Гном. Выбор (СИ) - "Alex O`Timm"

Не останавливаясь ни на мгновение, приятели подхватившись побежали вглубь пещеры, при этом гоблин старательно тащил за собой сброшенную вниз тачку. Женька вначале, хотел прикрикнуть на него, чтобы тот избавился от своего ненужного груза. В конце концов это у него кайло привязано к кандалам, а тачку можно оставить совершенно безбоязненно, но тут раздался очередной треск, и только что открытый зев пещеры, в которую успели спрыгнуть приятели вдруг закрылся, из-за неожиданно осевшей поверхности каменоломни, начисто отрезая гнома и гоблина от открытого пространства. Только из-за того, что приятели успели убежать достаточно далеко от входа, они остались совершенно целыми, но, в итоге оказались в полной темноте. Пыль, поднявшаяся из-за падения огромной толщи камня, закрывшего проем пещеры, некоторое время стояла сплошной стеной, и Женька с трудом сдерживал свое дыхание. Казалось еще немного и он просто задохнётся, но мгновением спустя, вдруг осознал, что дышать здесь вполне возможно, вот только появилась новая проблема, состоящая в том, что было совершенно темно. Причем настолько, что он не видел даже собственной руки, поднесенной прямо к лицу. До паники оставался один шаг, когда он, вдруг почувствовал, что кто-то дергает его за руку, и увидел почему-то святящиеся в темноте, как у кошки, глаза гоблина.

— Гномо. Гномо, твоя ломай тачка, моя зажигай огонь.

Пару секунд Женька пытался понять, что от него требует Бово, и когда до него наконец дошло, он просто хлопнул себя по лбу, и нашарив стоявшую у его ног тачку тут же отломил от нее кусок дерева. И кто после этого глупец, подумал Женька, гоблин, которого он считал несколько недалеким и не способным правильно говорить на в общем-то достаточно простом языке, или он сам собираясь минуту назад, обругать Бову, за то, что тот никак не расстанется со своей тележкой. А ведь тот же Бова, сразу сообразил, что в пещере будет темно как у негра, хотя негры здесь не водятся, но наверняка, водится кто-то еще с таким же темным задом и потому первым делом сбросил вниз свою тачку, которая из-за постоянного пребывания на солнце высохла до звона, и значит сделать из нее факел, обладая Бовиными талантами, как раз плюнуть. В чем он и убедился, когда мгновением спустя, слегка размочаленный конец доски вдруг загорелся, и пещера осветилась, пусть не слишком ярким, но все же достаточным светом, чтобы можно было не особенно опасаться, получать удары от выступающих частей подземных проходов из-за полной темноты.

Оглядевшись по сторонам, Женька уже хотел было углубиться в виднеющийся неподалеку проход, как был остановлен совершенно серьезным, без малейшей тени насмешки вопросом Бовы, который поинтересовался у него, пойдет ли гном прямо в кандалах, или все же попытается их снять. Ведь без них идти будет гораздо легче, да и снятую цепь, если уж она так дорога Женьке, можно просто обернуть вокруг пояса. Разумеется, Бовины слова звучали несколько иначе, и Женьке пришлось напрячь все извилины, чтобы продраться сквозь косноязычие гоблина, но смысл был именно такой, и он в очередной раз убедился, что его приятель, гораздо умнее, чем старается выглядеть в глазах остальных.

В итоге, воткнув в какую-то расщелину факел, Женька вначале расклепал кандалы своего нового друга, который в очередной раз доказал свою полезность, а затем и свои. Вначале хотел оставить их на месте, но после решил, неизвестно что ждет их впереди, два с лишним метра цепи, если ее куски соединить в одну, всяко могут пригодиться, да и в отдельности в качестве оружия тоже. Разумеется, кайло он бросать тоже не собирался, но как говориться любое оружие, не бывает лишним, особенно когда уверен, что владеешь и тем и другим. И потому, обернув полученную цепь вокруг пояса и перекинув через плечо, получив вполне сносную своего рода портупею, подвесил на нее кирку, и подхватив пока еще не до конца разрушенную тележку поволок ее вслед за гоблином, который подхватив факел, устремился вперед.

