Трофейная жена (СИ) - Плотников Сергей Александрович

Однако уходить с одной орчанкой по каким бы то ни было делам Ханна пока не уходила. «Тоже, наверное, попыталась быть подальше от дома, чтобы не слышать наших с Мириэль постельных разговоров, — со вздохом подумал я. — Надо с этим что-то делать. Это они сейчас не ревнуют — а когда все эти мелочи накопятся… Да вот хотя бы те же бархатные сны! Я, конечно, постараюсь уделять столько же времени Ханне, но ведь не смогу же чисто физически! Или смогу?.. Ладно, если надорвусь — что за прекрасная смерть!»

С такими мыслями я отправился заниматься делами, мужественно готовясь принимать насмешки от орков, особенно от Иркана. Сверхчувственного восприятия у орков нет, но о нашем с Мириэль разговоре на берегу озера меньше чем через полчаса должны были узнать все домочадцы до единого, включая слуг, причем во всех подробностях! А наши последующие вопли тоже изрядно скрасили вечер в поместье. Благодатнейший повод для шуточек и подначек! К тому же, с моей точки зрения наш бухгалтер выглядел как этакий «батяня», который способен в подобных случаях сыпать особо удачными шуточками в течение недели — и я уже заранее предвидел, что некоторые наверняка заставят покраснеть даже мои ко всему привычные уши!

Однако ничуть не бывало. Орки держались профессионально, лишнего не позволяли! Иркан только и сказал:

— О, что-то вы раненько сегодня, Андрей Петрович!

— Да вроде как и всегда…

— Вот я и говорю — раненько! — тут он хохотнул с понимающим видом.

И на этом — все! Как отрезало! Дальше мы обсуждали исключительно финансовые дела, виды на урожай, закупки, налоги (официально бароны налогом не облагались, но неофициально полагалось осенью сделать королевской казне более-менее дорогой подарок, если в этом году не выходил на военную службу) и так далее и тому подобное.

Видимо, деловой этикет Раввикилей был таким же несгибаемым, как их понятия о чести!

Кстати о деловом этикете: расскажу, как Иркан начал называть меня Андрей Петрович. Это случилось в первые недели после нашего неортодоксального найма.

Мы тогда притирались друг к другу, прощупывали. Орк, как я понял, также немного меня продавливал на твердость характера — мол, стоит меня слушаться или нет, мужик я или так, отвечаю за свои слова или только воздух сотрясаю. Но аккуратно, не борзея. Потом убедился, что мужик и отвечаю, и перестал. А обращался он ко мне «ваша милость» и на «ты», что звучало вместе несколько странно.

— Слушай, — сказал я. — Эта «ваша милость» у меня в ушах уже вязнет, а у тебя на языке. Давай как-то попроще говори, «шеф» или «босс», или еще как.

— «Шеф» — это словечко для бандитов, — возразил орк. — «Босс» — для торгашей. Хотя ты, барон Ильмор, и вполне себе торгаш иногда — и это я в хорошем смысле! Милорд бы тебя звал, но это только для вассалов…

— Так переходи ко мне на службу насовсем, за чем же дело стало! — шутливо (на самом деле нет, мы это уже обсуждали с девушками) предложил я.

Тут же я вспомнил, что Шонма называл Рагну «миледи», хотя никакой вассальной присяги ей не приносил… вроде бы. И сделал себе мысленную пометку уточнить для ясности.

(И уточнил потом, все оказалось очень просто: Шонма, в отличие от Иркана, в этих ваших этикетах-шметикетах разбирался хуже и просто хотел польстить впечатлившей его Рагне красивым словцом.)

— Может, и перейду, коли не шутишь, над таким подумать надо, — серьезно сказал орк в ответ на мое предложение. — Поглядеть. Притереться друг к другу. Вассальная присяга — дело серьезное. Опять же, я за весь род Раввикилей решаю — дело ответственное. А обращаться как… Ну вот как бы тебя в твоем мире твой наемный спецарь бы звал?

— По имени-отчеству, — сказал я. — Андрей Петрович. Но тебе, наверное, язык сломать…

Иркан только клыкасто рассмеялся.

— Будь ты мне не нанимателем, а корешом, сказал бы я, на чем у окров языки не ломаются — не то что на каких-то именах да этикетных оборотах из другого мира! Это даже не в сотне самых заковыристых обращений, что мне на своем веку пришлось разучить, уж извини, Андрей Петрович!

