И шарик вернется… - Метлицкая Мария

Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57

И вообще обстановка была доброжелательная. Все друг друга любили, ценили и уважали. Велись умные разговоры, обсуждались политические события, прочитанные книги — понятно, весьма определенной направленности. Читались вслух письма «оттуда», от уехавших, вырвавшихся на свободу знакомых. Ну и, разумеется, вспыхивали романы — яркие и не очень, и даже игрались свадьбы. Все были молоды, полны планов и надежд и абсолютно уверены, что все в их жизни сложится. Впереди — чудесный мир неограниченных возможностей, где все зависит только от тебя. Лишь бы вырваться из этой духоты и лживого смрада! Они честно верили в свою удачу.

Потом — спустя много лет — кто-то из них вернется обратно — со щитом или на щите. Состоятся те, в ком явно сомневались, и, наоборот, сломаются умные и сильные. В общем, разное будет — никого не минует и горькая чаша судьбы, полная слез, и испытания, и искушения, и ложь, и предательство, и болезни. И это не будет зависеть от части света, где человек решил бросить свой якорь.

А пока у подъезда и на лестничной клетке постоянно и посменно дежурили по два молодца в одинаковых серых плащах и темных дешевых костюмах. Их знали не только в лицо, но и по именам. Выносили горячий чай и бутерброды. Смеялись — люди-то на службе, бедолаги. Не позавидуешь. На лестничной клетке ставили табурет. Те, смущаясь, пили чай с бутербродами и, в общем-то, начинали неплохо относиться к обитателям «нехорошей» квартиры. Обычные люди — не пьют, не скандалят, морды друг другу не бьют. Одеты хорошо, у многих — машины, дубленки. И чего им не живется? Даже жалко их как-то.

Но служба есть служба. Не до жалости. Надо исполнять свой долг и не думать о личных симпатиях, не этому их учили.

Верка

Эммочка — никто такой прыти от нее и не ожидал — через знакомых бабушки нашла адвоката. С наилучшими рекомендациями. Адвокат, узнав, чья Верка дочь, сильно удивился и с уважением попросил передать привет батюшке. Изучил дело. А дело обстояло таким образом. Вовка припрятал шлихового песка и небольшой самородок — сто тридцать граммов рассыпного золота и камушек весом в тридцать три грамма. Умелец в поселке Ключевой переплавил с бурой на газовой горелке два слитка по пятнадцать граммов. Сказал, что в Питере есть «человечек», Семен Абрамович, скупщик. Золотишко берет для протезистов, цену дает хорошую, но «у чужих» не возьмет. Отведет к нему Витя Сокол, из блатных. Он, естественно, в доле. Найти его можно в пивной у Московского вокзала. Часов с пяти вечера — железно. Вите назваться и сказать, что от Гриши из Ключевого.

Вовка нашел Витю Сокола в первый же день по приезде. Витя пил пиво, добавляя в кружку «беленькую», и молча слушал. Потом цыкнул зубом и сказал, что завтра на этом же месте. С товаром. В семь вечера. Потом — к Абрамычу. И добавил:

– Не ссы. Все будет тип-топ. Дорожка-то хоженая.

Вовка воодушевился. Пообедал в ресторане, выпил триста граммов водочки и заночевал на вокзале. Ровно в семь вошел в пивную. Поискал глазами Витю. В семь пятнадцать его взяли. Витю Сокола он так и не увидел.

Вовка сидел в Крестах в следственном изоляторе. Грозила ему статья 162.7 — здесь Гарри не ошибся. От трех до десяти, хищение в особо крупных размерах. «Можно добиваться пяти, — сказал адвокат. — И это будет удача». Верка слушала его, окаменев. Он назвал сумму гонорара. Она сказала, что ей надо продать фамильные украшения.

– Покажите, — велел адвокат.

Верка положила перед ним коробочку. Он долго разглядывал серьги, а потом сказал:

– Не утруждайтесь, вас могут обмануть. Вещь серьезная. — Он подошел к окну и посмотрел камни на свет. — Возьму борзыми щенками, — вяло пошутил он. — У моей дочери юбилей. Тридцать лет. Я думаю, такой подарок ее не огорчит.

Верка кивнула.

