Волчья ягода (СИ) - Началова Екатерина

— Не бойся, Аса, — как заведенный повторял он. — Не бойся, Аса.

Глава 20. Цвет угрозы

До скрипа умытый ночной грозой лес пел. От ещё влажной земли поднимался пар, донося до носа свежий земляной аромат. Безжалостно расплескивая подошвами ботинок спокойные лужи, Таор двигался по лесу. Земля чавкала под ногами, но шлось до странного просто, будто стал легче на несколько килограммов. Краем глаза приметив движение около себя, Волк молниеносно подпрыгнул, на лету схватив невовремя пролетавшую мимо пташку.

— Поймал, — он ухмыльнулся, разглядывая пичужку.

Не куропатка. Всего лишь серый соловей размером с большой палец, который таращил глаза и беспомощно трепыхался в руке, испуганно открывая тонкий как игла светло-желтый клюв.

«Травки, птички... Принести домой? Ей может понравиться», — вдруг просочилась и озадачила мысль.

Удивившись сам себе, Волк наклонил голову, крутя добычу. Мысль была для него нестандартной. Из подарков Таор практично отдавал предпочтение наживке и приваде. А к чему соловей, если куропатка уже в руках? Соображая, Таор рассматривал острый трепещущий язычок, трогал теплые перышки, чувствуя как сквозь них быстро-быстро пульсирует крошечное сердце. Мяса с такой добычи даже на зуб не набрать...

— Петь за еду будешь? — насмешливо вопросил, глядя в черные бусинки паникующих глазок.

От звука низкого мужского голоса, соловей окончательно обмер. Волк снисходительно улыбнулся. Он поймал птицу инстинктивно, ради забавы, об ином даже не думал.

— Ладно. Проваливай. Сдохнешь же до конца обхода.

«Нечего. Навоображает еще лишнего...»

Раскрыл ладонь, отбросив неоднозначную идею. Он не хотел давать Асе напрасных надежд. Для него с ней все прозрачно, без затей: взаимное удовольствие, обоюдное утоление голода, пока не придет пора расстаться. Не больше. Но и не меньше.

Очумевший соловей несколько мгновений неверяще лежал неподвижно, но, очнувшись, на скорости упорхнул прочь.

Таор отправился дальше в чащу. По пути умылся, набрав дождевой воды из широкого листа, на ходу сорвал, очистил и размочалил еловую ветку. Пожевал ее, почистил зубы.

Настроение было приподнятым. После дождя листва сочилась особенно яркой зеленью, глядя на влажный глянец которой Волк то и дело вспоминал вчерашнюю «селянку», ее тело под пальцами, на языке, на себе. Вскрики, тихие сладкие стоны... Ощущение, что дома ждёт заманчивое продолжение, будоражило кровь, заставляя торопиться. Скорее завершить обход, скорее вернуться... Пробудившийся голод начал грызь внутренности с утроенной силой. Таор вспомнил и посчитал оставшиеся дни.

«Только четыре. Немного, но должно хватить».

Он мысленно пообещал себе использовать это время так, чтобы сломать как минимум одну из кроватей, и еще думал об этом, когда из-за деревьев показался мрачный Дрей. Несколько минут они шли, не говоря ни слова. Вынырнув из приятных мыслей, Таор отметил странную тишину со стороны друга и удивился.

«Не поздравил, не съязвил, не задал ни одного пошлого вопроса. День чудес».

— Выглядишь, будто тебя всю ночь полоскало, — заметил, так и не дождавшись от серого реплики.

— Всех полоскало вчера, — недовольно буркнул Дрей. По виду, он был не расположен к шуткам.

— Это да, — Таор опять улыбнулся.

«Лучше мокрой селянки может быть только голая мокрая селянка...» — он планировал возвращение.

— Кстати, зырь, — Дрей отвлек его от фантазий. Таор не сразу понял, что друг на ходу протягивает ему руку, да еще и как-то странно: внешней частью руки вверх.

— Это что? Место для поцелуя? — сострил было Таор, но осекся. Ногти Дрея отливали грозовой синевой. — О как. Что чувствуешь?

— Чувствую, что буду жить, — фыркнул Дрей, раздраженно встряхивая лапу, будто бы от этого можно стряхнуть неоднозначный цвет с ногтей. — Нормально.

Ответ был исчерпывающим и Таор больше ничего спрашивать не стал. Они продолжали шагать по лесу. По пути Таор почувствовал медведицу и автоматически взял правее.

