И я ахнула.
Под тканью была не плоть, а кость — белоснежная, гладкая, изящная, как у статуи древнего бога. Ни уродства, ни ужаса — только холодная, вечная красота того, кто видел начало и конец мира.
Его пальцы коснулись моей щеки.
Ледяные. Но бережные.
— Вот ты где, — послышался шепот, а глаза Смерти посмотрели на меня. — Попалась. Наконец-то… Я пришёл не потому, что ты звала. Я пришёл, потому что ты не должна была умереть сегодня…
Я вздрогнула, чувствуя холод прикосновения.
Не жгучий. Не резкий. Ледяной. Как первый снег на могиле.
Я услышала его голос. Не в ушах. В душе. Всюду. В каждом уголке моего существа.
— Какая душа… Сколько в ней страданий… Сколько мучительных мыслей… И сколько боли… Ничего, сейчас все закончится, не бойся, пылинка, — послышался шепот, скользящий мурашками по коже.
Я хотела закричать. Хотела оттолкнуть его. Хотела убежать. Но я не могла. Я была в ловушке. В ловушке своих слов. В ловушке своей молитвы.
И только сейчас я осознала весь ужас ситуации!
Я не хочу умирать!
Я не готова.
Я даже завещание не написала!
Я погорячилась.
Я была в отчаянии.
Я хотела спастись от позора, от унижения, от Абертона… Но не такой ценой! Нет!
— Нет… — прошептала я. Голос сорвался. — Нет… пожалуйста… не надо…
Смерть не ответил. Он просто… улыбнулся. Не злобно. Не торжествующе. Его улыбка была спокойной.
Он поднял руку и взял в нее веревку, что болталась у меня на шее.
— Нет… — задыхаясь своим страхом, повторила я, представляя, что он сейчас дернет за нее. — Нет… я не хочу… я не готова…
Он наклонился. Почти коснулся моего лба своим лбом. И прошептал:
«Ты позвала. Я пришел. Не бойся… Ты ведь еще здесь… Ты ведь еще не… умерла. Ты думаешь, я пришёл за любой душой? Нет. Я пришёл за тобой. За твоим редким даром…»
— У меня нет никакого дара, — едва слышно прошептала я. — У меня даже магии нет…
«А это что тогда?» — прошелестел голос.
Я дернулась, снова оказавшись на своем месте.
И тогда мир снова отмер.
Звук вернулся. Шаги. Вздохи. Крики. Лепесток упал. Я снова очнулась в своем теле, испуганно глядя на мужа и гостей.
Его пальцы в чёрной перчатке скользнули по моей шее — не как палач, а как влюблённый, проверяющий пульс на сонной артерии.
Я вздрогнула. Не от страха.
От того, что его прикосновение обожгло холодом — и в этом холоде вспыхнуло что-то тёплое.
«Ты дрожишь», — прошептал он, и его дыхание коснулось моего виска. — «А ведь я ещё ничего не сделал».
В зале замерли даже часы. Но я слышала только стук своего сердца — слишком громкий для человека, который вот-вот умрёт.
— Мне кажется, это лишнее, — заметил тихий голос, а руки сняли веревку с моей шеи и бросили под ноги мужу.
— Прошу вас, леди Арбанвиль, — произнес Смерть тихим шёпотом с изысканной вежливостью, протягивая мне руку, туго затянутую в дорогую перчатку. — Не бойтесь. Это уже конец…
Глава 3. Больше не жена
Я смотрела на Абертона.
Муж стоял у помоста, бокал в руке, взгляд — как ледяной нож. Он не знал, что делать. Не знал, кто этот человек в черном. Не знал, почему золото звенело у его ног. Не знал, почему цветы умерли. Не знал, почему лакей лежал без движения.
Я посмотрела с мольбой в глазах, как на последнюю надежду. Мне казалось, что в моем взгляде застыл немой крик.
Я хотела, чтобы он вспомнил. Вспомнил, как дарил мне серьги. Как целовал меня в лоб. Как шептал: «Ты моя». Вспомнил, что я — его истинная. Что я бессмертна, пока мы вместе…
Это могло бы меня спасти.
Но он не вспомнил. Он просто… отвел взгляд. И в этом было самое страшное — он не хотел видеть меня. Не хотел слышать меня. Не хотел спасать меня.
