Кодекс Императора (СИ) - Молотов Виктор

— Господин, как вам приземление? — Алина зашла в салон, когда самолет еще не остановился.

— Мягкое. Всегда бы так, — усмехнулся я.

— Ну подумаешь… один раз в другой самолет врезалась, всего-то, — надула она пухлые губки.

Когда я вышел из воздушного судна, прямо у трапа меня ждала нужная машина, но это не княжеский род Эльбрук ее послал, а один из моих людей выполнил приказ.

За рулем сидел крепкий светловолосый мужчина. Он вышел и поприветствовал нас, а затем открыл дверь автомобиля.

— Куда поедем, господин? — спросил он, когда мы оказались в машине.

— В отель «Платинум», — ответил я.

Номер в этом отеле тоже был заказан заранее на мои собственные средства. Туда я решил отправиться первым делом, чтобы привести себя в порядок перед походом в гости к князю и его семье.

Кстати, вот что смешно — деньги у меня были и я оставался благодарен отцу, что он не оставил никому возможности урезать мое обеспечение. Но это все равно капля в море по сравнению с тем, что я имею на самом деле. Конечно, в любом случае, я бы достал нужное мне количество денег, но тогда могли поползти слухи, что кто-то содержит цесаревича. А моя репутация и без того оставляет желать лучшего. О чем только не врут заголовки новостей в интернете, и лучше не давать журналистам лишний раз повод сочинить что-то новое. Не то, чтобы это меня заботило. Но чем ниже окажется моя репутация сейчас, тем дольше ее придется восстанавливать. Хотя мне не один раз приходилось подобным заниматься в прошлых жизнях.

Как-то раз, когда я в другом мире тоже родился в семье императора, мой двоюродный брат распустил слух, что я убиваю всех, кто мне не нравится, просто без разбору. Чушь несусветная! Но из-за нее первые годы моего правления ни одна иностранная делегация не посетила мой дворец. Пришлось ездить к ним самостоятельно первый год своего правления.

Вроде бы слух — обычная мелочь, но может иметь свои последствия, если его раздуть до масштаба империи. И эти последствия вскоре мне тоже придется принять.

— Господин, представляете! Снег идет! — удивилась сидящая рядом со мной Алина.

Она непрерывно смотрела в окно с широко распахнутыми глазами, словно в столице снега не насмотрелась.

— В нашем городе есть поверье, что когда приходит первый снег, с ним идут и большие перемены в жизни, — поддержал ее водитель.

Понятно, откуда идет эта поговорка: с самой древности, когда снег знаменовал невозможность работать на полях и заметал дороги на полях так, что карете невозможно было проехать. Сейчас же в современном мире большинство зимних неудобств сведено к минимуму. И люди на севере живут не хуже, чем на юге.

— Перемены я вам гарантирую, — улыбнулся я.

Слишком много вопросов, с которыми надо разобраться на северных землях империи. Слишком долго это откладывали.

— Кстати, господин… Олаф и Антон просят вас о встрече, раз вы тут. Конечно, дела у них не срочные, но всё же, — говорит Алина.

— Если будет время, обязательно с ними встречусь.

Служанка кивает и продолжает смотреть в окно на падающий снег.

Когда мы добрались до десятиэтажного здания лучшего отеля в этом городе, построенного в старинном русском стиле, нас ждали первые проблемы.

— Ваше Высочество! Я очень сожалею, но мы не можем вас заселить, — дрожащим голосом говорит мне миловидная девушка-администратор на ресепшене.

— Почему? — спокойно интересуюсь я.

— Вы слишком важная персона, и боюсь, что у нас нет столько охраны, чтобы обеспечить вашу безопасность.

— Благодарю, — киваю я. — Можете передать привет тому аристократу, кому принадлежит этот отель. Дашкевич, насколько помню, его фамилия.

— Ко-конечно… — отвечает девушка, а я выхожу на улицу.

По администратору было видно, что она лишь выполняет требования начальства, и сама боится говорить мне подобное, но выбора ей не оставили.

Но все это неудивительно. Дашкевич поддерживает моего старшего брата Фёдора. Не знаю, по его приказу или нет, но он решил засунуть мне палку в колесо. Я незлопамятный, но подобное отношение с рук спустить не могу.

