— Мне сниться… не худший сны, — неохотно признала леди-лич. — Обычный, тупой, скучный сны. Не видеть таких… с детства.
Надо же. Никогда бы не подумал, что старик возрастом в несколько тысячелетий в принципе способен на сочувствие. Может, потому, что Лаахиза пыталась свергнуть ставленника Полудня, а это было для Полуночи особым оскорблением? Или же Надзиратель просто увидел в ней родную душу — сам он тоже здорово напоминал лича.
— Просто ради интереса — что бы ты сделала, если бы свергла очередного «тирана»? Сама села на трон?
— Поменять тут всё, — не задумываясь сказала леди-лич. — Выжечь калёным железо. Не дать трон другой тиран.
Я мог бы уколоть её — издевательски, но вполне по делу. Напомнить, что победивший дракона сам становится драконом, что уж говорить о свергателях тиранов? Но этот спор мог растянуться на часы, а по-настоящему меня сейчас интересовал лишь один вопрос.
— Терра?
— Слушаю, Вик.
— Я просил сказать тебя две вещи.
— Всё так. Лаа, ты готова к ритуалу?
— Я умереть готовой и воскреснуть готовой, — фыркнула она. — Надо тронный зал. Надо ровно полночь. Надо музыка.
— Надо что? — переспросил я, подумав, что ослышался.
— Не успела вам сказать, Вик, — очаровательно улыбнулась Терра. — Всё было не до того. Но наше с Лаа крохотное расследование по иссохшим дало неожиданный результат. Вы ещё не забыли про прекрасную скрипачку Шаэль Морторис?
— Ни в коем случае.
— Так вот, иногда, когда она играет — её скрипка несёт отголоски мелодии высших сфер.
Нельзя сказать, что эта информация совершенно меня ошеломила и стала неожиданностью на сто процентов. На восемьдесят — да, может даже на девяносто, но не на сто. Музыку высших сфер я слышал в своей жизни трижды — один раз её безумную, ужасающую версию на балу солнцестояния, второй и третий раз — чистую, освобождающую, наполняющую силой мелодию из шкатулки. Шаэль же играла мне при мне десятки раз, зачастую тогда, когда я не мог даже сфокусироваться на музыке. Но её скрипка действительно звучала похоже на мелодию шкатулки, и песни всегда оказывались безупречно-уместными в любой обстановке.
А ещё они вернули человеческий облик моим иссохшим гвардейцам — и теперь было ясно, почему.
— Моя скрипка — семейная реликвия, лорд Виктор, — пояснила альвийка, склоняясь в лёгком реверансе. — Простите, что не рассказала раньше. Песни для неё передавались из поколения в поколение, пока не остановились на мне. Красная порча не пощадила всех моих родных… Я должна была стать последней, кто играл эти песни — если бы вы не спасли меня.
— Это мне стоит просить прощения, — вздохнул я. — Ты столько месяцев даришь нам свою музыку, а я даже не нашёл минуты, чтобы расспросить тебя о семье.
— Полночь подарила мне новую семью. Я не смела и мечтать о таком.
В следующий раз надо будет предложить ей официальную должность придворного музыканта — правда, без зачисления в состав слуг, чтобы не ограничивать свободу. Сейчас на это уже не было времени. Помощники Терры с величайшей осторожностью внесли в тронный зал койку с лежащей на ней Кас, поклонились мне и тут же исчезли. Следом явилась сама Терра с Лаахизой, и стало совсем не до церемоний. Точнее, всё свелось к одной церемонии, которой я ждал больше всего на свете.
— Тира… лорд Виктор фон Харген, — поправилась Лаахиза. — От тебя идти часть силы. Часть… тепло, жар, жизнь. Ты любить её?
— Да, — просто сказал я. — Всем сердцем.
— Тогда не забывать об этом.
Лаахиза отошла в сторону, а я подошёл к Кас, погладив её по ледяной руке. С момента, как наш небольшой отряд вернулся в Полночь, прошло много часов — маленький кусочек предыдущей ночи и целый день, за который мне так и не удалось поспать. Но сейчас, когда приближалась полночь, сна не было ни в одном глазу — лишь затаённое предчувствие… чего-то. Вся эта затея, поиски, вытащенная на свет ужасная правда, казались запутанной схемой без отчётливого финала.
