Домовые - Трускиновская Далия Мейеровна
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
— Хозяйственное, стало быть, — одобрил Лукьян Пафнутьевич. И потом, встретившись в межэтажных перекрытиях с супругом Степаниды Прокопьевны, Ферапонтом Киприановичем, сам первый заговорил про диковинное существо, причем, в пику своей Матрене Даниловне, — с одобрением. И разве мог домовой молвить гнилое слово про существо со столь явно выраженной хозяйственностью?
Тут же случился домовой дедушка Лукулл Аристархович.
Этот любил блеснуть диковинным словом, а от хозяев нахватался блажных идей. Непременно ему чьи-то права нужно было защищать. Как-то даже за крыс вступился. Как уцелел — до сих пор понять не может.
Лукулл Аристархович, вопреки обыкновению, слушал неспешный разговор двух домовых дедушек молча. Что-то у него этакое в голове зрело. А потом на ночь глядя и отправился навестить Таисью Федотовну.
Как домовихи умеют визжать — знает всякий. Домовые визжат от возмущения или же настраиваясь на драку, а домовихи — по разным поводам. И чем не повод — молодая годами домовиха, спозаранку, по-деревенски, улегшись спать, вдруг обнаруживает рядом с собой совершенно с ней не повенчанного мужика?!
Население квартиры подскочило, как ошпаренное. Сам хозяин, Николай Ильич Платов, и супруга, Вера Борисовна, и их незамужняя дочка Инесса, и внук Илья — все проснулись и стали друг дружку спрашивать, что стряслось. Погрешили на крыс, хотя такой голосистой крысы природа еще не создавала.
А вот домовые-соседи, прибежавшие на шум, как раз и застукали Лукулла Аристарховича. Таисья Федотовна как с перепугу в него вцепилась, так и не отпускала, да еще ее маленький суеты добавил.
— Ты что же это, охальник, делаешь?! — напустилась на бедолагу Степанида Прокопьевна. — Ты, коли глаз на бабу положил, сваху засылай! А не тихомолком под бочок подваливайся!
— Нехорошо, нехорошо! — добавил Ферапонт Киприанович. — Не по правилам! Ты что, совсем порядок забыл? Ну так я тебе напомню!
— Какая баба, какая сваха?! — заголосил прихваченный Ферапонтом Киприановичем за ухо Лукулл Аристархович. — На что мне баба?! Я по другому делу шел!
— Да к бабе попал? — продолжила умная Степанида Прокопьевна. — Уж не позорился бы, говорил, как есть! Дело у него!
— Врет, врет! — выкрикнула Таисья Федотовна.
— Еще бы он не врал! Знаю я ваше дело! Мне ли не знать — сама трех девок родила!
И она была права — в семьях у домовых редко бывает такой приплод. Одно дитя, ну, два, но чтобы три, и все — девки, это раз в сто лет случается, не чаще.
Ферапонт Киприанович меж тем волок непрошенного гостя прочь, к выходу, а выход из квартиры был в ванной.
— Да постой ты! — взмолился Лукулл Аристархович. — Я же не просто так! Ну, сам посуди — в тех ли я годах, чтобы свататься?
— Вон поганец Тимофей Игнатьевич тоже вроде не в тех годах был, — огрызнулся Ферапонт Киприанович, — а чего учудил? Стыд и срам! Иди уж, иди!
— Постой, тебе говорят! Вот те святая истина — не к бабе шел!
— А к кому?
— К тому, кто в клетке сидит!
— В клетке? А к Таисье Федотовне как попал?
— Заблудился!
Тут в квартире появилось еще одно лицо — норовистый домовой Евсей Карпович.
Он был ведомый полуночник — когда хозяин Дениска проводил ночь на дежурстве, Евсей Карпович, прстрастившийся к Интернету, лазил по сайтам и узнавал много любопытного. К тому же, и жил он через стенку от Платовых.
— Что за шум, а драки нет? — осведомился Евсей Карпович.
— Хоть ты выслушай! — взмолился Лукулл Аристархович. — Я только и хотел, что на того, который в клетке, посмотреть!
Евсей Карпович задумался.
— А что, Ферапонт Киприаныч! Давай доведем его до клетки — и пусть смотрит! И нам объяснит, что он там чаял увидеть.
Степанида Прокопьевна осталась утешать Таисью Федотовну, вообразившую, что ее доброй славе пришел конец, а мужики пробрались в комнату, где жил Илья, дождались, пока мальчик заснул, и забрались на стол.
Там стояла довольно большая клетка, а в ней спал меховой комок.
— Ну, гляди! — приказал Евсей Карпович.
