Дочь Господня - Устименко Татьяна Ивановна

– Кем я стану? – чуть не подавившись, громко завопила я, хватая Кацуо за край хакама и требовательно дергая.

Но вместо ответа старый японец приподнял угол тростниковой циновки, достал из-под нее спрятанный там сверток и вложил в мои дрогнувшие от волнения руки. Я осторожно развернула полотняный платок-фуросики и извлекла невиданный по красоте дайсё – набор из двух боевых клинков.

– Эти мечи некогда принадлежали императорам из рода Фудзивара, имевших божественное происхождение, шедшее от самого бога Амано Коянэ. В них заключена частица светлой силы. Волей богини Аматэрасу, я, будучи совсем молодым воином, однажды спас от поругания ее храм на горе Нара, выстроенный принцем Сётоку-тайси, основателем Страны Восходящего Солнца. В награду богиня сделала меня своим служителем – тануки, и подарила эти клинки. Теперь я хочу передать их тебе. Японские мечи служат не для того, чтобы убивать или увечить людей. Их предназначение – поддерживать власть и защищать народ, подавлять зло и изгонять дьявола. Меч – душа самурая, который носит его как символ служения своему долгу. Меч постоянно напоминает о долге тому, кто служит добру. Не забывай об этом, Селестина-тян.

Клинки жгли мне руки. Я нерешительно потянула из ножен катану, вглядываясь в покрывающий лезвие узор, изображающий возрождающуюся из пламени птицу. Это оказался великолепный иайто – боевой меч подлинного виртуоза иайдо – искусства мгновенного извлечения меча из ножен с одновременным нанесением удара. Меч бойца, Аумеющего как убивать с первого удара, так и милосердно дарить пощаду. Едва заметные выемки-долы на его лезвии издавали леденящий душу свист, слышимый при движении. Катана, несомненно, была очень стара, создана еще в период Токугава, который и называют подлинной эпохой культа иайдо, и в полной мере передавала дух неуловимого термина «югэн», означающего красоту, лежащую в глубине вещи и не стремящуюся выйти на ее поверхность. Подаренная мне катана обладала скромным обаянием воистину дорогой и редкостной вещи. Прикоснувшись к ее рукояти-цука, обтянутой шершавой кожей морского ската, я сразу почувствовала то незримое духовное единение с мечом, о котором неоднократно говорил мастер Кацуо. Это был мой меч, многие сотни лет ждавший именно меня и предназначавшийся только мне одной! Исходя из гравировки в виде феникса, формы лезвия и проковки стали, я сделала вывод, что катану выполнили в стиле ямасиро-дэн, отличавшемся грациозностью, легкостью и гибкостью. Судя по всему, этот клинок изготовил сам легендарный отец мечей Муримаса Сандзо, о чем я и сказала сенсею Кацуо. Довольный моими знаниями, старик полностью подтвердил смелую догадку.

– Обрати внимание на золотую отделку ножен-сая, выточенных из сладко благоухающего ствола магнолии. На круглую золотую гарду-цубу. Истинное мэй-имя этого меча-кэна – Кото «старый». Им сражались великие императоры и самураи. Второй клинок-вакидзаси зовут Кайсу «удар». Теперь они принадлежат тебе как носительнице воли богини Аматэрасу и ее земной аватаре.

Произнеся эту удивительную речь, мастер снял с себя пояс-оби из акульей кожи, трижды обвил им мою талию и вставил в него оба клинка, как и положено по этикету – лезвиями вверх. Я недоуменно погладила бесценное оружие:

– Сенсей, значит вы знали обо мне и моей связи с этим кэном еще много лет назад?

Кацуо довольно кивнул седой головой:

– Помни, ученица, что зло многолико. На родине я долго сражался с кровожадными пожирателями трупов кицунэ – приспешниками Тьмы. Они полностью истребили мой род, а мне самому лишь чудом удалось выжить и избегнуть печальной участи стать пищей демона. Повинуясь приказу богини Аматэрасу, я покинул Страну Восходящего Солнца и добился аудиенции у Верховного понтифика католической веры. Я рассказал ему о видении, ниспосланном мне богиней. Оно гласило о том, что однажды в италийской земле родится девочка, которой по воле Светлого бога суждено стать защитницей всего рода человеческого и возглавить армию, выступившую против стригоев. Но оказалось, что папа и сам в курсе пророчества богини и готов оказать мне помощь и содействие. Он направил меня в аббатство ди Стаффарда и через несколько лет поручил обучать тебя, Селестина-тян. Я сразу понял, что ты и есть возлюбленная дочь моей богини, ведь неугасимая солнечная энергия сказывается в каждом твоем поступке и слове. А теперь скажи, чувствуешь ли ты в себе силу, дарованную Иисусом?

