Кухарка для дракона - Ягушинская Вероника

— И что ты предлагаешь? — донесся до меня приглушенный мужской голос.

Отсюда было сложно разобрать, кто именно говорил, но по репликам догадаться было несложно. Замерев, я вся обратилась в слух.

— Он ею дорожит. Вон даже на болота заявился, тем самым фактически признавшись в измене.

— Увы, мой друг, но даже на это у Ридейро нашлось логичное и обоснованное объяснение.

— Я даже не сомневаюсь, но факты говорят сами за себя.

— Факты могут говорить тебе что угодно, но без доказательств мы бессильны. Я ничего не могу ему предъявить, кроме ненормальной заботы о сестре, а это уголовно не наказуемо.

— Так надо добыть необходимые доказательства! В чем проблема?

— Я и пытаюсь это сделать! Или ты предлагаешь топором выбивать из него признание?

— Было бы неплохо, но, к сожалению, незаконно, а этот индюк поднимет шум до небес. Зато у нас есть его любимая сестренка. Можно попробовать поймать на живца. Чем готов пожертвовать виконт Ридейро ради спасения своей дражайшей родственницы? И даже интересно, что он выберет в подобной ситуации?

— Не нравится мне эта идея.

— С Лариной?

— С ловушкой. Если помнишь, изначально мы от нее отказались. Слишком опасно.

— Опасно для кого?

— Для живца.

— А продолжать полноценный отбор дальше не опасно? И так уже пять трупов, а это лишь вторая ступень! Что будет, если они получат в свои руки настоящую невесту? Ты об этом не думал? А я вот на досуге, пока ты по болотам грязь месил, изучил тот занятный камушек, что твоя птичка в клювике принесла, и с уверенностью могу сказать: да, это оно! Финальный ритуал. Если предотвратить его не удастся, нам всем…

— Да я это прекрасно понимаю! Только не все с ней так просто, как кажется.

— Поверь мне, тебе это кажется! — И столько сарказма в голосе. — Да, она миленькая, но не более того. Все равно иных козырей у нас нет. Большая удача уже, что она попалась. Ларина или нет, кто-то должен сыграть эту роль, дальше ждать нельзя, а эту… хотя бы не так жалко.

— Кому как, кому как…

— Да брось, Берт, предательницей больше, предательницей меньше… Или?.. Погоди… Ты что это, всерьез?!

— Не лез бы ты не в свое дело, Хард. — Даже сквозь стену я слышала сталь в голосе князя. — Со своей пташкой я сам разберусь.

— Дело твое.

Дальше слушать я уже не смогла. Перед глазами отчетливо всплыл образ Лирдоу. Как наяву, я видела встопорщенные серебристые чешуйки на носу, к которым так хотелось прикоснуться, чтобы пальцами ощутить: мягкие они или стальные, какими и кажутся. Протянуть руку и пригладить эти пластинки. А потом съездить по этой наглой морде кулаком с размаху. По двум мордам.

Злые слезы душили, разъедая изнутри, но я пока держалась. Сжимала до побелевших костяшек кулаки, почти до ранок впивалась ногтями в кожу, но терпела эту жгучую боль в груди. Нельзя давать слабину! Только не сейчас, когда осталось совсем чуть-чуть. Разменная монета в жестоких играх короля? Марионетка в руках графской семейки? Пешка в провальной партии князя? Пусть! Сегодня я еще поиграю по их правилам, но завтра все изменится. Завтра. Осталось лишь дожить до завтра.

Повторяя про себя, как молитву, эти слова, я уверенно шла по узкому проходу. Редкая паутина цеплялась за волосы и липла к лицу, но я даже не снимала ее, чтобы не сбиться с ритма. Завтра, дожить до завтра!

Сквозь частое дыхание все же изредка порывались жалкие всхлипы. Злость, ярость, боль, отчаяние, ненависть и снова злость — такой коктейль разливался по венам, заставляя с каждым новым шагом умирать и возрождаться, и только пульсирующая в безымянном пальце боль позволяла понять, что я все еще жива, а не растворилась в эмоциях без остатка. Прав был Лирдоу — не будь этого проклятого кольца, которое сейчас, казалось, вытягивало из меня все чувства, я бы, скорее всего, умерла в этом темном коридоре внутри стеньг, ведь сердце, которое и без того рвется на куски, так просто заморозить.

