Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
В заповеднике на острове Хоккайдо журавлиные танцы собираются посмотреть множество любопытных. Японские журавли отличаются особенной красотой — высокие, с черно-белым оперением, с красной шапочкой на макушке, стройные, грациозные. Не страшась людей совершенно, дают журавли балетные представления на снегу.
Весенние игры знакомых нам журавлей серых я видел в Костромской области.
А в прошлом году на Мещере с орнитологом Юрием Маркиным мы слушали журавлиную перекличку, однообразную для человека неискушенного и полную смысла для человека, много раз наблюдавшего, когда и что хотят птицы сказать друг другу.
Родившись, журавленок сразу же издает тихие позывы: «Я здесь, где вы?» Это способ не потеряться. А потерялся, замерз, заметил опасность — издает крик, названный орнитологами стрессовым. Крик, означающий «тут еда!», издают журавли, приступая к кормежке.
Есть у этих птиц крики сторожевые, означающие угрозу для слишком нахальных собратьев и для животных, которых желали бы отпугнуть, — «кто идет? не приближайся!». Крик путевой держит журавлей в стае, не дает потеряться при не-погоде. Голос тревоги призывает взлететь или шарахнуться в сторону при полете — так бывает, если внизу замечено что-то опасное. Есть еще крик гнездовый, крик партнера, потерявшего в зарослях друга. И есть у всех журавлей (их на земле пятнадцать видов) крик особый, названный наблюдателями унисонным. Это крик журавлиной пары, когда голос партнера в доли секунды подхвачен, и если журавли от нас скрыты, то кажется, переливчато-громко трубит одна птица. В сильных торжествующих звуках сливается воля избравших друг друга для жизни.
Двухголосый сигнал означает, что территория занята, что образован семейный союз, что это сила, которая за себя постоит, и это подтвержденье любви со взаимностью.
В мещерских краях мы слышали семейные голоса, но не видели журавлей. Как они выглядят в момент демонстрации единенья?
Но случай это понаблюдать представился в усадьбе Окского заповедника. В журавлином питомнике тут живут птицы со всего света.
Есть пара и черно-белых красавцев — японских журавлей. Отличить, где самец, а где самка, сразу нельзя. Но вот мы кинули подношенье — мертвую мышь — и рыцарь немедленно обнаружился: как пинцетом он подхватил лакомство и отнес самке. А когда с фотокамерой я осторожно прошел в вольер, семейная пара единым голосом, как это было бы и в природе, объявила, что полянка с остатком апрельского снега — ее территория, что союз обладателей этого, пусть и огороженного жизненного пространства крепок и что весна на дворе — пора броженья жизненных сил… Две совершенно одинаковые птицы. Только самец, трубя, поднимал кверху крылья. Все, кто слышал в эту минуту за пеленой леса звонкий, переливчатый крик, думал, что это крик одного журавля. А это был сильный, слаженный голос дружной семьи.
Фото автора. 12 апреля 1986 г.
Поймать анаконду…
(Окно в природу)
Помню беседу со стариком охотником во Вьетнаме. Мы сидели в избушке на сваях, около тлевшего на полу камелька. Моросил дождик. Избушку со всех сторон обступали мокрые непролазные джунгли. Лет старику было много.
Жил он воспоминаниями.
— Это ружье я купил, когда убил тигра, — сказал старик и показал что-то напоминавшее древний мушкет. — А это — когда поймал удава…
— Вы что же, продали удава?
— Да, — сказал старик. И с удовольствием стал вспоминать, как с другом в молодые годы натолкнулись в джунглях они на змею, как схватили ее за голову и за хвост, как боролись с удавом, как потом вытянули его и, привязав к бамбуковому шесту, торжественно принесли на базар. — Мясо удава вкусно и очень любимо в наших местах…
Этот рассказ я вспомнил, получив недавно снимок с другой стороны света — из Южной Америки. Индейцами тоже пойман удав, но водяной — анаконда… Снимок дает представление о размерах легендарной змеи. Живет она в водах реки Амазонки и многих его притоков.
Змея — хороший пловец. Легко представить, как этот гигант будоражит тихую воду.
