Гном. Выбор (СИ) - "Alex O`Timm"

Глава 16

16.

А утром вдруг оказалось, что дальше пути по пещерам, как бы и нет. Точнее сказать, пути-то есть, вот только пробежать по ним может крыса, в крайнем случае гоблин, но никак ни гном. Каким бы не был небольшим его рост, но для этих проходов он все же великоват. Вот и выходило, что или нужно возвращаться обоим назад, или разделяться. Причем в последнем случае, Женька был совсем не уверен, что найдет дорогу обратно, тем более, что по пути сюда, встречалось несколько ответвлений. Но подобные Женькины сомнения были просто беспочвенны, да и возникли они из-за того, что гоблин, как обычно не сидел на месте, а носился как угорелый, то появляясь на глаза, то тут же исчезая. И если в обычные дни это воспринималось чем-то обыденным, то сейчас вселяло некоторые беспокойства. Впрочем, все выяснилось достаточно быстро, и вполне благополучно, во всяком случае на первый взгляд.

Гоблин нашел, вполне приемлемую дорогу, вдобавок к этому, еще умудрился создать небольшой запас еды, и теперь к его поясу, сделанному из цепочки от его кандалов, были привязаны четыре, довольно крупные крысы. Причем Бова особенно не церемонился, а просто свернул им шеи, а в качестве шнурков, использовал их же хвосты, пропустив их сквозь звенья цепи с связав узлом. Все это вкупе с двумя грубыми испачканными кровью и налипшими на них шерстью и перьями клинками, выкованными гномом, висящими рядком тушками крыс, и так и не брошенным факелом, представляющим некую дубинку и с шишаком, в виде глиняно-смоляного шара и выбивающейся местами травой, создавало сюрреалистическую картинку. Картинку дополнял находящийся рядом гном, обмотанный цепями, с заткнутым за них таким-же клинком, разве что выглядевшим слегка почище, и точно таким же факелом. Последний разве что выглядел несколько получше, потому как до него, так и не дошла очередь в подземельях. Вдобавок ко всему, из одежды у обеих были только изорванные донельзя тряпочки когда-то служащие набедренными повязками, и лишь слегка прикрывающие то, что по идее должны были скрывать полностью, одно это вызывало такое чувство, что можно было помереть от ужаса, лишь взглянув на эту странную парочку, напоминающую скорее дикарей-каннибалов, с какого-то острова в южных морях, неизвестно как попавших в эти места.

Как оказалось, дорога все же имеется, правда дорогой ее было назвать несколько сложно, потому как это была древняя, местами основательно порушенная или заваленная случайным камнепадом тропа, идущая по краю пропасти. Порой тропа расширялась до достаточно больших размеров, но большей частью была настолько узка, что приходилось идти буквально приставным шагом, изо всех сил вжимаясь спиной в скальное основание, и удерживаясь лишь каким-то чудом, потому как в некоторых местах, тропа сжималась до такой степени, что на ней помещались лишь пятки гнома, а вся остальная часть ступней висела над пропастью. При этом приходилось изо всех сил сдерживать свою боль и порывы, которые ее вызывали. Все это происходило по той простой причине, что Женька шел босиком, и любой острый камешек, попавший под ноги вызывал вспышку боли. А самым паршивым было то, что приходилось терпеть, потому что избавить от него было невозможно. Но несмотря на все эти неудобства, тропа заметно спускалась вниз. И то, что приятели в ее начале воспринимали, как узкую полоску чего-то непонятного, находящегося на дне глубокого ущелья, вскоре определилось как достаточно бурный ручей, со встречающимися возле него редкими кустиками непонятных растений. В любом случае, достигнув его русла, приятели получили бы возможность и нормально отдохнуть, и даже погреться у костра, если возникнет такая надобность. А о ней и думал в первую очередь гном, который мало того, что изранил все ступни, так еще и основательно замерз, ступая хоть и не по скользким камням, о чем мысленно благодарил всех богов, но и едва сдерживая себя от пронизывающего ветра, дующего казалось со всех сторон, и только и ждущего, как подловить бедного гномика и сбросить его в ущелье.

