Драконьи булочки (СИ) - Петровичева Лариса

За дни подготовки к конкурсу я заметила, что “Вкус навсегда” пользуется популярностью в поселке. Нет, ко мне, конечно, тоже заходили, все круассаны, пирожные и булочки, которые готовил Оран, разлетались без остатка, а рагу для орков понравилось и людям, но конкуренция не позволяла расслабляться.

В поселке нашлись те, кто умел считать деньги. Хлеб у Женевьевы покупали с удовольствием. Пусть на нем не такая золотистая корочка и нежный мякиш, зато на полкроны дешевле. Копилка смотрел на это скептически.

– Нет, мы с ребятами сразу сказали: никаких тамошних хлебов и котлет в булках, – заявил он. – Ни ногой туда! Знаю я такие штуки, Копилку не обманешь. Сейчас она все сделает дешевле, чем здесь. Потом вы разоритесь, а столичная госпожа поднимет цены в два раза. И все равно у нее будут покупать, потому что больше негде. Нет, Копилку не проведешь!

Я невольно удивилась орочьим познаниям в ценообразовании и конкуренции и поинтересовалась:

– Копилка это ведь кличка, верно? Как тебя зовут по-настоящему?

Орк опустил глаза, сцапал с подноса еще один треугольник мясняшки и ответил:

– Не скажу. Моя семейная тайна.

Я не стала настаивать.

В первый день конкурса народ начал сходиться к Залу собраний, когда еще даже не развиднелось. Подойдя к пекарне, которая уже работала вовсю, я увидела снеговика. Это были не просто три шара друг на друге, а целая снежная скульптура: приспустив штаны, снеговик показывал моей пекарне зад. Сразу понятно, кто руку приложил.

И ведь не разобьешь его прицельным пинком. Плохая примета.

Нахмурившись, я прикинула, что к чему, и принялась исправлять скульптуру. Вскоре от пекарни повеял сногсшибательный запах свежевыпеченного хлеба, а один снеговик превратился в целую семью: теперь уже было не разобрать, что и кому он показывает в такой толпе.

Я поднялась в пекарню и увидела, что работа кипит. Несколько подносов были заняты пшеничными батонами, накрытыми белоснежными полотенцами. Алпин раскладывал на витрине булочки, караваи и баранки.

– Госпожа Джина! – улыбнулся он и кивнул в сторону подносов. – Как думаете, этого хватит на всех?

Я оценила количество хлеба: там хватило бы на роту голодных солдат.

– Лучше сделать побольше. Все попробуют по кусочку, а потом пойдут покупать.

Хлеб и правда был хорош. Небольшой, как раз такой, чтобы семье хватило на обед или ужин, он был солнечно-ярким, как настоящее золото. Хрустящая корочка, ароматная мякоть – хлеб и сам по себе был хорош, а уж как вкусно намазать на его теплый край сливочного масла, добавить ломтик сыра и налить в сопровождение всей этой красоты чашечку кофе!

– Это какой-то восторг, а не хлеб, – сказала я. Вышел Большой Джон –  сегодня он нарядился по-гномьи. Белоснежная рубашка, черный жилет с вышивкой, такие же черные штаны и белые чулки, а еще ярко-красные ботинки со звонкими каблуками – казалось, гном готов пуститься в пляс.

– Ну, получит у нас эта столичная, – заявил он. – Идем!

Зал собраний уже открыли: слишком уж напирал народ. Внутри все было украшено так, как будто здесь готовились праздновать свадьбу: расставлены столы, шторы на окнах усеяны бумажными цветами, с потолка спускались гирлянды из колечек, склеенные детскими руками.

Люди Женевьевы уже были внутри. Они принесли большие подносы с эмблемами “Вкуса навсегда”, и мне сделалось холодно.

Большой Джон приготовил обычный хлеб. Очень вкусный, самый лучший, но обычный.

А Женевьева принесла чибуан, столичную новинку. Длинный, сделанный в форме прямоугольника, он резко отличался от простого хлеба. Аромат его был насыщенным и ярким, мякиш пористым – увидев чибуан, Большой Джон откровенно приуныл.

Элли, которая не могла пропустить первый этап конкурса, сочувствующе погладила его по руке.

– Не переживай! – сказала она. – У тебя самый вкусный хлеб!

– Хотелось бы верить, – пробормотал Джон и погрузился в угрюмое молчание.

