( Не) Счастливый случай (СИ) - Марика Ани

— Пойдём, — вскочив, хватает за руку и тащит в соседнюю комнату.

Беспомощно смотрю на оставшихся мужчин, но всё же иду за ней.

— Видишь ли, он проклят, — осторожно так выдаёт Мира, оглядываясь на дверь.

— Я знаю. Вампиром, — говорю с тем же шёпотом.

— Нет, он был проклят до Массимо. Он был одним из тех, кто призвал Натали и посмеялся над богиней. И богиня их наказала. Его особенно серьёзно.

— Как? — туплю я.

— Он сделала его недееспособным с женщинами.

— Так у него не стоит не из-за травмы позвоночника?! — громко восклицаю и тут же замолкаю.

— Всё хуже, чем ты думаешь. У него стоит только на… кхм… — Мирабелла замолкает, мнётся, опять оглядывается, — свой пол.

— На мужиков?! — да что со мной не так? Почему я слишком громко кричу?

— Никому не говори, — просит женщина. — Для Лео это очень унизительно и самому противно. А если об этом узнает кто-то ещё, боюсь, он покончит собой.

— Не скажу. Обещаю, — тихо, но твёрдо убеждаю. — Это очень жестоко со стороны богини.

— Лео хороший парень, просто запутавшийся и избалованный. Возможно, ты сможешь снять это проклятье. У тебя ведь прямая связь с Богиней.

— Да уж. Я попробую, конечно. Но понятия не имею, как это сделать, — вздыхаю я.

Мира улыбается и вновь провожает меня в столовую. Допив кофе, я возвращаюсь к своему пациенту. Он уже лежит на животе и без рубашки.

— Штаны сама снимай, — ворчит в подушку пациент.

— Не буду, — миролюбиво отвечаю, касаясь поясницы подрагивающими пальцами.

Осторожно провожу по позвоночнику. Вчера я очень хорошо постаралась. Почти восстановила всё. Остались мелкие трещины и небольшая грыжа.

Присев на краешек койки, беру мазь и делаю массаж спины. Прогреваю и разминаю мышцы. Стараюсь обходить поврежденную часть. И практически не слышу, что говорит мужчина. Полностью сосредоточившись, думаю о проклятье богини.

Когда к нам приходит Гильермо, вновь посылаю целебную магию. Окончательно восстановив позвоночник. Выписываю ему зелья от болей, которые у него начались. Делаю упражнения на ноги. Нужно, конечно, придумать компрессионные чулки, но вряд ли этот вредный товарищ наденет их. Поэтому перевязываю его конечности несколькими слоями бинта. И прошу не снимать до завтрашнего утра.

В общем, освобождаюсь в этот раз намного быстрее. Мирабелла предлагает остаться на поздний обед. Мы отказываемся. Хочется немного прогуляться на свежем воздухе, прочистить мозги.

— Ты домой? Мне нужно съездить в ведомство, — огорошивает Гильермо, помогая взобраться в карету. Хоть и понимаю, что ему нужно работать. Всё-таки в Тайной канцелярии работает и не абы кем. Но хочется ведь поговорить без отвлекающих факторов, наедине. Может, даже на свидание сходить.

— Да, поезжай, конечно, по своим делам. Я сегодня никуда больше не поеду. Очень устала, — покорно бормочу и отворачиваюсь к окну.

Оборотень ещё несколько долгих секунд стоит у кареты. Слышу тихое сопение. Но всё же хлопает дверцей, отрезая от себя, и моя повозка, дёрнувшись, катится по мостовой.

Зато дома Таша берёт меня в оборот. Устраивает поздний обед с большим количеством блюд и вкуснейшей выпечки. И начинает допрос с пристрастием.

— И что ты сказала правителю? — блондинка аж подпрыгивает на стуле от нетерпения.

— Сказала, что мне нужно подумать. Но, скорее всего, я откажусь от этого приёма. Пусть устраивает бал в честь Богини и постройки храма, — сообщаю ей и отпиваю чуть остывший ромашковый чай.

— Ты серьёзно?! — Натали чуть не роняет свою чашку, но быстро берет себя в руки.

— Я не хочу становиться выставочной фигурой. Не хочу, чтобы на меня глазели, обсуждали моё происхождение, мою силу. Манеры, платье, волосы и всё остальное, — перечисляю, эмоционально жестикулируя.

— Но ты и так уже в центре внимания, — спокойно говорит подруга. — И если не дашь людям познакомиться с тобой, они насочиняют такого. Мама не горюй. Алард прав. Это не прихоть. Это защита.