«Пожалуйста…» — шептали они. «Спаси меня… Останови его… Ты же мой муж… Ты же дракон… Защити меня…»
Он не двинулся. Не сказал ни слова. Только сжал кулак. И отвел взгляд.
И я поняла — он не защитит меня. Он не спасёт меня. Он даже не попробует. Потому что он уже выбрал сторону. Сторону Мелинды. Сторону нового ребёнка. Сторону своего драконьего наследия.
— С этого момента она мне больше не жена! - произнес Абертон, а я почувствовала, как магия брачных уз спала, и я снова могла пошевелиться.
Смерть протянул мне руку. Не костяную. Не холодную. Не страшную. Обычную. Сильную.
Как будто он знал — я не смогу отказать.
А Абертон… Он даже не поднял руки. Не сказал ни слова. Просто стоял. Как будто я была для него пустым местом. Пустой оболочкой. Мусором, который нужно поскорее вынести из зала и его жизни.
На мгновенье я представила Абертона на коленях возле моей могилы.
Могущественный герцог, дракон обнимает мраморную плиту с моим именем, гладит холодный камень и высеченные буквы, словно пытаясь найти утешение там, где его уже нет.
Он прижимается к холодному надгробию.
“Как я мог… Как я мог так с тобой поступить… Ты ведь никогда меня не простишь за это… Я знаю… Я поверил словам любовницы и подкупленной служанки… Теперь я знаю правду. Ты — невиновна. Но теперь все кончено. Теперь тебя больше нет…. Я уничтожил тебя своими руками, а сейчас стою на коленях и умоляю камень о прощении… Прости, прошу тебя… Прости… Я не могу без тебя…”
Он гладит мое холодное имя, вспоминая, как оно звучало в коридорах дома, как слетало с его губ.
“Только сейчас я понял, как я люблю тебя… Ответь… Не молчи! Прошу…” - раздавался эхом голос в моих мыслях.
— Пойдем, — прошептал Смерть. Голос — как шелест ветра в могильных камнях.
Я не ответила. Не закричала. Не убежала.
Я просто… еще раз взглянула на мужа, чувствуя, как у меня сдавило горло от непролитых слез.
— Перед лицом смерти, - прошептала я, стараясь говорить уверенным голосом. - Я клянусь, что я невиновна в том, в чем ты меня обвиняешь! И пусть то, что случилось, будет на твоей совести! Прощай…
Я зажмурилась и положила руку поверх протянутой руки в черной перчатке.
Глава 4. Беги!
Мне казалось, что меня сейчас дернут, стащат вниз, грубо бросят в темную бездну. И даже мысленно приготовилась к этому, но прикосновение было мягким. Бережным.
А вот сама хватка — крепкой.
В эту же секунду мое тело пронзил холод. Словно тысячи игл впились в меня одновременно.
Мы шли, а я обернулась. В последнюю секунду глядя на мужа. Тот был бледен. Он понял. Только что он все понял. Бессмертный дракон понял, кто услышал мои молитвы.
— Господин Абертон, — заметил Смерть. В тишине зала его голос был отчетливо слышен. — Вам есть над чем подумать…
В последний момент Абертон подался вперед. Сердце замерло.
Но тут же его схватила за полу камзола рука Мелинды. Она вцепилась в него мертвой хваткой, и Абертон остановился.
Мы вышли из душного зала в туман сырой улицы.
Он обволакивал нас, как пелена смерти. Серый. Холодный. Без звука. Только шаги. Мои — дрожащие. Его — тихие. Ровные. Нескончаемые.
И я почувствовала странный запах.
Сладкий запах чайной розы. Озон после грозы. И пепел — тёплый, несмотря на холод, как будто недавно сгорела чья-то надежда.
Я вдыхала этот странный запах — и понимала: это не просто воздух. Это его дыхание.
Я оглянулась. Зал исчез. Гости, как призраки, растворились в тумане. Абертон, как тень, исчез в глубине.
И всё же… Я помнила другого Абертона.
Того, что в ночь нашей свадьбы, когда я дрожала от холода и страха в чужом мире, завернул меня в свой плащ и прошептал: «Ты теперь моя. И никто не посмеет тебя обидеть».
Того, кто в первый бал после помолвки отвесил пощёчину барону, осмелившемуся назвать моё платье «провинциальным».