До спуска к руслу ручья оставалось от силы метров двадцать, и друзья уже предвкушали скорый отдых, когда тропа, за очередным поворотом вдруг несколько расширилась, потом превратилась вообще в довольно приятную для прогулки дорожку, снабженную вдобавок небольшим углублением по краю, для, наверное, стока воды, и вдруг резко отвернув от ущелья пошла в какой-то отнорок, где уже через десяток шагов уперлась в тупик. Причем это был не просто тупик, образовавшийся естественным путем. Как раз наоборот. Перед приятелями возвышалась отполированная до зеркального блеска черная скала, с нанесенным на нее каким-то орнаментом, который, впрочем, совсем не ощущался тактильно, и в то же время имелся на скале, видимо находясь где-то в ее глубине. В общем по всем параметрам получалось, что перед ними не какое-то природное образование, а самая, что ни на есть искусственная, сделанная руками, или может быть лапами, неизвестного разумного. Причем, на взгляд что гнома, что гоблина, орнамент имеющийся на скале не напоминал им ничего виденного ранее, но с другой стороны, хотя и выглядел несколько чужеродно, но ни в коем разе не отпугивал, а скорее притягивал их взгляды. И одно это, вызывало некоторую боязнь. Ведь чаще всего, подобное служит именно для защиты, а тут наоборот, чувствовалось предложение познакомиться со всем этим поближе, и это-то и вызывало страх.

Друзья, еще некоторое время размышляли, как быть дальше, а потом одновременно потянулись к двери и приложили к ней свои ладони. При этом гоблину пришлось вспрыгнуть на камень и слегка потянуться, так как из-за малого роста, он немного не доставал. Несколько позже, оба вспоминая этот эпизод, так и не смоги понять, или вспомнить, почему вдруг и потянуло это сделать. Причем не абы куда, а в строго определенные места. Потому, не сделай они именно так, как сделали и все пошло бы по-другому. Лучше или хуже не известно, но точно не так как это произошло мгновением позже. А еще Женька понял, что приобрел настоящего друга, который будет полезен и в мирное время и не останется безучастным в бою.

Стоило приятелям на мгновение замереть, прижав свои ладони к камню, как тот с легким шорохом опустился вниз, открывая проход в очередное подземелье. И если в первый раз, Женьку одолевали сомнения, стоит ли прыгать в расселину, или лучше остаться на месте, то здесь он, не раздумывая тут же ринулся вперед. Видимо сработал инстинкт, вбитый в него многочисленными тренировками и боями в Ишуаре. Конечно сейчас у него в руках имелся лишь самодельный клинок, собственноручно выкованный из полоски дрянного железа, и кусок цепи, которая тут же оказалась в левой руке, но раздумывать было некогда, потому что изнутри, на него щерились ненавистные морды котов, во всю испускающие дружелюбие и любовь. Только одно это привело Женьку в такую ярость, что он ни мгновения не задумываясь ринулся в бой с криком.

— Писец, вам кошки драные!

Гоблин, тоже не остался в стороне, надежно прикрывая его тыл. При этом он не только успевал добивать раненных, но вдобавок к этому еще и трофеил все более или менее ценное, что попадалось под руку, при этом ничего не упуская из виду. А минутой позже, когда Женькин клинок увяз в очередной кошачьей шкурке, тут же почувствовал, как ему в руку вложили увесистый топор, на достаточно длинной рукояти, и потеха, замершая на мгновение, обрела совсем другие очертания. Коты почему-то довольно быстро закончились, хотя вначале казалось, что ими набито все подземелье. Более того, Женька даже не понял откуда они тут взялись, и самое главное куда исчезли после того, как он прорубил просеку среди этих полосатых пушистиков. Женька так и замер с поднятым в замахе топором, и свисающей с левой руки цепью, когда заметил, что еще недавно нападающие на него дэви, вдруг невероятным образом исчезают, не оставляя после себя совершенно ничего. Не кусков порубленных тел, не брони, ни даже оружия. Разве что топор, находящийся в правой руке Гнома, и пара коротких ятаганов у гоблина остались на своих местах. Все остальное просто испарилось, причем буквально на глазах. И тут же по стенам неширокой комнаты, где только что произошла битва, загорелись два факела, находящиеся неподалеку от двух друзей, освещая и так не слишком темное, из-за открытого прохода, помещение.