— Куда? — Дрей с курса не отклонился.

Серый пребывал в отвратительном настроении, Таор наоборот ощущал себя как никогда великодушным.

«Ты очень хороший», — вспомнил слова Асы. Ложь, конечно, но приятная.

— С медведем хочешь побегать? — вслух спросил добродушно. Огрызаться сейчас не хотелось.

— С каким, сучьего потроха, медведем? — мгновенно разъярился Дрей. Настроениями друзья этим утром не совпадали. — Тут вообще все вымерло. Дерьмом только пахнет.

«Неадекватно злой».

Таор резко остановился.

— Тебе нос оторвало?

— У меня все на месте. Тебе могу оторвать, — Дрей скалился.

— Серьезно. Не чуешь?

— Что я должен чуять?

— А ну! — Таор развернулся на Дрея, подошел к нему ближе. — Быстро говори, чем я занимался прошлой ночью.

— Мне почем знать?! — уже взвился Дрей. — Специально выбешиваешь этой трепологией?! В зубы давно не отхватывал!

— Не знаешь? Брат... — не поддаваясь на провокацию, Таор с беспокойством разглядывал покрасневшие глаза высшего Волка. — У тебя нос отшибло. Чуешь... хоть что-то? Покажи, где медведь прошел.

Дрей несколько мгновений буравил его взбешенным взглядом. Затем посмотрел в сторону. Развернулся вокруг своей оси. Потянул носом воздух, припал к дереву.

— Здесь?

Отрицательно мотнув головой, Таор уставился на Дрея уже с тревогой. Через полчаса экспериментов стало ясно: Волк, способный почуять добычу за пятьсот шагов, запахи практически не ощущает. Если ощущает — то не те.

— А я думаю, что с утром, почему от всего так несет... А это я! Я! — дезориентированный Дрей метался между деревьев. Он нюхал цветы, кору, даже всунул пальцы в найденный труп сдохшей мыши и растер, тщетно пытаяся почуять знакомую душную вонь, но не выходило. — Не тем пахнет! Не тем! Не тем! Не тем!

Бессильно сжимая кулаки высший Волк с силой ударил в ствол ближайшей сосны. И еще. И еще! Стираясь о шершавую кору, костяшки закровили, марая руки. Крона мелко тряслась, осыпая нападавшего тысячами иголок. Остановившись, Дрей поднес кулак к носу и взвыл.

— Даже кровь не пахнет кровью!

Прыгнув в воздух и обернувшись уже огромным волком, он опять кинулся, шаря носом по траве, по деревьям, по Таору. По бессильному лязгу зубов, Таор понял, что и тут все плохо. Отчаянно захрипев, волк кинулся на избитую сосну, подгрызая ее уже клыками. Кора и щепки полетели во все стороны.

Таор никогда не видел Дрея таким испуганным, но его понимал. Немудрено обделаться: нюх для Волка — это как нога, как рука, как голова, как хрен! Его нет — и ничего нет. Самого Волка — нет.

— Погоди ты убиваться. Само началось, само и пройдет... Подожди пока. Или беги Грину сдавайся, — вслух сочувственно сказал, вспоминая вчерашний обморок портнихи.

Обернувшись в человека, Дрей сел прямо на землю, привалившись к спиной к потрепанному им же дереву.

— А если не пройдет?! — выдохнул. — Если люди — дохнут, а мы — теряем нюх? Навсегда?!

Молча глянув в глаза друга, Таор отвечать не стал. И так понятно — при таком раскладе лучше уж сдохнуть, чтобы не мучиться.

Забыв про обход, они застыли на крошечном пятачке между небольшим оврагом и огромной лужей. Не зная, что и думать, Таор с размаху пнул лужу окатив водой ближайшие кусты. Из-под густых веток в сторону зигзагами кинулась серая тень: случайно спугнутый заец сорвался с насиженного места. Ни один из Волков не обратил на удирающего косого никакого внимания.

— Аса же говорила про эту болезнь! А вдруг мне поможет этот земляной корень с волчьей ягодой? — в словах Дрея мелькнула надежда.

Таор присел около него на корточки.

— Мне откуда знать? И ей — откуда? Они же только людей этим поили... Про нюх она ничего не говорила. Видно это только наше...

— А про ногти говорила! Не зря же Змеи как кроты в земле рылись?! — Дрей не отставал. — Не зря? Ты же знаешь этих скользких тварей. Красят они жратье свое, ага! Эти недоящеры нам мозги расписывают!