досок, тщательно отмытые, тоже пахли деревенским домом.

Ужин состоял из блюд настолько земных, что у Татьяны глаза заслезились от умиления. Костя отодвинул тяжёлый стул, помогая ей сесть, устроился напротив, и сказал:

-- Постарайся не жадничать… Я понимаю, что ты проголодалась, но всё же…

Татьяна глядела на стол с голодной улыбкой, понимая, что все советы пролетят мимо: слишком давно ей приходилось обходиться без нормальной пищи. А стол, опять же, напоминал ей о деревенском застолье: большая миска с толчёным картофелем, щедро посыпанным зеленью; две таких же по размеру миски с жареными пирожками; на длинной узкой тарелке, больше всего похожей на селёдочницу, маленькой кучкой -- зубчики чеснока и, на вольготно раскинувшихся перьях зелёного лука -- красные помидорки величиной с яйцо; небольшое блюдо на котором пирамидкой установлены четыре жареных птички размером с голубя; на крепкой деревянной разделочной доске – каравай хлеба, в который воткнули нож с посеревшей от времени ручкой; в крошечной сковородке ещё шипела, плюясь горячим жиром, трёхглазая яичница.