Мастер не приглашает в гости (СИ) - Ясная Яна

— Вряд ли. Я единственный настоящий хозяин этого дома, поэтому беспрекословно подчиняться он будет только мне. В рамках теории можно предположить, что первое магическое воздействие от постороннего человека просто его впечатлило, и он решил, что раз вы маг, то если и не имеете статуса хозяина, то по крайней мере, имеете определенные права. Другой вопрос, что этими мелкими правами он управляет самостоятельно. И может как дать их, так и отозвать. Но я впервые вижу, чтобы дом выстраивал отношения с кем-то, кроме меня.

Ну зачем же вы так обесценивание всех моих предшественниц! Они тоже выстраивали с домом отношения, просто враждебные!

Я еще чуть-чуть помаялась и не утерпела:

— Сэр Фаулер, простите мне мое любопытство, но как это работает? Как дом может быть живым и принимать решения?

Мужчина посмотрел на меня.

— Скажите, мисс Ривс, вам действительно интересно?

Я удивилась вопросу:

— Да, конечно! Мне казалось, вы, не в последнюю очередь, именно из-за этого и приняли меня на службу. Из-за того, что я способна понять вашу работу.

— А вы способны?

И вот странно — от любого другого человека меня бы этот вопрос обидел. Потому что в подтексте он означал бы желание уязвить и высокомерное (либо снисходительное) сомнение в моих умственных способностях.

Но прозвучавший от Кристофера Фаулера, этот означал ровно то, что означал: артефактор хотел знать уровень моей компетентности в артефакторике.

И я без колебаний обозначила границы своих возможностей:

— Как коллега — безусловно, нет. Но моего образования достаточно, чтобы увидеть и оценить сложность и уникальность разработки.

Сэр Кристофер некоторое время обдумывал мои слова, а потом кивнул, принимая их.

А я, конечно, тут же забыла свое место (отличное место, между прочим, место экономки в приличном доме!) и немедленно позволила себе лишнее:

— Но, позвольте спросить, сэр Кристофер, почему вы сомневались, что мне интересно?

— Видите ли, — с присущей ему серьезностью отозвался артефактор и гений. — Альберт считает, что из всех моих проектов этот — самый бесперспективный.

О, мистер Фаулер. Безусловно, он — авторитет в определении перспективности разработок сэра Фаулера. Ему, как человеку, выведшему в мир большую часть идей сэра Кристофера, безусловно, можно доверять в этом вопросе.

Я решительным усилием воли задавила ворохнувшуюся было внутри меня ревность, и отчетливо осознала, что чувства, испытываемые ко мне мистером Альбертом Фаулером, должны быть схожими.

Но кратно сильней.

Надо это запомнить. И при общении со старшим братом всегда иметь в виду, что он испытывает ко мне неприязнь и у него для этого есть основания.

Ну и что, что я и не думала даже претендовать на его место возле брата. Это не важно. Так сложились обстоятельства — которые, конечно же никого не интересуют, но их итога мистер Фаулер мне не простит…

Да и пусть его!

Мне нравится перспектива стать секретарем сэра Кристофера!

И я, может быть, найду доводы и сумею убедить его вести архив!

А сэр Кристофер, тем временем, что-то сосредоточенно обдумал, развернулся и ушел в кабинет.

Я осталась стоять в растерянности: с одной стороны, понятно, что, отвлекшись на посторонние темы, возможность получить ответ на вопрос “Как дом может быть живым?” я упустила. Нет, в целом, конечно, логично — никто не раскрывает посторонним секреты не защищенных патентом разработок, и с моей стороны было, наверное, не слишком этично поднимать этот вопрос… но, с другой стороны, меня никто не отпускал — так вряд ли я могу позволить себе развернуться и уйти, вернувшись к проверке счетов?

Что “с третьей стороны”, я додумать не успела — вернулся сэр Кристофер и остановил подсчет сторон.

В руках у него были бинокуляры — массивные, хромированные, с широким кожаным ремнем, регулирующимся по размеру головы.