Но стрелки карманных часов неумолимо приближались к полуночи, участники ритуала заняли свои места, и Терра подарила мне лёгкую улыбку поддержки.
Лаахиза коротко кивнула Шаэль. Та вскинула скрипку к плечу и заиграла мелодию — первую, которую она когда-то играла в Полуночи. Леди-лич воздела тощие руки, прикрыла глаза и хрипло затянула тягучий мотив на своём языке. После каждой паузы Терра негромко переводила для меня:
— Взываю к вам, силы неведомые, никому не подвластные, даже моей могучей воле. Взываю к вам, тени прошлого и духи будущего, дабы изменить настоящее. Взываю к вам, таящимся за пределами вечного замка и в его стенах. Взываю, ибо я знаю о той, что должна вернуться.
Колдовство Лаахизы не сопровождалось заметными спецэффектами. Но я отчётливо ощущал изменение в атмосфере вокруг, и мне не нужно было входить в дальний зов, чтобы понять — Полночь слушала. И, возможно, слушал кто-то ещё кроме неё.
— Та, что звалась Кассиопеей. Та, что родилась в другом мире и перенесена в этот мир. Та, что по чужой воле прошла через страшные муки и обрела гибельную силу. Та, что несла смерть и шла сквозь смерть. Та, что была поймана вечным замком и обречена на служение. Та, что стала первой наложницей своего возлюбленного.
Музыка скрипки нарастала, сливаясь воедино со словами заклятия. И на миг, всего лишь на миг, я словно вернулся в сердце Полуночи, объятый и окрылённый мелодией высших сфер. Не знаю, кем были предки Шаэль, передавшие ей своё искусство, но я мысленно вознёс им благодарность.
— Вернись к нам, кастелян Полуночи! Вернись и восстань ото сна, отринь вечный покой! Вернись и возьми жизнь, что у тебя отняли! Вернись к тем, кто ждёт тебя!
Терра закончила перевод и кивнула мне, но я и сам понял, что время пришло. Атмосфера в тронном зале вдруг стала такой густой, что воздух с трудом проникал в лёгкие. Чтобы склониться над Кас и подарить ей поцелуй, понадобилась вечность. Но в конце этой вечности наши губы соприкоснулись — ровно в тот момент, когда настала полночь.
Имплозия — взрыв, направленный не вовне, а вовнутрь. Схлопывание, но зачастую не менее мощное, чем «классический» взрыв. И сейчас, когда собранная заклятьем энергия достигла предельной концентрации, она схлопнулась внутрь, сойдясь на двух соприкасающихся фигурах — мне и Кас.
Это не было больно. Не было даже неожиданно — поскольку меня предупредили. Но всё равно, ощущение такое, словно душу пытались вывернуть наизнанку, не вынимая из тела — отнюдь не из приятных. Длилось оно, к счастью, недолго, как и положено воздействию имплозии. Я закашлялся, втягивая в себя воздух — и в тот же миг услышал синхронный кашель откуда-то снизу.
Кас смотрела на меня своими огромными зелёными глазами, в которых отражался ужас человека, разбуженного посреди ночи. Кажется, она забыла, как это — дышать, и теперь не могла вспомнить.
— Терра! — рявкнул я, но целительница уже стояла рядом, усадив Кас в горизонтальное положение. Та кашлянула ещё пару раз, и наконец со свистом втянула в себя воздух.
— Что… — начала она, но была вынуждена сделать паузу, чтобы ещё раз вздохнуть. — Что произошло? Вик? Терра?
— Память в порядке, — удовлетворённо сказала Терра. — По крайней мере, частично. Теперь проверим тело.
Она продолжила деловито осматривать и ощупывать растерянную Кас. Всё ещё очень бледную, но не прозрачную, явно состоящую из плоти, а не воспоминания о ней. Впрочем, я не успел к этому привыкнуть — рука Терры, по всей видимости слишком сильно надавившая Кас на плечо, вдруг прошла сквозь него. Обе девушки вздрогнули от неожиданности. Затем Кас поднесла левую ладонь к лицу, повертела ей в разные стороны, сделала усилие… и ладонь стала призрачной.
— Это ещё что… — пробормотал я.
— Я… сделать что смогла, — устало сказала Лаахиза, подходя поближе. — Та, что однажды стать баньши, остаться баньши навсегда. Неисправимо. Оно и к лучшему. Сила есть сила.