— Ничего не понять… Его бы растолкать, что ли?
Нашли фломастер, сунули концом в клетку. Комок, не разворачиваясь, ухватил фломастер передними лапами и стал заталкивать в пасть.
— Ишь ты, умный! — восхитился Ферапонт Киприанович.
— И во сне соображает, — подтвердил Евсей Карпович.
— А неспроста он такой… — и Лукулл Аристархович опять тяжко задумался. — И мастью нашего Аникея Фролыча напоминает…
— Как это оно тебе Аникея Фролыча напоминает?! — вызверились домовые. — Скотина тебе домового дедушку напоминает?!
— Так ведь он тоже уже пятнами пошел, от старости…
— Да? — тут и Ферапонт Киприанович задумался, а потом еще пошевелил фломастером и вдруг воскликнул: — Гляньте, а ведь у него пальцы!
— Евсей Карпович, ты когда-нибудь такого зверя видывал? — спросил Лукулл Аристархович.
— Не доводилось, — буркнул домовой.
— А скажи еще, Евсей Карпович… Вот ты целыми ночами в этой, как ее… в Паутине сидишь, — блеснул словечком Лукулл Аристархович. — Много чего про людей знаешь. А верно ли, что они от обезьяны произошли?
Тут надо сказать, что ни один домовой отродясь не видывал живой обезьяны. И ее величины себе, естественно, не представляет. Кто-то судит об этом животном по детским мультикам, которые иногда удается подсмотреть. Кто-то — по людским разговорам. И идея происхождения человека от обезьяны была Лукуллом Аристарховичем подслушана у хозяев — те как-то чуть не поссорились из-за теории Дарвина. Тогда он, помнится, даже возмущался — у хозяйки белье не стирано, мусор не вынесен, хозяин неделю как ванну не принимал, и когти на ногах забыл уже, когда и стриг, а сидят и про обезьян спорят! Но сейчас он вдруг начал все припоминать.
— Точно не скажу, однако такая версия есть, — туманно выразился Евсей Карпович. Ему и в голову не приходило добираться, откуда хозяева происходят.
— Труд сделал из обезьяны человека! — вдруг выпалил Лукулл Аристархович.
— Ну и что?
— А то! Мы-то все время в трудах! Стало быть, и нас труд из кого-то сделал?!
— Не ори, опять всех перебудим, — одернул его Ферапонт Киприанович. — Надо же, тварь мохнатая, а с пальцами…
— У крысы вон тоже пальцы… — задумчиво произнес Евсей Карпович.
— Не такие! — и Ферапонт Киприянович надолго уставился на свои собственные мохнатые лапы.
Лапы были для домового вполне обычные — и все же, все же…
Дальнейшие изыскания дали вот какой результат.
Во-первых, узнали имя. Илья звал своего любимца Васькой. Стало быть, зверь был мужского пола. А снаружи и не догадаться — уж больно лохмат.
Во-вторых, Васька питался тем же, что и домовые. У него был пакет с магазинным кормом, и из пакета было выкрадено достаточно, чтобы получить представление о рационе загадочного животного. Пробовали давать ему собачий и кошачий сухой корм — подбирал и прятал. Пробовали подбрасывать любимое лакомство, картофельные чипсы, — и от них не отказывался. Матрена Даниловна собственноручно скормила обжоре два кружка полукопченой колбасы. Степанида Прокопьевна добежала до универсама, где ее племянник магазинным служил, и притащила всего понемногу. Отказался Васька только от удивительно прочных карамелек, хотя оберточную бумажку исправно сгрыз.
— Вот! А я что говорил! — воскликнул, узнав о этих подвигах животного, Лукулл Аристархович.
Он тоже времени не терял — на пару с Евсеем Карповичем лазил в Интернет. Для такого случая Евсей Карпович временно простил соседу его завиральные идеи. Подтвердилось: люди произошли от обезьян, но при этом почему-то телом облысели, оставив шерсть на голове и еще кое-где. И более того — ученые проводят опыты с человекообразными обезьянами в надежде, что те заговорят, хоть бы и знаками, и примутся трудиться.
— Ну вот, стало быть, одновременно могут жить и люди, и их предки. А мы чем хуже? Их предки вон в лесах живут, в джунглях, по деревьям лазят, а мы чем хуже? И наши предки тоже где-то сохранились. Их, бедненьких, там ловят и за деньги продают, чтобы по клеткам сидели, — так складно изложил суть дела Лукулл Аристархович.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
Похожие книги на "Домовые", Трускиновская Далия Мейеровна
Трускиновская Далия Мейеровна читать все книги автора по порядку
Трускиновская Далия Мейеровна - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.