Разумеется, путь по анфиладе подземных пещер, нельзя было назвать легкой прогулкой. К тому же учитывая то, что побег произошел спонтанно, то естественно никаких запасов, с собой не имелось, и потому, в душе зрела надежда, что путь по подземным пещерам окажется недолгим. В противном случае приятели обрекли бы себя на медленную голодную смерть. Если с водой еще можно было как-то решить вопрос, во всяком случае именно сейчас они пересекли, как минимум пару ручьев. То вот с питанием была некоторая напряженность. Но хотя бы имелась вода. Один из ручьев оказался достаточно вместительным. Падающая вода выбила у своего подножия большую чащу, к тому же как оказалось, вода была не слишком холодной. И хотя гоблин отверг предложение искупаться, сказав, что уже купался в прошлом году и потому чистый, Женька с удовольствием окунулся в наполненную чашу, и впервые за последние несколько месяцев, привел себя в относительный порядок. И хотя дальнейший путь совсем не добавил чистоты, чувствовал он себя все равно гораздо лучше, чем прежде.

Как оказалось, гоблин просто не мог долго молчать. Хотя наверху, в каменоломнях, это было не слишком заметно, здесь все выглядело совсем иначе. Впрочем, все его разговоры были только на пользу. Во-первых, он прекрасно ориентировался в подземных пещерах. На вопрос, откуда взялись у него такие умения, он бесхитростно ответил, что относится к роду рудокопов, и так называемых «глубинных гоблинов», а его прадед по матери, так и вообще был гремлином. И его способности, так сказать генная память. Правда сказано было несколько иначе, но Женька перевел его ответ о том, что все предки были рудокопами, именно так. На вопрос, как же он в таком случае оказался в пустошах, выяснилось, что его мать в свое время попала в плен и там родила своего сына. В общем получалось, что хотя сам Бова, ни разу до этого не был под землей, но тем не менее прекрасно ориентировался, даже в темноте. А тачку взял скорее из-за Гномо. Что интересно, как бы там Женька не настаивал на то, что у него есть имя, и что обращаться к нему следует Женя, или Женька, Бова называл его только Гномо и никак иначе. В конце концов Женька просто смирился с этим. Самому гоблину, было по большому счету наплевать, как к нему обращаются. Женька выяснил это, когда спросил, что означает его имя на языке гоблинов. В ответ тот сказал, что Бово не имя, а прозвище, а имя звучит совершенно иначе, но учитывая то, что Женька не знает их языка, ему бы не хотелось, чтобы тот называл его по имени, коверкая и тем самым оскорбляя его, но тем не менее назвал свое настоящее имя. Гном, покатав его на языке, признался, что не сможет произнести его правильно, и потому продолжил называть его, как и раньше. Само же имя, если разделить его на знакомые звуки и записать буквами, напоминало Женьке прусские географические обозначения. Когда например «Дом стоящий у перекрестка четырех дорог ведущих разные стороны», записывали в виде одного единственного слова и в итоге получалось неудобоваримое название состоящее порой из более чем тридцати-сорока букв. Может для самих немцев это и было вполне привычным, но вот Женька вряд ли смог бы повторить, да и по большому счету даже правильно прочесть, это название.

Как оказалось, гоблин не только прекрасно ориентируется под землей, но и знает, как добыть здесь еду. В какой-то момент, он вдруг резко остановился, повернулся к Женьке, прислонил к губам палец, обозначая просьбу о тишине, а затем крадучись направился вперед. Через некоторое время, впереди раздался чей-то визг, а еще спустя пару минут, перед глазами гнома возник гоблин, держа за хвосты, две довольно упитанные крысиные тушки. Конечно, предложи Жень такое еще с год назад, он бы с отвращением отвернулся, от подобного угощения. Хотя в свое время, еще живя на земле, за обе щеки употреблял жаркое из той же нутрии, которая по большому счету, тоже является крысой, и не испытывал при этом никакой брезгливости. Но одно дело нутрия, откормленная комбикормом и свежей травой, и крыса, питающаяся неизвестно чем. Но сейчас перебирать не приходилось, единственное, в чем возникло затруднение, так это как ее распотрошить, ведь ничего острого кроме кайла не имелось. А пользоваться им, значило бы просто потерять большую часть мяса. Впрочем, Бова, заточивший своего зверька прямо со шкуркой, понял своего приятеля, и просто разорвал своими когтями крысу надвое, после чего, Женька выел ее изнутри. И хотя после все же пришлось долго отплевываться от шерсти, попавшей в рот, в какой-то степени утолил свой голод.