На меня повеяло ностальгией: в академии мы пользовались такими же при изучении тонких магических потоков, только те, которые выдавали нам на занятиях, были куда как хуже: старые, обшарпанные приборы, где сложность представляла не только калибровка оптики на нужную частоту и силу потока, но и подгонка по голове…

Прибор в руках сэра Кристофера был венцом научной мысли. Вершиной достижений современной магии!

Сердце пропустило удар: то есть, сэр Кристофер не проигнорировал мой вопрос, а наоборот, решил ответить на него максимально наглядно!

— Позвольте, — пробормотал артефактор и, не дожидаясь позволений, надел бинокуляр мне на голову.

Я привычно подхватила корпус, удобно устраивая переносицу, и сама поразилась тому, насколько естественным оказалось это движение.

Сэр Кристофер затянул ремень. Уточнил:

— Удобно?

— Да, — Я откашлялась, изгоняя предательскую хрипотцу, и подтвердила: — Удобно.

Магия поднималась по стенам дома тонкими сияющими потоками, и сквозь артефактные линзы бинокуляров было видно, как их много, этих потоков — они покрывали стены словно живой ковер.

Нет, в ковре нити расположены и продольно, и поперечно, здесь расположение было строго вертикальным. Потоки текли снизу вверх. Я проследила за этим движение глазами, уперлась взглядом в потолок… там, под побелкой и штукатуркой (кстати, надо будет побелку освежить!) прятались потолочные перекрытия. И эти перекрытия целиком представляли собой магические артефакты. Думать о том, из чего они могут быть сделаны или во сколько обошлось их создание, я опасалась — в конце концов, нужно бережно относится к своему разуму, а подобных цифр он может и не вынести! Хотя, в целом, недовольство Альберта Фаулера становилось немножечко понятней…

Но как же приятно было на них смотреть! Сквозь линзы бинокуляров балки перекрытий светились жемчужным светом. Магические потоки проходили сквозь них, стабилизировались и частично возвращались вниз, а частично — поднимались выше, к стенам второго этажа.

Зацепившись за это движение, я сумела вычленить нисходящий поток, проследить его, отметить, что пол в доме, пол, по которому мы ходим и который регулярно моет горничная Пенни — тоже своего рода концентратор и стабилизатор. Прищурившись, я разглядела, что артефакты располагаются все же глубже, чем паркет, а само напольное покрытие, к счастью, обычного толка. Облегченно выдохнула, но пометку сделать внушение Пенни о необходимости максимально тщательного ухода себе поставила.

Это же сокровище какое-то, его беречь надо, не хватало еще, чтобы туда влага от небрежного мытья полов попала!

Впрочем, зная основательный и дотошный подход артефактора, я спорить могу, что артефакты от подобной неприятности надежно защищены.

Хотя… Я сделала умное лицо (а это тот еще фокус, когда на тебе бинокуляры!) и деловым тоном спросила:

— Сэр Фаулер, если не секрет, каким способом артефакты под полом защищены от воздействий окружающей среды?

Зачем гадать, если можно точно знать, верно?

— Кислородная смола, — отозвался артефактор.

Он стоял рядом со мной абсолютно спокойный, не подавая никаких признаков нетерпения или недовольства затянувшимся осмотром.

Подумал и пояснил:

— Я думал и о других способах изоляции, но кислородная смола показалась мне самым удобным. Она надежно предохраняет детали “живого дома” от сырости, способна, в случае непредвиденных обстоятельств, не допустить механических повреждений, но при этом не препятствует прохождению энергетических потоков, долговечна, а при необходимости, предоставляет относительно простой доступ к артефакту.

Я кивнула — я в вас и не сомневалась, сэр Кристофер!

Ну… может, самую чуточку, но это был мой пытливый ученый ум, требующий все подвергать сомнению!

— Вы уже изучили наземный уровень? — вежливо уточнил артефактор.

— Да, сэр Фаулер, — чинно отозвалась я, стараясь не выдать свое разочарование тем, что сейчас с меня снимут бинокуляр и волшебство прекратится.

— Тогда позвольте, я поменяю настройки, — пробормотал он и протянул руки к моему лицу.