Я хмуро кивнула:

– Сложив воедино все, что мне довелось узнать и, присовокупив к этому собственные видения и ощущения, я невольно начинаю верить как в реальность происходящего, так и в предопределенность своего жизненного пути! Но что мне следует делать дальше?

Но учитель не ответил. Он поднялся с циновки-дзё, низко поклонился и ушел в дом, плотно задвинув за собой перегородку-фусума, тем самым давая мне понять, что наш разговор окончен. Я осталась одна, еще сильнее, чем прежде, озадаченная вновь открывшимися неожиданными фактами.

Кардинал Туринский Анастасио ди Баллестро разъяренно ворвался в отведенную ему комнату, попутно стирая с лица приторно-благочестивое выражение поддельной святости. Краем глаза он подметил, что сопровождавшие его монахи во главе с самим отцом-настоятелем уже скрылись за углом коридора, и от души шарахнул тяжелой дубовой дверью о планку косяка. Никогда еще до сегодняшнего дня прелат не испытывал столь всеобъемлющего чувства гадливости. Гадливости по отношению к самому себе. Замок жалобно щелкнул, створка протестующе загудела, со стены неряшливо осыпалась часть помпезной фрески – изображающей похотливого царя Ирода, на золотом блюде подносящего красавице Саломее голову убиенного Иоанна Крестителя. Потолочная люстра покачнулась. Но от всего содеянного увы, Его Высокопреосвященству легче не стало. Кардинал длинно и скабрезно выругался, неприязненно косясь на острые сосцы чернокудрой Саломеи, чем-то разительно напомнившей ему въедливую стригойскую повелительницу, госпожу Андреа дель-Васто. Ди Баллестро присмотрелся к фреске внимательнее и понял – чем. Змеиной гибкостью стройного тела и отвратительно злорадным прищуром миндалевидных глаз. Да, и еще откровенно плотоядным выражением смазливого личика. Подобно распутной библейской интриганке, Андреа тоже была готова сожрать всех и вся, причем как буквально, так и фигурально.

– Чтоб тебя ангелы в Раю на куски порезали, ведьма! – воодушевленно пожелал папский посланец, имея в виду, конечно, не давно почившую в бозе иудейку, а здравствующую и поныне хитроумную стригойку. Но этого Его Преосвященству показалось мало, он схватил со стола карандаш и мстительно подрисовал библейской красотке здоровенные оскаленные клыки. Плюхнулся в кресло и с видом эстета полюбовался своей мальчишеской проделкой. Рисовал кардинал неплохо – клыки шли Саломее необычайно, изрядно прибавив сходства с проклятой кровосоской. И вот теперь кардиналу полегчало. Он снова поднялся на ноги, скинул прямо на пол алую мантию, белый стихарь и расшитую галуном наголовную биретту, оставшись в джинсах и тонкой клетчатой рубашке. Налил из стоящего на столе графина бокал недурственного местного вина, омочил губы и задумался…

Надо признать, встреча с ангелами произвела на ди Баллестро противоречивое, но, безусловно, неизгладимое впечатление. Ишь до чего папа и крылатые воины додумались! Вот уж чего Его Преосвященство не ожидал, так это того, что скромное провинциальное аббатство окажется превращено в столь продуктивную школу по созданию боевых экзорцистов. Нет, чего уж скрывать – многие тайные молитвы, недоступные обычным священникам, причетникам и клирикам, и правда, несут в себе огромную убойную силу, не уступающую как мистической магии Темного отца, так и гипнотическим способностям рядовых стригоев. Но вооруженный древними знаниями экзорцист способен не только запросто упокоить любую богопротивную нечисть, но и даже единолично убить довольно опытного кровососа.

Вспомнив о кровожадных союзниках, к которым кардинал не испытывал ни малейшей симпатии, пастырь брезгливо вздрогнул и поспешил запить неприятные мысли ароматным красным вином. Мда, экзорцисты представляли собой реальную угрозу, явно не принятую в расчет даже коварной Андреа. Для их воспитания требовалось немалое умение, помноженное на природный талант адепта. Плюс божественная сила священного Грааля.