Нет, мой князь! - Питкевич (Samum) Александра

Пройти нужно было всего-то квартал.

Выйдя на площадь, мы свернули на еще более широкую улицу, прошли заставу городской стражи, и вынырнули у самого дома. Здесь в каждом дворе благоухали цветущие кусты, а сами здания тянулись вверх на два-три этажа, и все, как один, украшенные резьбой и лепниной.

– Папенька еще не спит? – я с недовольством кинула взгляд на второй этаж, где с одной стороны располагались родительские, а с другой, мои покои.

– Никак нет, молодая госпожа.

– Совсем довели, – недовольно буркнула, поднимаясь по лестнице.

Скинув плащ на руки служанке, быстро ополоснула ладони в поданной чаше.

Свет уже был притушен. Горел только магический светильник в руках слуги, что подсвечивал мне дорогу.

– Что на ужин подавали? – скидывая чепчик поверх плаща, строго спросила. Голова устала от плетения и заколок, хотелось быстрее распустить косу.

– Ногу в пиве и карпа в сметане, – едва не приседая, тихо отозвалась девушка, что держала мою одежду.

– Из овощей что?

– Так не пожелали, молодая госпожа. Мы пытались принести соленья, так барон отказался. Велел все…– служанка замялась, не зная, как повторить хозяйские выражения. Впрочем, в этом необходимости не было. Я прекрасно знала, что именно мог сказать мой любимый батюшка.

– Я сейчас к нему, потом в кухню. Всех поднять и пусть ждут, – настроение у меня, несмотря на усталость, было самое боевое. Наверное, то волнение, что я сдерживала, зашивая красавчика, вырвалось наружу.

– Слушаю, молодая госпожа.

Еще бы вы меня не послушали. Третий месяц об одном и том твержу, а как об стену. Не хотите по-хорошему, будем по-хозяйски.

**

Филипп

Я пребывал в легком недоумении. Дверь закрылась, замок щелкнул, и я остался в небольшой лечебнице один на один с парой магических светильников. Вот интересно, будь я обычным горожанином, из тех, что проживают на замызганной улочке, где меня едва не порешили, знал бы, как с ними обращаться?

Первым порывом было встать и ползти во дворец. Или на улицу Прачек, до нее поближе будет. Самочувствие позволило бы, это я точно знал… Кровецвет и наследие рода сделали свое дело, а зашитая рана обещала зарасти быстро, но… Я только приподнялся, и тут же откинулся обратно на спину. Когда у меня был последний выходной? С тех пор, как мы окончательно решили сместить династию и усадить на трон Роана – не единого дня покоя. Все в какой-то беготне и суете.

Так почему бы не воспользоваться шансом и немного не передохнуть? Постель казалась вполне удобной, даже одеяло было. Конечно, хотелось бы смыть кровь и сменить одежу, но это пока было терпимо. Дела вполне могут подождать, тем более, Сьют знает, что я жив, хоть и слегка потрепан. Брат точно сумеет почувствовать это. А за дворцом немного присмотрит тетушка. Не просто так же она изволила нас посетить. Что же касается нападавших… хм, здесь все тоже на руку: если они решат, что я им больше не угрожаю, точно потеряют осторожность.

Удовлетворенный подобными мыслями, я прикрыл глаза. Девушка явно из благородных, судя по командному тону и речи. Образованная. И живет не здесь. Замужняя или нет пока неясно, но ни кольца, ни браслета, как у северных баронов, я не видел. Впрочем, украшений на ней совсем не было. И однако, она не гнушалась и пол сама помыть, и рану мне заштопать. Богатая сиротка? Развлекается, играя в лекаря?

Маловероятно. Таким если скучно становится, то девицы напрашиваются в королевский госпиталь. Походят день-два-три, примелькаются немного совету попечителей или благотворительному фонду, и счастливые, слушают восхваления от городских матрон. А там и до женихов недалеко. Мало кто их девиц действительно приходил в лечебницы с желанием помочь. Но это не про мою девицу. Как заработать себе имя и статус в бедном квартале, когда не лечебнице и вывески нет? Все верно, никак. Значит на самом деле пытается лечить. И что-то знает. Образованная.

Опять же, кто из медиков допустил благородную женщину в столь грязное дело? И как это разрешили родители?

Одни вопросы.