Впереди показался тупик. Пришла. Глубоко вздохнув пару раз, я выровняла дыхание, смахнула кулаками, а скорее просто размазала по лицу вместе с пылью и паутиной, слезы, и уверенно нажала на чуть выпирающий из кладки красный кирпич. К сегодняшнему балу стоило подготовиться. Особенно если этот бал последний.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

О подлости человеческой

— Ты прекрасна.

В комнату, окинув меня восхищенным взглядом, заглянул Тиран. Кажется, как-либо комментировать свое утреннее появление и некрасивое поведение на болоте он не собирался. И хорошо: мне сейчас только разборок с ним не хватало для полного счастья. Достаточно уже того, что при одном виде этой холеной рожи у меня возникало непреодолимое желание проткнуть его насквозь сосулькой раз пятнадцать. Жаль, теперь не получится из-за Ламберта. При воспоминании о князе Лирдоу сердце предательски сжалось, но я быстро взяла себя в руки.

На комплимент опекуна я лишь равнодушно пожала плечами. Мне нет дела до его восторгов. Главное сейчас — выдержать этот проклятый бал, пройти на следующий этап и распрощаться с графской семейкой навсегда, торжественно вылетев на следующем же испытании назло драконам. В поместье Ридейро я не вернусь ни за что, даже за вещами, коих и нет толком.

— Вам очень идет этот цвет, — согласилась с ним Бертина, расправляя складки на безобразно пышной юбке.

Цвет, солнечно-желтый, может быть, действительно мне шел, а вот фасон платья оставлял желать лучшего. Тугой корсет затянут так, что каждый лишний вздох причинял боль, слишком глубокое декольте вкупе с открытыми плечами и спиной делали наряд откровенным на грани вульгарности, а пышная юбка на кринолине превращала меня в бабу на чайнике. Шелковый подол всего этого безобразия был расшит синими камнями, похожими на сапфиры.

Прилагались к наряду еще и туфли из какой-то чешуйчатой кожи, щедро посыпанные золотой пудрой. Обувь, несомненно, была оригинальной, бесспорно красивой, но, как и платье, дико неудобной. За одну только высоченную шпильку ее уже можно было бы записать в орудия пыток, но, к сожалению, это были не все «достоинства». Туфли оказались узкими, да еще и колодка была настолько жесткой, что закрадывались мысли о металлическом каркасе под кожаной подкладкой. В предоставленную обувь втискивалась я с трудом и едва ли не со слезами, но выбора не было. Как сказала Бертина, на этот бал все невесты обязаны надеть подаренные королем наряды. А раз это подарок, пренебрегать им нельзя — оскорбление.

Утешали в данной ситуации только мысли о том, что я сделаю после отбора со всеми этими сомнительными подарками. Нет, не порежу на ленточки — моя практичность не позволит эмоциям взять верх. Если подол действительно расшит драгоценными камнями, а так, скорее всего, и есть, я смогу дорого продать платье. Либо целиком, либо камни по отдельности. Негоже такой крупной сумме пропадать, а в том, что графья честно выплатят мне отступные по договору, я сомневалась, и очень сильно.

— Леди Ларина, — тихо, так, чтобы услышала только я, проговорила камеристка, — примите добрый совет: что бы ни случилось, не снимайте обувь!

— Почему? — почти простонала я, изнывая от медленно нарастающей боли в ногах.

— Не все претендентки на этом отборе готовы играть честно, — шепнула эльфийка.

— Пора, а то опоздаем, — произнес Тиран и, подойдя, подал мне руку, в которую я вцепилась затянутыми в полупрозрачную перчатку пальцами, едва ли не повиснув на опекуне.

При малейшем движении жесткие задники туфель беспощадно вгрызались в пятки, а бедные ступни, сдавленные со всех сторон, едва ли не хрустели. Еще и платье с этим чертовым корсетом! Чтоб королю всю жизнь такое носить! Кажется, сегодняшний обманчиво легкий этап отбора грозил превратиться в настоящее испытание похуже болота.

— Что-то не так? — Тиран подхватил меня за талию, удерживая от падения.

Все не так, но не жаловаться же ему! Поэтому, отмахнувшись, взяла себя в руки, покрепче стиснула зубы, чтобы ненароком не застонать, и, держась на одной лишь гордости, последовала за своим сопровождающим в сторону бального зала.