Светик

Мужа Светика вызвали в срочную командировку в Москву. Светик удивилась — к чему такая срочность? Он молча бросал вещи в чемодан, понимал — обратно не вернется. Известная практика. Уехал, не попрощавшись. А через неделю Светика вызвал консул и сказал, чтобы она собирала вещички, назавтра — самолет. Светик фыркнула и пожала плечами. Решила перед дорогой пробежаться по магазинам, но с территории посольства ее не выпустили. Она вернулась к себе и начала собирать вещи. Расстроена она не была. Здесь не получилось — получится в другом месте. Тоже мне радость — варить щи и сплетничать с кумушками. И главная удача — купить куриные ножки на распродаже и дешевые туфли из искусственного лака.

Наутро ее отвезли в аэропорт. В посольстве она ни с кем не попрощалась. Много чести!

В самолете выпила виски с содовой, с удовольствием пообедала и крепко и сладко уснула. Впереди — Москва и новая жизнь, куда лучше занудливой и серой прежней. Она еще будет счастлива. Не сомневайтесь! Варите дальше свои борщи и стирайте пеленки. Идиотки! А ее — увольте. Не для этого она родилась — красавица и далеко-о не дура. Умнее многих!

Зоя

Зоя была рада, что кончились каникулы. Начался последний курс, специализация. Она выбрала эндокринологию, самую точную из медицинских наук. И, как ей казалось, самую интересную и перспективную. И еще предстояло довести до конца начатое дело.

Пятнадцатого сентября было назначено комсомольское собрание факультета, ожидали первого секретаря райкома комсомола. Явка строго обязательна, иначе не дадут допуск на профилирующую практику в отделении.

Зоя сидела в президиуме на сцене за длинным столом, покрытым синей бархатной скатертью. Рядом — секретарь райкома. Через одного — Ирина Сергеевна Мащенко, бледная, как простыня. Огласили повестку дня и повестку собрания. Зоя видела, как на заднем ряду сидит Миловидов, обнимается с Машкой, и они весело хихикают. «Сейчас будет совсем смешно, — подумала Зоя. — Похихикаете».

Костя был очень увлечен — заплетал Машке косу. Фамилию свою не расслышал. Зато Машка услышала, дернулась и с силой пихнула его в бок. Он с недоумением посмотрел на нее, прислушался. Зоя толкала пламенную речь. Ирина Сергеевна сидела, закрыв лицо руками. Зал затих. Зоя закончила, и все обернулись на Миловидова.

Костя Миловидов смотрел на сцену и, казалось, мало понимал, что происходит вокруг. Все замерли, Машка крепко сжала его руку. По Костиному лбу текла тонкая струйка пота.

– Встаньте, Миловидов! — сказал первый секретарь.

Костя медленно поднялся, машинально смахнул с брюк несуществующую грязь.

Все молчали.

– Что, Миловидов? Нечего сказать? — поинтересовался первый секретарь.

Костя ладонью вытер лоб.

– Я что-то не очень понял, — растерянно произнес он.

Первый секретарь усмехнулся, достал большой клетчатый носовой платок и громко высморкался.

– Не очень, значит! А когда книжонки антисоветские почитывал — все понимал? Когда подонки на твою родину клеветали?

Костя молчал.

– Постой, подумай, — велел первый секретарь и хохотнул: — Хотя времени подумать у тебя сейчас будет предостаточно! — Он повернулся к Ирине Сергеевне: — А с вами, уважаемая, мы поговорим завтра, на партийном собрании. О воспитании молодежи в вашем учреждении и о вашем вкладе в это самое воспитание. — Он внимательно и многозначительно посмотрел на Ирину Сергеевну, та не подняла глаз.

Вдруг Костя пришел в себя:

– Я не понял, какие книжки? Я их и в руках не держал. Откуда у вас такая деза? — Его голос сорвался на петушиный крик.

– Сигнал поступил, — тихо сказал декан.

– А доказательства? — выкрикнула Машка.

– Источник проверенный, доказательств достаточно. Достаточно для исключения из института. И скажите спасибо, — при этих словах он дернулся и глянул на первого секретаря, — что дело не пошло дальше.

Первый секретарь кивнул. Декан воодушевился, и голос его окреп:

– Что ж вам, Миловидов, наше государство плохого сделало? Кормило, учило. Бесплатно, между прочим. А вы… — Он махнул рукой.

До Кости наконец начало что-то доходить. Он посмотрел на Зою, которая, отвернувшись, вертела в руках карандаш. Лицо ее ничего не выражало.

Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57