Постепенно в Зале собрались все жители поселка, от мала до велика. Пришла Женевьева – сбросила шубку в руки одного из помощников, прошла, показывая всем темно-синее платье с открытыми плечами, пошитое по последней столичной моде, встала там, где Кимбер приказал водрузить эмблему “Вкуса навсегда”. Я заняла свое место рядом с эмблемой “Пекарни Джины”, и в груди что-то зазвенело.

Нечего так улыбаться, дорогуша. Ты здесь не победишь.

– Друзья, друзья, поселяне! – Кимбер вышел к нам, поднял руку, и в зале воцарилась тишина. Едва слышно похрустывала бумага: Ричард Спелл вынимал заранее нарезанные кусочки сыра, чтобы не просто так уминать пустой хлеб, а соорудить бутерброд.

– Друзья, ну начинаем, начинаем, – произнес Кимбер. – Впервые, в первый раз у нас кулинарная дуэль меж прекрасных дам, да, прекрасных. Сегодня хлеб, хлеб, ну и то, что на него намазывают.

Я покосилась туда, где стояли Алпин и Оран: для намазывания все было готово, Элли трудилась всю ночь. Оран поймал мой взгляд, подмигнул – и я увидела, как над его руками проплыла целая стайка рыжих искр.

***

– Проклятие? – прошептала я так, чтобы Оран прочел мой вопрос по губам.

Он только рукой махнул. Улыбнулся: мол, давай делать дело, с остальным разберемся позже. Искры, которые порхали возле его пальцев, сверкнули ярче и исчезли.

– Дамы и господа, представляю вам столичную новинку – белый хлеб чибуан! – Женевьева обворожительно улыбнулась и взяла один чибуан с подноса, показывая всем. – Пшеничная мука, дрожжи, оливковое масло, низкая калорийность и оригинальный вид! К тому же, в тесто добавлен йод по рекомендациям лучших врачей королевства. Теперь вы не только едите вкусно всегда, но и поправляете свое здоровье в этих снежных краях!

Народ одобрительно закивал и заулыбался. Всем пришлась по душе идея не только уминать булку, но и оздоравливаться. К тому же чибуан стоил на три кроны дешевле батона в моей пекарне.

Чибуан нарезали и сначала дали каждому кусочек на пробу, а затем вынесли изящные баночки с разными намазками – не уминать же хлеб просто так, впустую. Вяленые помидоры с морской солью, паштет и просто ароматные ломтики сельди с красным луком.

Я смотрела, как народ уплетает предложенное за обе щеки. Настроение было скверным. Женевьева не прекращала расхваливать свой хлеб на все лады – уж он и вкусный, уж он и не черствеет, уж он и мягче обычного почти в два раза. Люди довольно кивали, и столичная гостья готовилась получить победу в этом этапе.

Не выдержав, я снова обернулась на Орана. Он был погружен в такое непробиваемое спокойствие, что и мне тоже стало немного легче.

Да, Женевьева может выиграть этот этап конкурса. Но это еще не значит, что она не победит.

– Госпожа Готье сказала много важных и умных слов о своем хлебе, – произнес Большой Джон, когда пришла его очередь представлять товар. – И это правильно. Хлеб это святыня всех свободных народов, и я рад, что все относятся к нему с уважением. Поэтому не буду тратить слова и расхваливать свой батон, а просто с поклоном предложу вам его отведать.

Гном поклонился и, подойдя к подносам, принялся нарезать хлеб с таким видом, словно прикасался к чему-то очень важному и бесконечно дорогому. Люди Женевьевы работали не так: они просто резали чибуаны на куски – но то, с каким трепетом Джон прикасался к хлебу, впечатлило всех.

То, что кладется на хлеб, тоже пришлось людям по душе. Тонкие ломтики домашней ветчины, свежее масло и ноздреватый сыр, паста из авокадо с каперсами и кусочком слабосоленого лосося – пир получился на весь мир.

После того, как все наелись досыта, а от батонов и чибуанов не осталось ни крошки, Кимбер предложил всем голосовать. В большую прозрачную чашу опускали цветные бумажки – за Женевьеву зеленую, за меня голубую.

Я вздохнула. Сжала и разжала кулаки, пытаясь расслабиться и выглядеть уверенно и независимо.

Это не просто кулинарный конкурс. Это моя судьба решается.