Боевой маг в провинциальном училище (СИ) - Бакулина Екатерина

Я говорила и видела, как лицо старосты шло пятнами. Краснело, бледнело…

– Ива… – тихо шепнул Михо рядом.

«Ива, не надо».

Поздно.

Староста поднялся.

– Ваши безумные домыслы не делают вам чести, мастер Вранич, – холодно, очень резко сказал он. – Не стоит. Это точно не то дело, куда молодой девушке стоит лезть.

Я поднялась тоже.

Что ж, тут мы больше не узнаем ничего.

– Не стоило, Ива, – шепнул Михо мне на ухо, пока мы шли во двор.

– Думаешь, мне есть чего бояться?

– Ива… – вздохнул он. – Всем и всегда есть чего бояться. Ты-то хоть на рожон не лезь. Мне казалось, ты всегда благоразумна. Тебя Морейра покусал, что ли?

Не то, чтобы покусал… но похоже.

Хорошо, хватит на сегодня. А то и так в голове звенит от прилива силы. Надо осторожнее и ровнее дышать. Не расплескать это.

Мы отъехали чуть от деревни, я достала накопители, слезла с лошади, чтобы не пугать, слила силы сколько могла.

Спокойно.

Ничего. Вот сейчас приедут и разберутся.

Вот сейчас…

Почти всю дорогу ехали молча. Не знаю, как Михо, но мне надо было все это осознать.

Но стоило добраться…

И тут – ворот училища чужие лошади. Я не сразу поняла – откуда, кто? Что происходит.

А потом на крыльцо вышел Гарольд.

Глава 11. О неожиданных поворотах

Когда увидела Гарольда, думала – шарахну его на месте. Убью.

Что он здесь делает? Какого хрена?!

– Тихо, тихо… – Михо подъехал ко мне ближе, так, словно готов сейчас схватить и не пустить. – Кто это?

– Гарольд, – почти зашипела я.

Не хочу его видеть.

Михо Гарольда не знал. Михо приехал уже после войны, а мы с Гарольдом расстались сразу после Брайница, в госпитале. Гарольд приходил ко мне… и – нет, тогда Гарольд не пострадал. Мне даже иногда казалось, он вообще в сражении не участвовал, не помню его… Но медаль ему дали, значит – он там был. Впрочем, работы хватало даже тем, кто не на виду.

Я помню, как едва смогла открыл глаза, а он… Он пришел, сел рядом на табуретку. Чуть неловко поерзал. Такой красивый, прям блестящий… по-военному строгий сюртук, хотя мы не военные и формы не носили… награды на груди. Герой. Наград у него хватало. Он смотрел на меня так тоскливо… тогда мне сначала показалось – это сожаление, жалость, потом так отчетливо стало понятно – брезгливость. Госпиталь – не то место, где можно быть красивой, едва очнувшись после двух недель без сознания, а Гарольд не был готов видеть меня такой – осунувшаяся, серая, круги под глазами, грязные спутанные волосы… Беспомощная. От неловкого резкого движения носом шла кровь.

– Мне сказали, ты выгорела? – сказал Гарольд. Вообще первое, что он мне сказал. И смотрел куда-то чуть в сторону, вроде на меня, а вроде и рядом.

Я с трудом кивнула, шмыгнула носом. Это чуть кольнуло, но на душевные страдания тогда не было сил, только телесные. Голова казалась большим колоколом, в котором носится и гудит ветер…

Отвечать не было сил, язык не ворочался.

– А меня наградили, – сказал Гарольд, выпятил грудь. Награды звякнули.

Я невольно усмехнулась, чуть кривовато, как вышло, и… он всегда был невероятно тщеславен. Но ведь всех наградили. Меня тоже. Мне что-то говорили, когда очнулась, но тогда было все равно, не до наград. И Гарольд обиделся, увидев усмешку, губы поджал. Промолчал, но я словно слышала: «Тебе плевать на мои успехи? Тебе всегда было плевать!» Ноздри дернулись.

– Еще мне работу предлагают в столице, – сказал он. – Так что я уезжаю. Завтра. Очень хорошая работа, такую упускать нельзя. У них… место освободилось, и стоит успеть, пока мир еще не подписан и все не вернулись. А ты… думаю, у тебя тоже все хорошо будет, – он почти через силу потянулся, похлопал по простыне где-то рядом с моей рукой. – Ты же понимаешь, что я не могу больше оставаться с тобой? Не могу тянуть это. Ты ведь тут… Сколько лечение продлится? Месяц? Два? Это только чтобы на ноги встать. А восстановится ли сила – вообще неизвестно. Тут может и годы… а то и выгорело совсем, такое бывает. Не обижайся, но ты же сама все понимаешь, ты ведь всегда была умной девочкой. Из деревни, конечно, но… способная. Подлечишься, устроишься, может… куда-нибудь. Не переживай. У тебя тоже все будет.