— Да понимаю я, — выдыхаю тяжко. — Просто… мне страшно. Я хотела жить тихо, лечить, помогать. А не быть этой Пресветлой и образом, каким меня рисуют Алард, Даркрай и остальные.

— Ты и лечишь, и помогаешь. Но теперь ты ещё и символ, нравится тебе это или нет, — Натали тянется ближе и сжимает мои пальцы в ладони. — Я знаю, каково это, когда твой выбор становится важным не только для тебя. Ты не одна, я рядом. Мы все рядом. И поддержим. Лучше ведь выйти к людям, имея весомую поддержку за спиной, чем оказаться один на один с толпой. Так что соглашайся.

— Ладно, — сдаюсь я доводам этой неугомонной женщины.

Блондиночка радостно взвизгивает и всё-таки роняет чашку на ковёр. В компании подруги время пролетает совсем быстро. От ужина я отказываюсь и, оставив Ташу в компании мужей, сбегаю к себе.

Долго отмокаю в ванной и, переодевшись в сорочку, перебираюсь на кровать. Думаю о словах Гильермо. Он ведь прав был этим утром. Я перенесла свои обиды на него. И вела себя с ним несправедливо. Пусть он часто обзывается. Ворчит и даже кусается. Но он всегда приходит на помощь. Молчаливо и ничего не требуя взамен. И я определенно что-то к нему чувствую. Вряд ли это любовь. Но когда его нет рядом, мне пусто.

Почти засыпаю, когда дверь с тихим скрипом открывается. Выглядываю из-под одеяла. Здоровенный волчара бесшумно пересекает комнату.

— Обернись, — прошу тихо.

Зверь вскидывает удивлённо морду. Думал, я уже давно сплю. А после покрывается дымкой и предстаёт мужчиной. Дёрнув одеяло, раскрываю свободную часть кровати. Гильермо взбирается ко мне. Ложится боком. И смотрит пытливо своими серыми, словно сталь, глазами. Прямо в душу заглядывает.

— Обещаю, сегодня я не засну, — облизнув губы, выдыхаю тихо и двигаюсь ближе.

Глава 26

Стоит словам раствориться в воздухе, у Гильермо опасно вспыхивают янтарём глаза. Он шумно вдыхает воздух между нами, аж ноздри трепещут. А в следующий миг тянет на себя и с рыком сминает мои губы. Все скопившиеся во мне эмоции, ошибки прошлого, собственные чувства выплёскиваются в безудержном желании. И я отвечаю на поцелуй. Обнимаю за шею и падаю на спину, утягивая его за собой.

Больше нет той нежности и осторожности. Оборотень целует до безумия жарко и порочно. Глубоко толкается языком, губы кусает и порыкивает что-то неразборчивое.

Мужские ладони ласкают моё тело. Чувствую жар через тонкую сорочку. И дрожу от нетерпения, теряя остатки разумных мыслей и растворяясь в дымке чувственного натиска.

Гильермо отстраняется. Смотрит пытливо и дышит тяжело. Через голову снимает рубашку, открывая моему взору безупречное мускулистое тело. Облизнув губы, с наслаждением провожу по литым мышцам груди ладонями. Царапаю ноготками, оставляя борозды.

— Если хочешь остановить, сделай это сейчас, — со сталью в голосе цедит он.

И мне бы стоило его послушать. Проанализировать столь стремительный сдвиг наших непонятных отношений. Но я лишь приподнимаюсь на локтях и тяну сорочку наверх. К чёрту свидания под луной и долгие задушевные разговоры. Это я уже проходила, и ничем хорошим не кончилось.

Вскрикнув, падаю опять на подушки. Мужчина придавливает собой. Губами ловит вершинку груди. Втягивает в рот и чуть прикусывает. Перед глазами всё плывёт и расплывается. Я уже не принадлежу себе. Тело горит огнём голода и желания. А Гильермо не останавливается. Ласкает, касается и целует. Целует так, что меня лишь от этих поцелуев может разорвать на части.

Переключается на вторую грудь. Ноги шире разводит, вклиниваясь. Языком ласкает и дует на разгорячённую кожу. Бросая меня в дрожь от контраста жара и холода.

Как с меня слетают трусики, уже не помню. Лишь громкий стон оглушает пространство, когда его пальцы касаются лона. Гильермо обжигает поцелуями живот. Шумно вдыхает мой запах и носом ведёт вниз до самого лобка. В этот миг в нём явно просыпается зверь. Порочный хищник, нашедший добычу. Клыками царапает кожу, заставляя вздрагивать и желать большего. Я мечусь под ним. Задыхаюсь и, выгибаясь, уголок подушки прикусываю. Он поцелуями добирается до сокровенного.