Рай с видом на ад - Колычев Владимир Григорьевич

Двадцать шесть лет Борис отдал чуть ли не самому известному в стране банку, работал не поднимая головы, света белого не видел, последние годы занимал должность финансового директора, очень хорошо зарабатывал. Но пришел новый председатель правления банка, предложил должность с понижением, Борис, недолго думая, уволился по собственному. Пятьдесят три года ему, вроде бы не старый, работать еще и работать, а зачем? Всех денег не заработать, а на жизнь они с Полиной накопили, еще и детям в наследство останется. В свое время их чуть ли не силой заставляли скупать акции родного банка, со временем обязанность переросла в увлечение, и сейчас они спокойно могут жить на дивиденды, не думая о пенсии. Причем жить очень и очень хорошо. И в полное свое удовольствие. Друг для друга. В конце концов, они с Полиной это заслужили.

Он сидел на диване, Полина – рядом, подобрав под себя ноги, прижалась к нему, положила голову на плечо, от нее приятно веяло морем. Волосы распущены, темным водопадом стекают с плеча. Ни дать ни взять русалка, для полного сравнения осталось снять халатик. А все к этому идет.

– Я всю зиму мечтала: приедем, бросим якорь, сядем на террасе, будем пить вино и любоваться закатом, – проговорила Полина.

– А огонь в камине?

– Кто ж знал, что море нам так бурно обрадуется?

– На террасе завтра посидим.

– С манекеном?

– Почему с манекеном?

– На террасу его вынести надо, не место ему здесь.

– А не обидится?

Они убирались в доме, сто раз могли вынести манекен на террасу, но не решились. Хотелось бы знать почему.

– Может, и обидится, – пожала плечами Полина.

– Ночью в дом будет ломиться?

– А будет лучше, если он тихо поднимется к нам по лестнице?

– Дурацкие у тебя шутки!

Борис поднялся, взял манекен за плечи, и в этот момент в дверь постучали. От неожиданности он вздрогнул.

Глава 2

Низко расположенные брови, выше – лоб и плешь, сливающиеся в единую лысину до самой макушки. Волосы по бокам свисали пышными клоками, накрывая уши до самых мочек. Нос вроде бы нормальный, но казался узким на фоне широкого лица. Брови крупные, густые, как два широких крыла над большими черными глазами. Верхних век не видно, настолько маленькие глазницы. Рот казался узким – из-за того, что верхняя губа нависала над нижней. Подбородок широкий, но скошенный, как будто его рубанком снизу стесали. И цвет лица такой же бледный, как у манекена. Мужчина проник на участок незаконно, Борис встретил его во всеоружии. Кобура на поясе, клапан расстегнут, патрон в патроннике, собачка предохранителя опущена, а выдернуть пистолет Борис мог по-ковбойски быстро, сколько раз тренировался. Порох, как говорится, он держал сухим, только вот пули у него резиновые.

– Добрый вечер! А я смотрю, окна светятся, дай-ка зайду! – просиял мужчина.

И рукой провел по лысине, чтобы она сияла так же, как и его улыбка.

Уши у гостя обыкновенные, не большие, не маленькие, к тому же большей частью скрытые под волосами, но все же он живо напоминал сказочного гоблина. В глазах какой-то нездоровый блеск. И еще он переступил порог в ожидании, что Борис посторонится.

И ведь пришлось сдать назад, вдруг в руке у этого типа нож, ударит в упор, и все. На всякий случай Борис вытащил пистолет.

– Ты кто такой?

– Сосед ваш, Ворокута Ипполит Георгиевич, первый дом.

Борис метил ему в живот, но Ворокута смотрел на пистолет, как дама на букет цветов из рук своего рыцаря.

– А как во двор вошли?

– Калитка открыта была, со стороны балки. Я к ней проволочку примотал, пока вас не было.

Мужчина со странными именем и фамилией продолжал улыбаться, стоял на коврике спиной к приоткрытой двери, нешироко раскинув руки. Как будто собирался обнять Бориса на радостях встречи.

– А сейчас проволочку сняли?

Одной стороной участок выходил на дорогу, спускающуюся к развилке, другой – на ложбину между низкой и крутой возвышенностями. Кто-то называл эту складку балкой, кто-то оврагом, кто-то ереком, в любом случае по дну этой лощины в густых и цепких зарослях терна протекал ручей, который даже в сильные ливни не выходил из своего русла. Кстати, из этого ручья можно было брать воду в случае чего.