Так с тех пор и повелось.

В общем, в тот день мы с Ирканом углубились в наши расчеты, потом я отправился на поля — и еще по дороге встретил Лиихну, которая несла Ханну на поясе.

— Доброе утро, ваша милость, — сказала она. — Баронесса Ханна, вы…

— Да, отдай меня Андрею, пожалуйста, — попросила моя вторая жена. — Андрей, ты попросил меня показать тебе почву, когда я сочту, что самые нижние поля готовы к севу. Мы с Лестаном согласны, что уже пора. Так что сходи со мной, прогуляйся, если не передумал смотреть.

— Не передумал, конечно, — сказал я. — Мне учиться надо.

Идти до нужных полей было почти полмили. Полмили удовольствия: теплый весенний день, нагретые камни под ногами — а в высоком небе над головой снежные горные вершины, сверкающие белым и голубым! И любимая женщина рядом. Любимая женщина, чьи широта души и здравомыслие радовали меня даже больше, чем замечательные пейзажи моего манора.

— Я же говорила, что Мириэль — хорошая девушка и что вы с ней будете счастливы! — сказала мечница уверенным тоном. — Ну вот так и получается. Хотя не думаю, что она уже до конца пришла в себя, ей еще долго нужна будет… особая забота.

— Мы все будем счастливы, — сказал я, сжимая свою рукоять. — Ханна, ты нужна мне не меньше, чем Мириэль, честное слово! Ты… ты ведь давно знаешь, что я люблю тебя? Очень сильно.

— Знаю, — с улыбкой в голосе сказала Ханна. — Я ведь тоже тебя люблю, Андрей, а такие вещи сразу чувствуешь — когда взаимно, когда нет!.. По крайней мере, я всегда чувствую.

— О! — сказал я с удивлением. — А ты мне не рассказывала!

— О чем? — удивилась жена. И тут же, похоже, догнала мою мысль: — Ты что, подумал, у меня был роман? Нет, какое там. Побратимство максимум. Ну это когда вроде бы любовь, но как женщина я не интересовала, — она хмыкнула. — Ладно, неважно. Я и сама тогда к большему не стремилась. Просто сам знаешь — любовь бывает разная, в том числе и просто дружеская. Но взаимность нужна в любом случае!

— Это да, — согласился я, в очередной раз поражаясь мудрости и осмотрительности Ханны в делах житейских.

Положительно, она все лучше и лучше раскрывалась с этой стороны! Из-за дурного лихачества судьбы эта женщина, которая по всем своим качествам должна была стать идеальным матриархом большого счастливого семейства (или, на худой конец, директором школы) оказалась лишена этой возможности. Ну ничего, мы с ней обязательно все наверстаем.

— И хорошо, что ты лишний раз сказал, — продолжала бывший рыцарь. — Не волнуйся, я не переживаю, что ты меня забросишь, и на тренировках собираюсь тебя гонять по-прежнему, не отделаешься! Но вот с детьми надо что-то решать…

— Ты мне обещала десятерых, — усмехнулся я, — тоже не отделаешься! Через год-два разберемся с манором окончательно и займемся вплотную вашей с Рагной маленькой проблемой. Я бы и раньше занялся, но…

— Даже не думай! — оборвала меня Ханна. — Чтобы решать такие серьезные вопросы, как наш, — нужна крепкая точка опоры. Мы все правильно сделали, что начали с манора. И я, и Рагна больше ста лет ждали, и еще подождем.

— У меня такое ощущение, что у Рагны есть какие-то подходы, просто она до поры до времени не говорит…

— Вот мне тоже так кажется, — согласилась Ханна. — И, зная Рагну, боюсь, что эти подходы нам очень не понравятся!

— Да нет, она, вроде, учла ошибки молодости… надеюсь.

Так за разговором мы дошли до нижних полей и Ханна показала и объяснила, по каким признакам они с Лестаном сочли, что сев готов.

— Так-то обычно лен сеют позже, — сказал мне сам наш орк-хозяйственник. — Но здесь у вас как-то земля быстро прогрелась, сам удивляюсь…

Мы с Ханной с ним согласились, что ничего непонятно. Но на обратном пути Ханна объяснила мне, в чем дело. При орках мы старались наши более интимные семейные дела не озвучивать.

— Что тут удивляться, Мириэль теплый воздух из долины закидывала. Думала, мы не заметим. От кого прячется, непонятно.