Вот это все тогда… он словно списывал меня в утиль. Я ни на что больше не годна.

Я смотрела на него.

Гарольд неловко поерзал на месте снова.

– И вот еще… – сказал он. – Думаю, лучше будет, если ты от меня узнаешь. У меня через месяц свадьба… да… Это ее дядя мне работу предложил… через него. Я не мог отказать. Такие перспективы. А ты… – Он вздохнул и как-то рывком поднялся на ноги. – В общем, вот и все. Я желаю счастья тебе, Ива. Может еще, как-нибудь увидимся. Не унывай.

Он ушел, а я разрыдалась тогда.

Мне и так было плохо, а после этого визита пустота и отчаянье навалились так, что не вздохнуть. После выгорания такое состоянии бывает и само по себе, а тут еще он… Последние слова Гарольда о свадьбе добили меня окончательно. Потом я узнала, что с той девицей он крутил еще до войны, когда я даже представить не могла. И теперь меня бросил. Выбросил. Я никому не нужна. И лучше умереть. Я долго плакала, потом лежала, глядя в потолок.

Наверно, это во многом повлияло на то, что я решила как можно скорее вернуться домой. Я хотела быть кому-то нужной, важной, чувствовать свою значимость. Плевать на силу. Мама уехала… Да, мне в чем-то виделось такое же предательство с ее стороны. Но, справедливости ради, там дело совсем в другом. А я стала помогать деду. Правильно или нет, но это и мне помогло найти смысл жить дальше и прийти в себя. Для полноценной реабилитации, как прошел Морейры, мне тогда не хватило ни мотивации, ни сил. Я чувствовала себя опустошенной. Мне не лечение нужно было, а немного другое. Возможно, я затянула с этим, но именно тогда все было правильно.

И вот уж чего точно не могла ожидать, так это что Гарольд приедет сюда.

То есть, я понимала, что он где-то в Магконтроле служит, но никак не могла подумать, что…

Как это вообще вышло? Почему он?

И дело не только в том, как он бросил меня в госпитале. Мы как встречались потом, случайно вышло. Чудовищно… он никогда не упускал случая унизить и показать свое превосходство, он столько мне всего наговорил…

А сейчас…

– Ива! – радостно крикнул он, даже рукой помахал. – Раз видеть тебя! Как прогулка?

Вот скотина, мать его!

Я подъехала ближе, но спешиваться пока не спешила. Так я смотрела на него, даже стоящего на крыльце, чуть свысока. Пусть хоть немного.

И я не рада.

– Это была не прогулка, – сказала я холодно. – Мы ездили в деревню, поговорить со старостой, узнать некоторые подробности.

Гарольд ухмылялся, глядя на меня. Так мерзко ухмылялся.

– Решили поиграть в сыщиков? – хмыкнул он. – Не стоило. Мы уже здесь.

«Мы»?

– Ты не один?

– Нет, – он как-то странно дернул плечом. – С коллегой. Она менталист. Очень, знаешь ли, помогает в работе с людьми.

О том, что мы узнали, даже не спрашивает. Что ж, я и сама могу.

– Мы тут со старостой пообщались, – сказала спокойно. – И он утверждает, что вам, в Магконтроле, известно обо всех темных делах в этом овраге.

– Ива… – предостерегающе шепнул Михо у меня за спиной.

Но меня уже не остановить. Наверно, я слишком устала прятаться.

– И каких же темных делах? – криво ухмыльнулся Гарольд, хотя даже я видела, как он напрягся. – Что он тебе наплел?

– О человеческих жертвах, – сказала я.

Гарольд слегка переменился в лице.

– Что это за чушь? – и голос его слегка сорвался.

– Да, ему определенно известно, – согласился Михо, спрыгнул с лошади, подошел к Гарольду ближе, протянул руку. – Не пытайтесь мне врать, мастер Флетчер. Михайло Станич, психолог и эмпат.

Глядя Гарольду в глаза.

Надо отдать должное – Гарольд руку мужественно пожал, хотя явно пришлось сделать усилие. И тут же скрипнул зубами, вздернул подбородок.