Выхожу на улицу, и Алина тут же спрашивает:

— Не получилось поселиться?

— Я же сразу предупреждал, что не получится, — усмехаюсь я.

— А зачем тогда пробовали? — она хлопает глазами.

— Я не пробовал, а сделал свой ход.

— Машина подъедет через шесть минут, — говорит Алина, смотря на часы. — Поедем к Эльбрукам?

— Нет. Пока рано. Сперва нам надо заехать в местную тюрьму.

— Снова? — удивляется она.

— Надо же оправдывать свою репутацию. Не зря журналисты в последних новостях пишут, что, кроме казней, я ничего не умею, — усмехаюсь я.

Алина качает головой.

— Вас так реально скоро начнут палачом называть.

— А какая разница?

Вместо ответа девушка мотает головой. Она хорошо меня знает. Понимает, что какую бы дичь не писали в газетах, как бы не пытались вогнать в грязь мою репутацию, сколько бы не старались очернить, я все равно стану императором!

— Насколько я знаю, — продолжаю я, — люди, которыми ты правишь, сначала тебя побаиваются, а потом тобой восхваляются. Всяко лучше, когда тебя прозвали Дмитрием Палачом, чем Романом Хилым или Алексеем Травоядным.

Эти двое были и моими предками, и моими потомками, и правили уже после моей кончины. Романа прозвали Хилым, потому что на одном из мероприятий подул сильный ветер и он упал в канал. Правда, судя по сводкам, он был сильно подвыпившим, и ветер тут ни при чем. Но это прозвище за ним так и закрепилось.

Второго прозвали Травоядным, поскольку во время каждой войны он отправлял по тридцать штатов дипломатов. Его били по одной щеке, а он подставлял еще десять. Конечно, я с ним согласен, что война — не лучший исход, но не в том случае, когда твоей добротой пользуются во вред империи!

Машина наконец подъехала, и мы отправились в тюрьму. Водитель удивился конечному адресу, но вида старался не показывать, и уже через полчаса автомобиль остановился у ворот городской темницы.

В тюрьме почти каждого города есть аристократы, ожидающие приведение приговора в действие, эта проблема распространена по всей империи, из-за чего случается так, что аристократы годами ждут своей казни. Это место не было исключением. И ко мне вывели троих заключенных. За считанные секунды я лишил их жизни и вернулся обратно к автомобилю под удивленные лица стражников. А что они думали: я останусь с ними чаю попить? Обойдутся!

Сразу после посещения тюрьмы машина отвезла нас к поместью Эльбруков. Всё семейство встретило меня на крыльце и я выходил из автомобиля, не скрывая улыбки. Как же давно я не видел столь теплых встреч!

Со всеми поздоровался, мне выказали почтение. Я сделал то же самое в ответ.

— Дмитрий Алексеевич! Заходите в дом, — проводил меня князь в выделенные мне покои.

Я остановился в центре большой гостиной и огляделся, не скрывая искренней улыбки. А вот Алина была чем-то недовольна.

— Господин, вы чего улыбаетесь? — не понимала она.

— Люблю людей, которые знают цену своему слову, — отвечаю я.

— А можно подробнее?

— Видишь этот стакан?

— Вижу, — морщится Алина. — Он ужасный! На нем такой слой пыли. Удивительно, как плесень не завелась!

— А эту штору видишь? — указываю я на белые шторы, на которых видны следы от пролитого вина.

— Ага… Ужасный сервис! — шутливо отвечает она. — Если бы я не знала Эльбруков, то сказала, что они плохо к вам относятся, господин!

— Как раз наоборот. Когда я два года назад останавливался в этих самых покоях и планировал сюда вернуться через несколько дней, князь обещал мне ничего не трогать, даже пыль.

И все осталось на тех же местах, что и двумя годами ранее. Лежащую на столе папку с документами не сдвинули ни на миллиметр, а все пространство покоев покрыл слой пыли, от которой Алина начала чихать:

— Апчхи!

В дверь постучали и я разрешил войти. На пороге стоял целый штат горничных. Старшая из них вышла вперед и спросила: