Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
– Заедем за твоими вещами и тронемся в путь.
Он накануне сказал ей, что хочет провести церемонию – хотя те несколько минут, что они провели в суде, едва ли можно было так назвать – пораньше, чтобы успеть к месту назначения до темноты. Он не хотел больше задерживаться перед возвращением в резервацию.
Дома она переоделась в одежду поудобнее и переодела Тони. А Лукас тем временем загрузил в багажник то, что она упаковала, чтобы взять с собой. В последний раз пройдясь по комнатам, она не нашла в себе ни капли сожаления, что уезжает.
Она здесь жила, но это был не ее дом. Она не испытывала никаких чувств к нему, ни малейшей привязанности. Единственное, что ей было очень жаль оставлять, так это детскую, которую она сама готовила для Тони. Она вдохнула в эту комнату свою душу.
– Все забрала? – спросил Лукас, когда она вышла в гостиную, убедившись, что свет везде выключен.
– Думаю, да.
Он тоже переоделся. Рубашку менять не стал, но закатал рукава. Слаксы сменил на джинсы, а туфли – на сапоги, на голову повязал бандану. Утром он был без сережки, но сейчас снова надел ее. Они заперли двери, договорившись, что пока оставят всю мебель здесь, а потом придумают, как наилучшим образом избавиться от нее и от дома. Зная, как чувствителен ее муж к подобным вещам, Эйслин предложила оставить свою машину в гараже. И довольно быстро стало очевидно, какая это жертва.
– Эта чертова штука без кондиционера, – заметил Лукас, имея в виду свою машину.
Они ехали по шоссе, и волосы Эйслин сильно трепал ветер. Покрытый легким одеяльцем Тони ехал в своей переноске, безопасно поставленной между сиденьями. С закрытыми окнами было бы слишком жарко, и Эйслин постоянно приходилось убирать с лица волосы из-за ветра. Она не жаловалась, но Лукас это заметил.
– Да ничего, все не так плохо, – солгала она.
– Открой отделение для перчаток, – сказал он.
Эйслин открыла его и обнаружила внутри множество разнообразных предметов.
– Возьми запасную бандану и повяжи. Тогда волосы не будут тебе мешать.
Эйслин вытащила из отделения бандану, аккуратно сложила ее треугольником, потом еще раз, превратив в узкую ленту. Перекрутила ее и повязала голову. Наклонилась к зеркалу заднего вида:
– Теперь я уже официально скво?
Она посмотрела на него и улыбнулась. Лукас в первый момент не знал, как относиться к ее вопросу, но потом увидел в ее голубых глазах дразнящие искорки и тоже улыбнулся. Медленно-медленно, словно уже забыл, что такое улыбка. Но в конце концов она засияла на его прекрасном лице, смягчив настороженную суровость. Он даже коротко рассмеялся.
После этого напряженность между ними немного ослабла. Мало-помалу Эйслин его разговорила. Они обменялись воспоминаниями о детстве, забавными и болезненными.
– В каком-то смысле я была одинока, как и ты, – сказала она.
– Познакомившись с твоими родителями, я вполне в это верю.
– Они совсем не умеют любить так… как твоя мать.
Лукас посмотрел на нее и молча кивнул.
Несмотря на страстное желание поскорее попасть домой, он часто спрашивал у нее, не надо ли сделать остановку, чтобы отдохнуть или перекусить.
– Надо сделать привал, – сказала она вскоре после полудня. – Тони проснулся и скоро захочет есть.
Тони был настоящим ангелочком, пока спал в своей переноске. Но, проснувшись от голода, он нетерпеливо требовал своего. Когда они добрались до ближайшего города, его громкие вопли уже эхом отдавались в кабине.
– Где мне остановиться? – спросил Лукас.
– Можно ехать дальше. Я справлюсь.
– Нет, тебе будет удобнее, если мы сделаем остановку. Просто скажи где.
– Я не знаю, – отозвалась Эйслин, беспокойно покусывая нижнюю губу. Ей не хотелось, чтобы плач Тони раздражал Лукаса. Он мог передумать становиться отцом. Вдруг он быстро устанет от ежедневного быта?
– Дамская комната подойдет? – предложил он, всматриваясь в дома на главной улице.
– Очень не хочется нести его в публичное место, когда он так кричит.
Лукас в конце концов вырулил к муниципальному парку. Там он нашел уединенное местечко под тенистым деревом и припарковался.
– Как насчет этого?
– Отлично. – Эйслин торопливо расстегнула блузку, отодвинула бюстгальтер и пристроила Тони к груди. Вопли резко прервались. – Ну и ну, – засмеялась она. – Не знаю, смогли бы мы ехать…
Она затихла на полуслове, простодушно подняв глаза от раскрасневшегося личика сына на его отца. Лукас пристально смотрел, как Тони сосет молоко. С его лица исчезло все напряжение, и отнюдь не от слов Эйслин. Заметив, что она за ним наблюдает, он тут же отвел взгляд и уставился в лобовое стекло.
– Ты голодная? – спросил он.
– Немного.
– Как насчет гамбургера из проездной забегаловки? [11]
– Отлично. Меня устроит любая еда.
– Как только Тони… хм, закончит, мы найдем что-нибудь.
– Хорошо.
– Я причинил тебе боль?
Эйслин подняла голову и посмотрела на Лукаса. Тот по-прежнему смотрел в лобовое стекло.
– Когда?
– Ты знаешь когда. Тем утром.
– Нет. – Ее слова прозвучали настолько тихо, что она сама их едва расслышала.
Лукас постукивал кулаком по рулю и равномерно качал ногой. Его взгляд рассеянно блуждал. Будь это любой другой человек, все признаки указывали бы на разыгравшиеся нервы. Но в данном случае это казалось невероятным. Лукас Грейвольф никогда не нервничает.
– Я сидел в тюрьме…
– Я знаю.
– И долго был без женщины.
– Я понимаю.
– Я вел себя грубо.
– Не слишком…
– Потом это стало меня тревожить. Может, я сделал тебе больно…
– Нет, ты не сделал мне больно.
– Ты была такой чертовски привлекательной…
– Лукас, это не было изнасилованием.
Он резко обернулся к ней:
– Ты могла бы заявить, что было.
– Но его не было.
Они смотрели друг на друга, передавая глазами то, что лучше не произносить вслух. Эйслин опустила голову и закрыла глаза – ее накрыла волна жара, не имевшая ничего общего с теплой летней погодой. Она до сих пор чувствовала неистовые толчки его тела.
А Лукас старался не слушать сочные причмокивания сына. Он вспомнил, как сам посасывал ее твердые и выступающие от возбуждения соски. Как обводил их языком, подталкивал, поглаживал…
Боже, лучше об этом не думать, а то он сам сейчас возбудится.
– Когда ты в первый раз поняла, что беременна? – угрюмо поинтересовался он после долгой паузы.
– Где-то через пару месяцев.
– Тебя тошнило?
– Немного. Уставала больше обычного. Совершенно ничего не хотелось делать. И у меня прекратились…
– О… Ну да.
Уголком глаза он заметил, что она осторожно переложила Тони к другой груди. Она стеснительная. Лукас знал, чего ей стоила эта вынужденная близость. И все равно ему хотелось потянуться через сиденье, расстегнуть ей блузку и полюбоваться на чудо природы. Он желал видеть ее груди. Отчаянно хотел к ним прикоснуться. Попробовать на вкус. Ее женственность наполняла его нос, рот, чресла. Она насыщала все его органы чувств, и он хотел, чтобы это длилось вечно.
– Беременность была легкой?
– Насколько она вообще может быть легкой, – с улыбкой ответила Эйслин.
– Он сильно пинался?
– Как заядлый футболист.
– Может, как марафонский бегун? Я бы предпочел последнее.
Они посмотрели друг другу в глаза, их взгляды потеплели. Между ними проплыла мечта о будущем их ребенка.
– Да. Как марафонец, – мягко согласилась она. – Как ты.
Его душа наполнилась гордостью. У него перехватило дыхание.
– Спасибо.
Она вопросительно посмотрела на него.
– За то, что заботишься о моем сыне.
Теперь уже настала очередь Эйслин испытать смущение. Благодарность от такого гордого человека, как Грейвольф, дорогого стоит. И затевать на эту тему спор значило бы испортить момент, поэтому она просто кивнула.