Много времени анаконда проводит, лежа на дне, высунув на поверхность лишь голову. Но часто греется на прибрежных наклоненных деревьях и на песке. Питается анаконда мелкими водосвинками, птицами, подстерегая их на воде и возле воды.
Существует немало рассказов о нападении водяного удава на человека. Наверное, дыма без огня нет. Но эти редкие нападения надо считать случайными. «Индейцы змею не боятся, — пишет знающий человек, — и преследуют ее всюду, где только заметят». Метко пущенная стрела, аркан, накинутый на голову анаконды, и сноровистые слаженные приемы охотников дают возможность без потерь овладеть нелегкой, конечно, добычей. Вот даже мальчик, пока что робея, схватил анаконду за кончик хвоста. Так же вот дружно побеждали когда-то предки наши даже и мамонтов…
Разные чувства вызывает снимок, сделанный в наши дни. Одно из них: даже примитивно вооруженный человек утверждает себя властелином природы. И природа богаче от этого не становится.
Фото из архива В. Пескова. 20 апреля 1986 г.
Сверчок
(Окно в природу)
Многие слушали его песню. Но мало кто его видел.
В детстве среди множества деревенских звуков крик коростеля и песня сверчка меня занимали особенно, потому, возможно, что, сколько я ни старался, увидеть ни сверчка, ни коростеля не удавалось. Коростели жили за огородом в мокрых лугах. Определив место крика, я тихо крался, бежал сломя голову, но птица, не взлетая, смолкала и, словно дразня, начинала свое «крекс-крекс!» шагах в двадцати в стороне.
Позже я узнал: коростели бегают, раздвигая травинки, и очень редко взлетают.
Сверчок жил в доме, в проеме печи, где хранились ухваты и кочерга. Чуть начинало смеркаться, и раздавалась тихая, монотонная песня: «Трю-трю…» Если в избе было шумно, сверчок молчал. Но стоило голосам стихнуть, начиналось монотонное грустноватое пение. Кто жил в деревне, хорошо знает эти звуки уюта в обжитом доме. Сколько я ни старался, выманить сверчка из темной подпечной ниши не удавалось.
И только совсем недавно в зоопарке я увидел таинственного певца, и не одного, а сразу в количестве нескольких тысяч — сверчков тут разводят на корм обезьянам, лягушкам, лемурам, птицам.
Вот он на снимке, сумеречный музыкант, похожий одновременно на таракана и на кузнечика. Цвет — рыжевато-коричневый. Два блестящих выразительных глаза, приспособленных к темноте. Два длинных подвижных, похожих на удилища уса. Ясно, что может прыгать, но больше бегает. Длинный жесткий отросток сзади — яйцеклад, которым, как шильцем, сверчок протыкает какой-либо податливый материал и кладет около сотни яиц, из которых вылупляются крошечные сверчата. Они растут, линяя, подобно ракам. Сбросив 12 раз свои жесткие латы, сверчок становится взрослым.
Его поэтичное «трюканье» — брачный крик. Два самца, встречаясь где-нибудь в темном убежище, дерутся, теряя при этом усы и крылья. Лишенный жестких передних крыльев, сверчок петь уже не способен, «трю-трю» — то трение друг о друга передних крыльев, одно из которых имеет насечки.
Питаются сверчки всякими крохами органической пищи. В деревенском доме под печкой им хватает вполне того, что прилипнет к ухвату. В зоопарке, я посмотрел, кормят их отрубями, морковкой, огурцами и яблоками.
Сверчки многочисленны в тропиках, там, где тепло и сыро. У нас сверчок довольствуется тропиками искусственными — живет под печкой, в бане, в котельной. Сожительствуя, несколько насекомых имеют свои территории — «знай сверчок свой шесток». Хор сверчков может быть надоедливым, но одиночное монотонное «трюканье» связано в нашем сознании с теплом и покоем. И потому сверчок — сожитель в деревенском доме желанный. Городская среда для него представляет меньше удобств. Но многие наверняка слышали, проходя по улице летней ночью, поэтичное «трюканье». Это он, сверчок!
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