– Да, снял проволочку, зашел! Вы бы сходили, закрыли!

– Вопрос, кто открыл калитку?

Ворокута был гладко выбрит, надушен хорошим одеколоном, костюм на нем спортивный, дорогой и новый, и кроссовки на липучках такие же новые, и тоже не из дешевых, но при этом он умудрялся выглядеть отталкивающе неряшливым.

– Рафаэль открыл.

А кроссовки у Ипполита чистые. Как будто по сухому шел, в то время как тропинка между забором и оврагом грунтовая, наверняка в такой ливень расквасилась, грязь на подошвах должна остаться. Возможно, по основной дороге Ипполит к дому подходил, там не асфальт, гравийный щебень, ливень такое покрытие только чище делает.

– Кто такой Рафаэль?

– Друг мой. К вам, случайно, не заходил?

Ипполит улыбался так, что на ум сразу пришел манекен. Возможно, Борис имел дело с душевнобольным. Или сам тронулся умом на старости лет.

– Манекен?

– Ну, в общем, да, – вынужденно согласился Ипполит.

– Случайно зайти мог?

– Не знаю почему, но ему нравится ваш дом.

Ворокута улыбался все так же глуповато, но говорил всерьез, без тени юмора, голос у него густой, глубокий, звучный.

– Манекену? Нравится наш дом?.. А вы из первого дома?

– Ну да.

Улыбка на губах Ворокуты стала шире, теплей, лишившись дурашливого оттенка. В глазах заискрился восторг. Борис понял, кого он увидел у него за спиной. Видно, не выдержала Полина, вышла посмотреть на более чем странного гостя.

– Друг ваш потерялся? Друга ищете?

– Скучно одному!

– Ну да, конечно… Здесь будьте!

Борис предупредительно глянул на незваного гостя, требуя оставаться на коврике, сам повернулся, по пути обнял Полину за плечи, вместе с ней вошел в зал. И глаза закатил, давая понять, что имеет дело с законченным психом.

Сунул пистолет в кобуру, двумя руками оторвал манекен от полу, пончо само сползло на пол.

– А где одежда? – возмущенно спросил Ворокута.

Борис едва удержался от соблазна запустить в него манекеном.

– А кто вам разрешил заходить?

– Я же разулся! – Ипполит глянул на него обиженно и удивленно.

Действительно, если человек разулся, он может хоть к Богу на доклад заходить без приглашения.

– Забирайте своего Рафаэля и будьте здоровы!

Носки у Ворокуты белоснежные, свежие и чистые, как солдатский подворотничок только что из военторга. Ни малейшего запаха грязных ног. И все же Борис продолжал считать его неряхой.

– Почему Рафаэль голый? Он когда уходил, в шортах был, в пляжной рубашке. Вы что, раздели его? – с искренним возмущением спросил Ворокута.

При этом он с укором смотрел на Полину, как будто это она раздела его Рафаэля. А потом и совратила.

– А мы сейчас полицию вызовем! И расскажем, что мы сделали с твоим дружком! – пригрозил Борис. – А полиция пусть выясняет, чем ты со своим дружком у нас в гостевой спальне занимался?

– Я занимался?

– Экспертиза покажет. Найдут твой волосок на кровати, я, так уж и быть, заплачу за генетическую экспертизу.

– А если мы с тобой окажемся родными братьями? – спросил Ворокута, наконец-то забирая у Бориса свой чертов манекен.

– Тогда у меня дурная наследственность. Тогда я добровольно отправлюсь в психушку. На добровольное обследование.

– А ты хорошо держишься, сосед! – Ипполит весело смотрел на Бориса, но подмигнул Полине. – С тобой интересно… Ничего, что мы на «ты»? Ты же первый начал, да?

– На «ты», так на «ты»! Давай, скатертью дорога!

Борис не хотел трогать Ипполита, поэтому взял под локоток его Рафаэля, но тот взял и выпустил его из рук. Борис не удержал манекен, пластиковое тело с шумом упало на пол.

– Так, все, я вызываю полицию! – Борис взял со столика телефон, но Ворокуту это совсем не испугало.