Меня, легкой щекоткой, будоражило любопытство. Пока не очень сильное, но настойчивое. Смелая и решительная, эта круглощекая и живая девица мне приглянулась. Стоило узнать о ней побольше. И отдохнуть, раз уж так удачно все вышло.

Вытянув поудобнее ноги, прижав пульсирующую рану ладонью поверх повязки, чтобы быстрее заживала, я расслабил тело. Сегодня можно было выспаться.

Глава 3

– Папенька? – убедившись, что платье чистое и рукава не в крови, я вежливо постучала в дверь родительских покоев.

– Заходи, моя ласточка.

Мужчина, немного грузный, но еще крепкий, сидел в кресле, откинувшись и тихо охая.

– Поздно ты сегодня, звездочка моя.

– Забылась, – легкомысленно отозвалась, рассматривая красноватое лицо родителя и вслушиваясь в дыхание.

– Ну что стоишь? Ругаться пришла?

– Я? Да ты что, папенька? Как я посмею? – пробормотала в ответ, прикусывая язык.

– Да говори уж. Только масло свое волшебное принеси.

– Ну, нет. Ничего не буду тебе говорить. Но с кухни будут приносить только то, что я разрешу. Иначе масла на дам, – произнесла, и замерла, ожидая.

Я знала, что сейчас нижняя челюсть упрямо и некрасиво выдвинута вперед. И что с родителями так не говорят. Но ничего поделать не могла. Чем свободнее и питался отец, тем хуже бывало его самочувствие. Стоило с неделю попоститься – так и отдышка пропадала, и сон становился крепким и глубоким. Вот только барон наш очень уж уважал жирное мясо с пивом.

Отец попыхтел, попыхтел, но видно сегодня нутро совсем его с ума сводило, так что барон медленно кивнул.

– Пусть готовят, что прикажешь. Только без травы этой твоей, вонючей… – отец повел рукой, пытаясь вспомнить название.

– Поняла. Но укроп прикажу в каждый суп класть. Он для живота твоего – самая польза.

– Как скажешь, птица моя. Только масло свое волшебное принеси. И матери обещай ничего не писать, – уже в спину, встрепенувшись, попросил барон.

Я же едва не стукнула себя по лбу. С этого нужно было бы и начинать! Матушка бы не приехала. Поздние роды дались ей не просто и теперь она медленно приходила в себя под присмотром тети. Но пригрозить-то отцу вполне можно было.

– Не важно. Все равно уже согласился, – выискивая в шкатулке среди флаконов нужный, бормотала себе под нос. Прихватив мятное масло и серебряную большую ложку, я вернулась к родителю.

Было видно, что отцу и правда нехорошо.

– Крутить живот будет, – напомнила, наливая полную ложку.

– Да знаю я. Не в первый раз, – родитель отмахнулся, и проглотил содержимое за один раз.

– Все, ложись на бок. Скоро полегчает. Оставляю тебя на Йогана, – я кивнула отцовскому слуге. – Если будет хуже – буди сразу.

– Понял, молодая госпожа.

– Оставайся при отце. В кухню можешь не спускаться, – велела пожилому мужчине, что служил барону почти всю жизнь.

– Зачем в кухню? – Отец, морщась, вставал из-за стола.

– Пойду домашних учить. Если до этого меня не понимали, так может со сна, по ночам, у них слух получше будет, – я недовольно поджала губы, готовясь к разговору. Если я их на место не поставлю, они мне так отца до могилы доведут.

**

Глаза удалось открыть только к обеду. Полуденное солнце светило в окно, колокол на ратуше трезвонил, а я едва сумела оторвать голову от подушки. Так бы еще и пролежала часа три, если бы не громкий, раздражающий звук.

Сев, тихо застонав от ноющей боли в теле, протерла глаза. Мысли никак не хотели собираться, а дел до вечера нужно было переделать еще столько…

– Доченька, ты с ночи все правила забыла? – отец, румяный, веселый и здоровый, сидел за большим столом, перебирая бумаги. Ни следа вчерашнего недомогания.

С тоской оглядев свой домашний халат, по-модному обзываемый в столице «пеньюар», я только тряхнула головой.

– Ты гостей ждешь?

– Нет, птица моя. Но мама была бы недовольна, – отца мало волновало, на самом деле, вышла я так к завтраку или к обеду, но не подколоть меня за вчерашнее поведение он просто не мог.